Служба доставки книг - Карстен Себастиан Хенн

Он вошел в переулок, который всегда его так пугал. Все будет хорошо. Карл глубоко вздохнул. Все в его жизни будет хорошо. Даже если он не знает, как именно, после того как сегодня опустела последняя книжная полка. С ним не осталось больше ни одной книги. Но он с легким сердцем упаковал в картонные коробки последние тома, отправлявшиеся в антикварный магазин. Он найдет выход, непременно. Эффи в такое не верила, не верила Амариллис, и Геркулес не особенно. Но даже когда ситуация казалось безнадежной, все могло стать лучше. У него оставалась надежда.

Перед ним был сумрачный и узкий переулок. Старая дорога для старого человека, подумал Карл и улыбнулся. Все равно ведь он будет идти там, где светлее. Было бы неплохо, если бы Пес был рядом, но ему, должно быть, хорошо у доктора Фауста. Ученый, конечно, по-прежнему не догадывался, что позволил жить у себя одному из тех четвероногих друзей, которых так сильно боялся.

Это было странное чувство – в городе, который он знал как свои пять пальцев, идти по единственному переулку, в который он не ступал ни разу. Как будто открывалась тайная комната в старом доме.

Карл осмотрелся, как турист. Каждое окно, каждая водосточная труба завораживали его, и все казалось ему красивым, несмотря на тусклый свет. Этот переулок сегодня был для него подарком.

Рядом с ним раздались звуки шагов. Повернувшись, Карл увидел, как кто-то вышел из тени.

Мужчина быстро приблизился. Он был большим, с широкими плечами. Карл его узнал. Это он ссорился с Сабиной Грубер в книжном магазине «У городских ворот». В тот день, когда его уволили.

Мужчина встал перед ним.

– Оставьте мою дочь в покое! Вы слышите меня?

Карл не понял.

– Кого вы имеете в виду? Эффи?

– Не валяй дурака! Ты прекрасно понимаешь, о ком я. Шарлотта – моя дочь, и я провожу с ней время! – Он толкнул его, и Карл, спотыкаясь, попятился.

– Она мне помогает.

– Она должна не тебе помогать, а быть дома и делать домашнюю работу, вместо того чтобы шляться через весь город с таким ободранным стариком, как ты, или ходить на сигаретную фабрику. Господи, она же еще совсем ребенок! В последний раз повторяю: оставь мою дочь в покое! Мы друг друга поняли? – Он снова толкнул Карла, на этот раз – в грудь.

Конечно, Карл был знаком с насилием. Он наблюдал за Джеком Потрошителем в Лондоне, на американском вертолете «Ирокез» Белл UH-1 пролетал над боями в дельте Меконга, воевал с армией орков Сарумана в битве при Хорнбурге, бок о бок с Арминием сражался против римских войск Публия Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу. И, конечно, он был свидетелем того, как взорвалась атомная бомба «Толстяк» в Нагасаки, и того, как трисоляриане разбили почти весь объединенный флот человечества одним беспилотным зондом.

Для Карла насилие было тем, о чем он читал, но не тем, что он испытал сам. Он не научился реагировать на жестокость. Его ответом на всё в жизни были книги.

– У меня есть для вас подходящий роман. Он совершенно замечательный, – Карл снял рюкзак, быстро открыл его и залез рукой внутрь. Он собирался подарить отцу Шаши книгу, которая предназначалась Саймону. Речь в ней шла о впечатлительной и упрямой девочке-авантюристке. Так ее отец понял бы, что его дочка, настолько замечательная, не может быть запертой в квартире. Книга была завернута в подарочную бумагу с динозаврами.

– Почему ты выслеживаешь мою дочь в школе? Думал, я об этом не узнаю? – еще один толчок, сильнее прежнего. Он чуть не сбил Карла с ног.

Карл положил книгу в карман его пальто.

– Ты это мне только что всучил? ТЫ МНЕ ТОЛЬКО ЧТО ЧТО-ТО ВСУЧИЛ? Ах ты сукин сын, не смей!

Он тяжело дышал, и в красных глазах лопались тоненькие капилляры. Карлу показалось, что он увидел в них слезы, но не понимал почему. Он не осознавал, что перед ним был отец, который очень боялся, что потеряет свою дочь – или, быть может, давно уже потерял. Который кричал не на Карла, а на весь этот проклятый мир, позволивший такому случиться. Он напомнил Карлу о шиллеровском предводителе разбойников Карле Мооре, благородном человеке, который стал бандитом и совершал ужасные зверства.

Карлу стало безумно страшно.

– Увижу тебя еще раз рядом с моей дочерью – убью! Теперь ты меня понял?

– Но… – начал было Карл. Он хотел рассказать, как много хорошего сделала Шаша и что она умнее, чем библиотечная секция научной литературы, что она умеет рисовать книжных червей и собак, которые на самом деле коты, разыгрывать спектакли на сигаретных фабриках и так быстро забегать в особняки, что никто не станет за ней гнаться.

Но он не успел. Отец Шаши толкнул его обеими руками прямо в грудь со всей силы. Этот удар был не таким, как остальные. Он перевернул мир, вечернее небо больше не простиралось сверху, а земля не лежала под ногами. Карл почувствовал, как стучат о его спину булыжники, словно железные ядра. Последнее из них попало ему в голову. Слабый свет переулка погас.

На некоторых прогулках, особенно летом, когда булыжники мерцали от жары и от одного только дыхания мучила жажда, Карл лизал камни. Выбирал обязательно круглые, чтобы языку было приятно, и достаточно большие, чтобы случайно не проглотить. Как раз такими, которые прекрасно могли прыгать по воде, раз по восемь точно. Карл находил их в палисадниках и перед использованием тщательно мыл в городских питьевых фонтанчиках. Каждый раз он размышлял о различиях во вкусе. В конце концов, это были просто камни. Но и минеральная вода была разной на вкус.

Сейчас камень во рту Карла был горьким, совершенно унылым на вкус. Карл подвигал его языком, но вдруг ощутил только пустоту, камень исчез. Проглотил ли он его? Может, споткнулся обо что-то? Но он ведь никуда и не шел, разве нет? Почему тогда грузовик, который только что остановился, бибикал? Он должен был уйти с дороги?

Карл открыл глаза. Две стены выкрашены в светло-желтый, остальная часть комнаты белая, все слегка размывается. Рядом с ним с успокаивающей периодичностью пищал аппарат. Другая кровать в комнате пустовала, устеленная поверх пленкой. Как булочки на банкете. В остальном же ничего похожего на вечеринку здесь не было.

Попытавшись приподняться, Карл заметил, что его правая рука в гипсе, как и левая нога. В голове стучало, как будто там перерабатывалась новая информация.

Одна из дверей, видимо, вела в коридор, другая – в ванную. Выключенный телевизор с темным экраном висел в углу. Какое-то время Карл осматривался. Затем он потянулся к тумбочке у края кровати, сумел выдвинуть ящик и обнаружил там пульт и Библию, переведенную Лютером.

Он пытался дать кому-то книгу… Воспоминания возвращались. Несомненно, Шашин отец скоро придет, чтобы просить прощения. А Шаша принесет ему книгу – хорошо бы не в переводе Лютера.

Дверь в коридор открылась, и вошла медсестра в зеленом. Увидев, что глаза Карла открыты, она улыбнулась.