Легкие шаги безумия - Полина Дашкова

– Нет, я не зануда, я – человек основательный; Люблю всезнать заранее. Вот вы ведь наверняка не взяли ни кипятильника, ни чая, нисахару. А здесь все по карточкам. Я, между прочим, не поленился, две банкивареной сгущенки прихватил и банку бычков в томате.

– Вот уж бычки-то здесь точно есть, – усмехнулась Лена.

– А спорим, нет? – нахохлился Митя.

– На что?

– Ну хотя бы… – Митя задумался, – на одну банку варенойсгущенки.

– Он с тобой поспорит на сгущенку, – хмыкнула Ольга, – какраз на ту, третью, банку, которая взорвалась. От его предусмотрительности у настеперь вся кухня липкая и черная.

– Тебе бы все меня поддеть, сестренка, – покачал головойМитя. – Ладно, я готов спорить на нормальную банку, а не на взорвавшуюся, чтобычков в томате здесь нет. Как максимум, здесь есть «Завтрак туриста»:фрикадельки из молотых Рыбьих костей с рисом, похожим на мучных червей. И то покарточкам. Если я проиграю, сгущенка твоя. А если выиграю, что ты мне можешьдать?

– Две пачки «Родопи» или кофе могу отсыпать, молотого.

– Что мне твои «Родопи», когда у меня блок «БТ», –презрительно фыркнул Митя, – и кофе без моего сахарку и кипятильничка вы всеравно не попьете!

– Ладно, мальчики-девочки, хватит дурака валять, все равнопить, есть и курить мы будем все вместе, – махнула рукой Ольга. – Вон, кажется,за нами комсомольцы приехали!

На площади остановился «газик» защитного цвета, из неговыпрыгнул молодой человек, одетый, несмотря на жару, в строгий темно-серыйкостюм. На лацкане пиджака ярко сиял маленький комсомольский значок. Озираясьпо сторонам, молодой человек решительно направился к зданию аэропорта.

– Вот пусть теперь поищет, раз опоздал, – злораднозаулыбался Митя, – наш рейс когда прилетел? Полтора часа назад! Вот пустьтеперь и поищет.

Через несколько минут из аэропорта послышался громкийрадиоголос:

– Внимание! Группа журналистов из Москвы! Вас ожидают усправочного бюро. Повторяю…

Подхватив разом все вещи, свои, Ольгины и Ленины, перекинувчерез плечо ремень зачехленной гитары, Митя отправился к справочному бюро,Ольга и Лена пошли за ним налегке.

– Нет, все-таки он у тебя джентльмен, – заметила Лена.

– Воспитываю, – пожала плечами Ольга.

– Вас решено отправить сначала в Тобольск, потом вХанты-Мансийск, – сообщил им второй секретарь обкома.

Лощеный, надменный комсомолец лет тридцати сразу оценил, чтоприбывшая из Москвы компания – птицы невысокого полета. Так, шелупонь,студентики-практиканты. Вслед за ним понял это и молоденький инструктор поидеологии, которому было поручено сопровождать гостей. Он, как и его босс, тутже перешел на «ты», стал панибратски похлопывать Митю по плечу, а Лену с Олейназывать «девчатами».

– Вопрос с гостиницей мы порешаем, – сообщил он, отдаваяотмеченные у секретарши командировочные удостоверения. – Вы погуляете пока,город посмотрите. Вещи можете оставить в моем кабинете. А часика через дваподходите, порешаем с гостиницей. У нас сейчас слет оленеводов, с номерамиплохо.

– Простите, Володя, что значит «порешаем»? – обращаясь ккомсомольцу подчеркнуто на «вы», спросила Лена. – Как я поняла, у нас ужесегодня выступление по телевидению и встреча с учащимися ПТУ. Причемтелевидение через час, нам ведь надо отдохнуть с дороги, душ принять.

– Слушай, старушка, ну что за буржуйские замашки? –поморщился комсомолец Володя. – Какой душ? Надо проще быть. Учти, номера сдушем у вас все равно не будет. Во-первых, в Тюмени уже год нет горячей воды, аво-вторых, ты ведь не главный редактор.

Тут вмешалась Ольга. Она умела и любила ругаться, особенно стакими вот комсомольскими хамами.

– В общем, так, Вова, – сказала она тихо и ласково, – либоты сейчас же, сию минуту, поднимешь со стула свою толстую задницу и не «порешаешь»,а решишь вопрос с нормальной гостиницей, либо мы идем в обком партии изаявляем, что ты со своими идеологическими обязанностями не справляешься. Еслиэтого мало, мы звоним в Москву, в редакцию, и наш главный редактор тут жесвязывается с ЦК ВЛКСМ. Ты хочешь, чтобы вопрос с гостиницей решался на такомуровне? Пожалуйста, я с удовольствием тебе это устрою.

Через пятнадцать минут комсомольский «газик» отвез их вгостиницу «Восток».

– Интересно, – задумчиво произнесла Лена, оглядывая вполнеприличный двухместный номер, – почему у нас по всей стране нет ни однойгостиницы «Запад»? Есть «Север», «Юг», «Восток», а «Запада» – ни одного. Будтоне существует такой части света.

Горячая вода в городе Тюмени действительно была уничтоженакак классовый враг. Но при такой жаре можно ополоснуться и холодной. Комсомолецсделал-таки им номера с душем. Правда, Мите пришлось подселиться к соседу, ноэто был тихий культурный старичок снабженец из Барнаула. Не алкоголик и неманьяк, во всяком случае на первый взгляд.

Местные телевизионщики оказались значительно приятнейкомсомольцев. Правда, заведующая редакцией попросила перед съемкой, чтобы Митяспел те песни, которые собирается исполнять на выступлении.

– Или тексты хотя бы дайте просмотреть, – смущаясь,предложила она, – и вы, Оля, если не сложно, покажите мне ваши стихи, которыебудете читать.

– Но ведь не прямой же эфир, – пожал плечами Митя, – есличто не так, вы потом вырежете.

– Прежде чем я вырежу, – тихо произнесла полная усталаяженщина средних лет, – мне голову успеют оторвать. Если что не так…

Тексты, напечатанные на машинке, у них с собой были.

– Митя, пожалуйста, вот эту песню, где «вокзал, пропахшийблудом и тюрьмой», петь не надо, – заметила она, не отрывая глаз от страницы, –а остальное можно. А у вас, Оля, вот это стихотворение про лимитчиц, «ялимитчица, косточка черная», оно очень хорошее, но вы его, пожалуйста, нечитайте.

На этом идеологическая цензура кончилась. А в ПТУ ее вовсене было. Песня про вокзал и стихотворение про лимитчицу у пэтэушников прошли на«ура». После выступления их пригласили остаться на дискотеку. Но ониотказались. Они очень устали, хотели есть и спать. К тому же дискотека втюменском ПТУ – не самое интересное и безопасное развлечение.

В гостиницу они возвращались пешком. Магазины были ужезакрыты, кафе и столовые тоже.

– Ты, запасливый, хоть бы хлебушка купить догадался, –обратилась к брату Ольга, – я лучше с голоду помру, чем стану твои бычки втомате без хлеба есть.

– Помирай, – разрешил Митя, – нам с Леной больше достанется.