Молчание - Дженнифер МакМахон

– О чем ты думала? – прошептал Сэм, подойдя к ней на кухне. Фиби наливала воду для спагетти. – Она не может оставаться здесь.

Фиби не поверила своим ушам. Она поставила кастрюлю и включила горелку.

– Это твоя кузина, Сэм. Ей некуда больше идти.

– Но у нас нет места. Мы почти не знаем ее. – Это был не тот Сэм, которого она знала. Тот Сэм был счастлив, когда старые друзья из колледжа, которых он не видел долгие годы, собирались у них.

Фиби озадаченно взглянула на него.

– Но, Сэм…

– Она совершенно чокнутая, – сказал Сэм.

Кто-то тихо кашлянул, и они повернулись к двери, где стояла Эви, опираясь о косяк. Ее костлявые плечи сгорбились, левый глаз распух и слезился.

– Ты прав, – сквозь зубы обратилась она к Сэму. – Я уйду. Я могу позвонить маме; возможно, она приедет и заберет меня.

– Нет, – поспешно сказала Фиби. – Ты останешься с нами. Нам понадобится твоя помощь, чтобы разобраться в этом кошмаре. Ты была там, когда пропала Лиза.

Она не хотела отпускать нить, которая тянулась в прошлое Сэма. Эви была единственной, кто мог иметь хоть какое-то представление о том, что на самом деле случилось с Лизой. И, по правде говоря, ей нравилась Эви. Фиби хотела поближе узнать ее, помочь. У Эви больше никого не осталось, а Фиби слишком хорошо помнила, как это бывает. До Сэма у нее тоже никого не было, – никого, кого стоило бы принимать в расчет.

– Этот Тейло думает, что мы как-то связаны, Эви, – продолжала Фиби. – У всех нас есть что-то, что он хочет получить. Нам нужно держаться вместе, если мы хотим выпутаться из положения.

Она посмотрела на Сэма, но тот отвернулся, открыл холодильник, а потом захлопнул дверцу.

– Ты забыла купить пиво, – сказал Сэм. – Пойду возьму немного.

Он решительно вышел из кухни, не глядя ни на Фиби, ни на свою кузину.

– Сэм? – окликнула Фиби и услышала, как хлопнула входная дверь. Потом заработал двигатель автомобиля.

– Вот сукин сын, – пробормотала Фиби. Она не могла поверить, что Сэм ведет себя подобным образом. Не зная, что еще сделать, она вернулась к стряпне и взяла луковицу из корзинки, висевшей над раковиной. Раньше он никогда не вел себя так. Именно такого поведения она всегда ожидала от парней, с которыми встречалась раньше, от забулдыг, чья концепция живого общения сводилась к вопросу о косяке с марихуаной перед тем, как завалиться в койку.

– Мне надо было уйти, – сказала Эви. – Сэм явно не хотел видеть меня здесь.

Фиби разрезала луковицу и покачала головой.

– Он придет в себя. Прости, что он такой болван; просто сейчас на него слишком много всего навалилось. Он плохо справляется с переменами, а в последние дни с нами много чего случилось.

И все это даже без упоминания о беременности. Что будет, когда она наконец расскажет ему?

Глаза заслезились, и Фиби вытерла слезы тыльной стороной ладони. Проклятие, она не собиралась плакать. Она никогда не плакала перед другими людьми.

Эви подошла ближе.

– Раньше я любила готовить, – сказала она. – Когда мы с Элтоном… – Ее голос пресекся.

Элтон? Кто такой Элтон?

Должно быть, она разнервничалась, подумала Фиби. Ведь если это был ее любимый мужчина, она точно не забыла бы, что его зовут Элиот, а не Элтон?

– Мы с Сэмом не любим готовить, – призналась Фиби. – Обычно мы покупаем еду навынос.

– Если ты будешь покупать продукты, я буду готовить. В Барлингтоне нет гастрономов с доставкой, поэтому я жила на одной пицце… но буду рада больше никогда не видеть коробку с пиццей.

– Договорились, – сказала Фиби.

Эви потянулась к буханке белого хлеба на столешнице (ее купила Фиби; Сэм ел только «натуральный» хлеб с пророщенной пшеницей).

– Можно?

Фиби кивнула. Эви намазала маслом ломоть хлеба и посыпала сахаром. Такого лакомства Фиби не пробовала с раннего детства.

– Хочешь? – с озорной улыбкой спросила Эви.

– Ну конечно!

Это было так хорошо, что они съели по два куска.

– Ты ночью был в лесу? – прошептала Лиза на ухо своему отцу утром перед завтраком. Он по-прежнему лежал на диване в старой потрепанной пижаме. Он смотрел прямо перед собой, и струйка слюны стекала из уголка его опущенных губ. Присутствие дочери как будто осталось незамеченным.

– Я нашла твою кепку «Ред Сокс», – сказала она.

Что именно видела Бекка? Безликого призрака в отцовской кепке? Это было бессмысленно. Лиза посетила отцовскую мастерскую в гараже и нашла его рабочий комбинезон, но больше ничего. Гараж, как всегда, был открыт. Любой мог зайти туда и взять кепку. Но зачем?

Возможно ли, что отец самостоятельно встал и заковылял в лес, как зомби?

Мама и тетя Хэйзел были на кухне и в очередной раз перебранивались шепотом, пока Хейзел готовила завтрак. Лиза услышала лишь несколько слов: «Слишком много. Он помнит. Слишком далеко».

Они уже несколько дней тихонько переругивались. Чем дольше ее отец оставался больным и немым без признаков улучшения, тем напряженнее становилась атмосфера в доме. Теперь Лиза услышала, как мать расспрашивает Хэйзел о лекарствах и о правильной дозировке. Их шепот повысился до тихого крика.

– Хочешь нанять медсестру? Чужую женщину? – огрызнулась Хэйзел.

Мать что-то невнятно пробормотала.

– Тогда позволь мне заниматься своей работой, – сказала Хэйзел.

Минуту спустя Лиза уловила запах гари.

– Что-то подгорело? – крикнула она из гостиной.

– Вот дрянь! – воскликнула Хэйзел. Потом раздался грохот и шум текущей воды.

Хаос на кухне был нарушен громким стуком в парадную дверь. Лиза подумала, что это очень странно: было чуть больше семи утра. Мать с усталым и раздраженным видом прошла через гостиную, но перевела дух и улыбнулась, прежде чем открыть дверь. После короткого обмена приветствиями она вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь. Лиза встала и выглянула в окно. На крыльце вместе со своей матерью стоял Джеральд; его рука была в гипсе. Он смотрел под ноги и молчал. Между тем его мать что-то громко говорила и сопровождала свои слова короткими, рубящими жестами. Лиза знала, что отец Джеральда ушел из семьи несколько месяцев назад, а мать работала официанткой в кафе Дженни и, кроме того, готовила, убирала в доме и платила за уроки игры на гобое для Бекки. Теперь она столкнулась с тем, что соседский ребенок сломал руку ее сыну. Не просто ребенок, а Эви.

А что, если Бекка рассказала ей о том, что видела в лесу ночью?

Джеральд шаркал ногой по облупившейся краске на досках крыльца, а его мать никак не могла остановиться. Она была сухопарой женщиной с выбеленными волосами и плохими зубами. Сегодня на ней было платье официантки с голубым передником и тяжелые белые ботинки. Лиза видела, как ее мать кивает, сцепив руки на животе. Она почти ничего не говорила. Наконец они распрощались, и мать Лизы вернулась в дом с напряженно-сосредоточенным видом.