Дракон, демон и другие учебные проблемы - Тальяна Орлова

могу. И мне действительно здесь очень удобно. От всей души благодарю за желание помочь, Грант, но твои подарки должны были закончиться еще до внесения платы за учебу…

Я не успела продолжить мысль, поскольку он вновь за долю секунды переместился ко мне. Лицо Абеля окаменело, а в голос полетели знакомые ледяные иглы:

– Не смей указывать, что мне делать, Элея.

От такого тона у меня всякий раз подкашивались ноги, а девчонок вообще из комнаты ветром сдуло. Мирта и не думала в этот раз меня защищать – она по какой-то неведомой причине считала, что Грант во всем и всегда прав. Но почему она уверена, что дракон не причинит мне вреда? Лично я на это даже копейки бы не поставила. И от следующих слов легко вспомнилась та самая ночь в его спальне, когда он перепугал меня до чертиков:

– Я и так выписал тебе море поблажек и старался проявить терпение. Но кто ты такая, чтобы приказывать мне? Мне теперь разрешения спрашивать, если я захочу собственной женщине что-то подарить или защищать ее? Кем ты себя возомнила, Элея, что так высоко задрала голову?

Поняв, что сейчас допрыгаюсь, я вмиг сдалась, обмякла и очень вежливо извинилась:

– Прости, если прозвучало грубо. Я пыталась только сказать, что мне на самом деле очень нравится эта комната. Правда! И от кого меня защищать в академии? Здесь очень спокойно и тихо.

Кажется, выразилась я хорошо, но дракон все еще замораживал меня взглядом, а слова цедил будто сосульки выплевывал:

– Да ты не обратишься ко мне за помощью, даже если тебе нож к горлу приставят! Уж скорее побежишь к своему закадычному дружку Ремеру, чем меня в свои проблемы посвятишь.

– И к нему не побегу, – пообещала я осипшим от страха голосом. – Сама как-нибудь…

– Сама?! – он подался еще ближе ко мне, а в черных глазах словно две яростные воронки образовались, которые засасывали вглубь. – Ты наносишь мне оскорбление за оскорблением. Я, по-твоему, не мужчина, если моя женщина будет решать проблемы сама? Может, мне уже на полу перед тобой расстелиться, чтобы было удобнее вытирать об меня ноги?

– Да я вообще не это имела в виду… – Я предусмотрительно смолчала о том, что в этой комнате его женщин нет. – Грант, пожалуйста, остынь. Хотя в твоем случае правильнее сказать «потеплей». Я считаю тебя настоящим мужчиной, но не принимаю твою заботу – представь, такое тоже бывает. Просто мне не хочется ни замуж, ни, тем более, в любовницы. У меня появилась новая мечта – стать крутым артефактологом, романтика меня не интересует. Это никак не связано с твоими качествами! И я прекрасно понимаю, почему столько девушек желали быть твоими избранницами. Но это не я, понимаешь? Не люблю тебя, не хочу, но уважаю!

Он вскинул руку, ухватил меня за затылок и притянул к себе, подался к губам и прошептал:

– А может, моя ошибка в том, что я дал тебе слишком много свободы и был недостаточно настойчив?

Сказав это, поцеловал. Губы жесткие, требовательные. Языком ворвался в мой рот, отчего я вообще скатилась в самую настоящую панику. Это же насилие! У меня была сложная жизнь, но еще никогда меня так не унижали. И дракон свято верит в то, что имеет на это право. А самое худшее – все подряд свято верят в то же самое.

Не дождавшись ответа на поцелуй, он отстранился и уже более спокойно спросил:

– А так? Если я буду вести себя так, то тебе станет проще определиться?

Посмотрел мне в глаза, а я думала только о том, чтобы моя рука не взметнулась вверх и не врезала по этой смазливой роже пощечину. Боже, и это дракон называет себя терпеливым? Знал бы он, какие усилия я сейчас прилагала, чтобы сдержаться!

– Куда я пошел? – переспросил он удивленно. – На каком странном диалекте ты заговорила?

Видимо, пока я следила за руками, рот выдал череду матов. К счастью, жалким шепотом, поэтому их смысл до Гранта не дошел. Или же высокомерный дракон снова занялся самолюбованием – он, видимо, решил, что после его поцелуя я растаю и сразу же его полюблю до гробовой доски. Не исключаю, что шок на моем лице как раз и можно было списать на смятение и обескураженность невинной девы, впервые вкусившей мужского языка.

Но зато Абель решил закончить надо мной издеваться. Он просто предупредил перед тем, как покинуть комнату:

– Подумай, Элея, перевари. И вспомни, что ты мне задолжала далеко не только поцелуи.

Меня трясло еще некоторое время. Я и губы вытерла, и зубы почистила, но вот это принуждение осело дрожью во всех сухожилиях и напоминало о себе. На самом деле сексуальное насилие пугало меня больше смерти, но я прекрасно осознавала – если этому пижону взбредет в голову, то он сможет целовать меня в любой момент, когда захочет. Боюсь, потом он дойдет до того, что пора бы уже и к более интимным вещам переходить. А силищи в нем столько, что на моем месте даже чемпионка мира по карате бы не справилась.

– Госпожа, вы как? Поговорили с милордом?

Девчонки вернулись, но слишком обеспокоенными не выглядели. Да и я уже успела унять злость. Никого напрягать своим состоянием не собиралась, потому тряхнула головой и бодро заявила:

– Да, все в порядке! Мы не переезжаем. Скорее всего… Я побоялась у него переспросить. Мирта, завтра ты на занятия снова идешь одна. Вдруг все-таки что-то важное скажут – запиши и мне передай.

– Госпожа! – возмутилась служанка. – Но так нельзя! Хотя преподаватели, кажется, лишь радуются вашему отсутствию…

Я не слушала ее и переключилась на вторую:

– Аленса, а ты как насчет прогулов? Готова меня поддержать в этом нелегком деле? Я сегодня с Кьяром в библиотеке столкнулась. Возможно, он там часто в учебное время бывает. Если застанем, то сразу вас и познакомлю. Для спокойных разговоров без лишних ушей там лучшее место, на себе проверено.

Девушка вздрогнула, охнула, побледнела правой щекой, порозовела левой, затем упала спиной на свою кровать и принялась громко дышать. Наверное, согласилась.

Глава 17

Аленса проснулась еще до рассвета и начала собираться, мешая нам спать. Она бесконечно носилась от шкафа к зеркалу, пыхтела, переодевалась, но успокоиться никак не могла. Я ей еще вечером честно сказала, что в учебной форме она выглядит очень миленько – милее, чем в любом другом наряде. Соседка тогда поверила. Но, видимо, за время непродолжительного сна передумала и потому нашептывала судорожным заклинанием:

– Я экзотичная!