Лицензия на happy end - Галина Владимировна Романова

Причем она сразу этого не заметила, без промедления подбежав к окну. Это потом уже, когда обернулась, увидела и тут же замерла, будто пригвоздил ее кто к красивому мраморному полу ванной. А он стоит себе возле двери, прикрыв ее, улыбается и наблюдает за тем, как она медленно умирает от его не прикрытого ничем возбуждения.

Кто и в чем его в тот момент мог заподозрить? Никто и ни в чем. Это она вошла в ванную к голому хозяину, и она таращила глаза на его, пардон, член в состоянии эрекции, он тут при чем!..

– Тома-а-а, – продолжал шипеть Хромин, не сводя с нее глаз. – Ты почему мне не отвечаешь? Ты слышишь меня? Посмотри на меня, детка.

Глаза она открывала с большим опасением. Вдруг он снова успел раздеться, пока она мучительно вспоминала и вздрагивала? Нет, кажется, все в порядке. По-прежнему одет в безукоризненно белую сорочку, а что там ниже уровня его стола, ей мало интересно.

– Да, я слышу, – кивнула она, коротко глянув на него и тут же отвернувшись.

– Тебе ведь не хочется от меня никуда уезжать, так ведь? Ты бы с радостью осталась, я знаю, дома. И ухаживала бы за мной, и делала бы мою жизнь комфортной и удобной, так?

Ее подбородок задрожал.

Начинается! Снова начинается медленная изнуряющая нервы и мозг пытка! Его снова нельзя будет ни в чем заподозрить, а ей хоть вешайся. Он сейчас будет задавать ей страшные вопросы, а затем требовать на них ответы, а их ведь у нее не было. Вернее, были, но все сплошь отрицательные. Их он не терпел.

– Вы же знаете, что дети и ваша супруга без меня не могут, – удалось ей выкрутиться на первом этапе.

– И я не могу тоже! – Его полный рот капризно набух. – А ты не хочешь этого понимать, ведешь себя отвратительно.

Тамара вжалась в кресло, вспомнив про один из своих отвратительных поступков.

Она посмела тогда сбросить его руку со своего плеча. Хромин ничего не сказал ей тогда. Так же, как вот теперь, заявил о том, что она ведет себя отвратительно и что на эту тему он с ней еще поговорит. И поговорил! Говорил все то время, пока она стояла под душем. Ее заставил мыться, а сам говорил, стоя возле противоположной стены. И снова его ни в чем нельзя было упрекнуть. Он не говорил скабрезностей, он просто смотрел на то, как она намыливает грудь, ноги, как поливает потом себя водой из лейки. Он просто смотрел и обсуждал с ней… летний отдых его семьи за границей. Спокойно так, невозмутимо, а у Тамары потом еще неделю в душевой спину сводило. Так и казалось, что сзади за ней наблюдает хозяйское зоркое око.

– За то, что ты так себя отвратительно ведешь, малышка, – Хромин вдруг несказанно обрадовался, видимо, придумав очередную какую-нибудь гнусность, – я вынужден поручить тебе одно маленькое дельце.

– Да! Я слушаю вас! – Она почти уже заикалась.

– Ты должна придумать причину, из-за которой ты должна будешь остаться дома со мной, а не ехать в Сочи с малышами и моей любимой женушкой. Все. Ступай. Ступай и думай. Времени у тебя… – Он потряс кистью, пытаясь развернуть вечно сползающий циферблат часов на костяшку. – Времени у тебя ровно семь с половиной минут. Все. Свободна.

Когда она медленно шла к двери, она слегка пошатывалась. И возле косяка точно едва не упала. Хромин едва не рассмеялся вслух.

Во как он ее пригвоздил, а! Давно бы так! А то церемонится с этой безродной девкой, будто с царевной, а дело ни с места. Маленькой импровизации свечу поставить можно.

Тра-ля-ля-ля-ля-ля!!! Отлично все придумано! Просто преотлично! Томка сейчас выдумает объективную причину для того, чтобы никуда не ехать. Пускай хоть понос выдумывает, хоть золотуху, хоть аппендицит, он на все согласный. Он сегодня же вечером найдет способ уговорить ее, не шевельнув буквально пальцем, а ночью…

А ночью у него будет много работы. Сначала массажист, потом, глядишь, еще кого-нибудь подвезут. Придется попотеть. Может быть много крови.

Хромин насупился.

Томку, край, оставлять нужно. Когда кровь лилась через края, ему баба требовалась непременно. Могла бы сойти и жена, но та из нежных, та чужих болезненных стонов ни за что не вынесет, а уж от вида и запаха крови ее точно наизнанку вывернет. К тому же могла выболтать все тестю, объясняйся с ним потом.

А вот Томка… Та подойдет как нельзя лучше. Заодно и наука ей будет. Посмотрит и зарубит себе на всех местах сразу, как ее хозяин поступает с несговорчивыми. Что же она придумает, интересно?

Хромин выбрался из-за стола. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, прислушиваясь к тому, как ведут себя его внутренности. Все вроде улеглось по своим местам и не тревожило больше. Сладенько так ныло немного от предвкушения, и только. Вот бы еще вести хорошие пришли, озолотил чертей бы точно.

Словно дьявол сегодня бога усыпил, внемля его запретным черным чаяниям. Телефонный звонок от Виктора раздался буквально через мгновение.

– Короче, везем девку мы тут одну, – осторожно взвешивая каждое слово, проговорил подчиненный. – Три раза приезжала к нашему парню, намереваясь его застать. Зовут Софья. Соня, значит. Кто такая, пока не знаем.

– Не переживай, малыш! – Хромин широко улыбнулся, будто с глянца в киоске на углу. – Мне есть у кого спросить. Как стемнеет, так и спрошу. А ты знай: если девка стоящая, «лавендос» тебе горит конкретный…

Гостиничный номер, куда Терехов с Дедковым заселились спустя час после посещения дома Митюни, был так себе, не тянул даже на троечку. Заезженные временем и солнцем обои в тонкую полоску. Потрескавшийся линолеум под ногами. Две койки под гобеленовыми покрывалами грязно-серого цвета. Стол возле засиженного мухами окна, два казенных стула, на таких Дедков, бывало, сиживал еще в школьной столовой. Шкаф возле стены с ключом с отломанной дужкой вместо ручки в замочной скважине и единственной вешалкой. И душ в конце коридора.

– Н-да… Сервис, мать его! – Терехов недовольно поморщился, чуть присел, взвешивая взглядом толстый слой пыли на облупившемся подоконнике. – Я уж думал, что такого уже давно в природе не существует, а тут…

– Чего только не откроется взору в российской глубинке, Вася, – изрек с равнодушием Кирилл и рухнул прямо в одежде на кровать. – Смотри, что тут делается! Крохотный городишко, на карте вряд ли найдешь, а страсти кипят такие, что диву даешься. Где вот теперь Катюха, как думаешь?

– Чего не знаю, того не знаю, дружище. А знать, как и тебе, хотелось бы.

Терехов подошел к кровати, с опасением качнул за шаткую спинку рукой, вздохнул и осторожно присел на самый краешек.

– Слушай, может, по пивку?

– Нет, хватит. Сначала по пивку, потом по водочке. Алкоголь мозг сушит, слыхал о таком?

– Да уж, – хмыкнул Терехов и полез в карман брюк за телефоном. – Надо бы начальству отзвонить и доложить обстановку, а о чем докладывать, не знаю, если честно. Правильнее, скажу – не поверит!