Долларовый эквивалент - Алексей Макеев

– Скверная работа, товарищ полковник! – покачивая головой, сказал Гуров. – Из рук вон. В ковбоев играете?

Проводник Егорычев открыл глаза и, с трудом сконцентрировав взгляд, уставился на Гурова. Тот присел рядом и спросил, отчетливо проговаривая каждое слово:

– Где девушка, Егорычев? Очисти совесть хотя бы напоследок – скажи, где Лариса Бардина? Она жива?

Егорычев разлепил губы, со свистом втянул воздух и, выдержав паузу, казавшуюся бесконечной, пробормотал:

– А пошел ты!..

Спешить было некуда. Гуров разулся и выставил башмаки на солнышко – сушиться. Труп Егорычева он обыскал и оттащил на обочину. В кармане проводника обнаружились документы на имя гражданина Васильева. Что было в данном случае фальшивым, паспорт или фамилия Егорычев, Гуров решил оставить на суд экспертов. Усевшись рядом с убитым, он вскрыл чемоданчик.

Кейс был набит деньгами. Это были добротные американские купюры достоинством в двадцать долларов. Только было их в пять раз меньше, чем требовали похитители. Произведя в уме несложные вычисления, Гуров получил ответ, на сколько процентов господин Бардин верил в то, что его дочь еще жива.

«Интересно, какие планы роились в бедовой голове Егорычева, когда он не нашел в сумке всей суммы? – подумал Гуров. – Может быть, он рассудил, что делить такую мелочь на всех не имеет смысла, и двинулся совсем не в ту сторону, где его ждали? Очень правдоподобно и отчасти объясняет некоторую импровизационность его поступков. Не было никакой необходимости поливать из автомата все, что движется. Но мне-то от этого не легче. Топорная работа есть топорная работа, чем ее ни оправдывай. Остается надеяться, что Глузскому повезло больше».

Гуров опять услышал треск мотоцикла. Только теперь он доносился с противоположной стороны – оттуда, где располагалась деревня, состоявшая из единственной улицы. Он поднял голову и присмотрелся. Из желтого облака пыли возник казенный «Урал» с коляской, выписал неуверенный круг на асфальте и съехал на обочину. Двигатель смолк. С мотоцикла слезли два милиционера и стали издали всматриваться в странную фигуру, сидящую на краю дороги.

Гуров призывно махнул им рукой. Милиционеры переглянулись, разом достали табельное оружие и с видимой неохотой стали приближаться. Чтобы предупредить нежелательные эксцессы, Гуров достал из кармана красную книжечку и поднял ее высоко над головой. Под ярким солнцем она сияла, как огонек маяка.

Милиционеры заметили корочки, но решимости это им не прибавило. Они приближались утомительно долго, держа Гурова на прицеле и, как ему показалось, испытывая огромное желание прикончить его, не вступая в тесный контакт. Видимо, в этой глуши не так часто случались серьезные потрясения.

Прошла целая вечность, пока они добрались до Гурова и с величайшей осторожностью заглянули в его удостоверение. Тут у них обоих отлегло от сердца, и они, попрятав пистолеты, принялись делиться впечатлениями.

– А мы мимо ехали, вдруг слышим – из автомата садят! Ну, думаем, ни хрена себе! Хотели назад ехать, в Колдово, за подмогой, – захлебываясь, объяснил сержант. – Потом Масейкин говорит: «Давай посмотрим!» Ну, мы и поехали… Мы ведь вас за крутого приняли, товарищ полковник!.. – добавил он, глупо ухмыляясь.

– А я и есть крутой, – хмуро сказал Гуров. – Разве не видите?

– Вообще-то да, – уважительно сказали милиционеры, посмотрев вокруг.

– Короче говоря, служивые! Где у вас тут ближайшее начальство – в Колдове, говорите? Значит, сделаем так: один из вас срочно везет меня в Колдово, а другой здесь остается – тело сторожить. До особого распоряжения.

Гуров задумчиво посмотрел на растерянных милиционеров и добавил:

– Ты, сержант, подгони-ка сюда «Урал», а я пока обуться попробую. А то неудобно: полковник из Москвы – и босиком!

Полковник Крячко перехватил Орлова на подходе к кабинету и заговорщицким шепотом, отводя глаза, прошипел:

– На пять минут, Петр! Вопрос жизни и смерти!

Генерал целых пять секунд смотрел на него непонимающим взглядом, а потом вдруг ожил и сказал деловито:

– Черт возьми, ты-то мне как раз и нужен! Зайди немедленно!

Крячко потянулся вслед за Орловым, соображая про себя, что может означать такое совпадение интересов, и, так ничего не сообразив, попытался перехватить инициативу.

– От Гурова что-нибудь было, Петр?

Генерал резко обернулся, сверкнул на Крячко глазами и молча указал пальцем на кресло возле стола. Крячко уселся и стал терпеливо наблюдать, как генерал бросает на стол кожаную папку, приглаживает у зеркала свои коротко остриженные седые волосы, щелкает тумблером селектора и требует от секретаря принести кофе и минералки похолоднее.

Все это генерал проделывал, словно напрочь забыв о Крячко, и, только усевшись наконец на свое законное место и положив по-хозяйски локти на стол, Орлов устремил на подчиненного свой мрачноватый требовательный взгляд, от которого даже веселому Крячко сделалось не по себе.

– Ты что спрашивал? – произнес он. – Про Гурова? Вот насчет Гурова я и собирался с тобой поговорить. Кофе будешь?

Принесли кофе и минеральную воду. Крячко озабоченно посмотрел на поднос и от кофе почему-то отказался, хотя ему ужасно хотелось выпить чашечку.

– Не хочешь – как хочешь, – сказал генерал. – Тогда слушай… Вернее, отвечай…

Тут он на довольно долгое время замолк, пробуя кофе, и Крячко понемногу занервничал. Такие долгие вступления могли означать только одно – дела плохи, и Орлов не видит выхода из создавшегося положения. Или пока не видит. Значит, совсем скоро он потребует, чтобы этот выход нашли подчиненные. Со всеми вытекающими…

– Вот что мне скажи, Стас, – продолжил Орлов. – Ты вроде накрыл какого-то Попа из банды Мельника? Это точно?

– Сто процентов – накрыл, – поспешно ответил Крячко. – Еще в тот день, когда мы с Левой… Он на Пушечной живет, у одной бабы. Старый дом, вход со двора. Баба билетершей в метро работает…

– Ты про баб в пивной будешь трепаться! – не совсем логично заявил Орлов и наставил на Крячко твердый, с аккуратно постриженным ногтем палец. – Ты за этого Попа головой мне отвечаешь, понял?

– Понял, – осторожно ответил Крячко. – А в каком смысле?

– В самом прямом! – рявкнул генерал. – Если уйдет…

– Ни в коем случае! – решительно сказал Крячко. – Мои ребята его день и ночь пасут. Портрет его на всех постах теперь имеется. Да он из дома почти и не выходит. Затаился. Должно быть, инструкций от Мельника ждет.

– Долго он будет их ждать, – задумчиво произнес генерал. – До самого Страшного суда.

– В каком смысле? – повторил Крячко.

– Смысл тут один, – совсем другим тоном сказал генерал. – Горим мы, Стас, синим пламенем. Получается так, что твой Поп – единственная теперь ниточка. И вся надежда на тебя. Нужно этого Попа немедленно брать – и так, чтобы ни единого волоска с его головы не упало. Но это только полдела. Взять мало. Нужно его еще расколоть, и расколоть в исторически кратчайшие сроки. Задача ясна?