Первый... - Екатерина Юдина

Дверь открылась и Кириан вышел из ванной. Волосы мокрые и одет только в джинсы и футболку. Кофту он небрежно держал в руках.

«Нормально вытри волосы. На улице холодно. Можешь простудиться, когда будешь уходить» — эти слова чуть не слетели с моих губ, но я вовремя остановила себя и сразу же мысленно дала себе подзатыльник.

Эта ночь действительно была странной.

— Теперь уходи, — сказала очень тихо, после чего сняла очки и сильно потерла лицо ладонью, уже хотя бы таким образом пытаясь убрать из головы лишние мысли.

А они твердили о том, что Кириан сейчас выглядел таким домашним, несмотря на то, что находился не у себя.

Услышав мои слова, Агеластос обернулся в сторону кухни и пошел ко мне, а не к выходу. Я на это отреагировала ожидаемо — стиснула зубы и недовольно поджала губы.

— Ты вообще меня слышишь? Уходи.

— Нет, — Кириан, проходя мимо меня, бросил мне на колени свою кофту, а я уже до скрежета стиснула зубы, после чего сделала глубокий вдох и закрыла дверь. Меньше всего на свете я хотела, чтобы Хтония и папа сейчас проснулись.

— Заваришь мне кофе?

Клянусь, в первое мгновение я хотела со всей возможной язвительностью огрызнуться, но так же меня остановило то, что Агеластос просто спросил об этом. То есть не прозвучало:

«Эй, раб очкастый одалживающий одежду у бомжей, завари мне кофе».

Ну, или как он там обычно со мной разговаривал.

Кириан просто задал вопрос. Обратился ко мне, как к человеку.

Я настолько сильно удивилась этому, что почти так же спокойно ответила ему:

— Зачем тебе кофе? Уже ночь.

— Есть какая-то разница?

— Да, ночью нужно спать.

— Хорошо. Давай попробуем.

Прежде чем я спросила, что он там собрался пробовать, Кириан подхватил меня на руки и вынес в коридор. Я засопротивлялась, но, учитывая то, что приходилось делать это тихо, получалось крайне плохо.

Одно мгновение и мы вновь оказались в моей спальне. Кириан сам закрыл дверь, после чего поставил меня на ноги.

— Ты… — я собиралась взорваться тирадой возмущения, но, вместо этого, увидев, что Агеластос снял футболку и начал расстегивать ремень, ошарашено спросила: — Ты зачем раздеваешься?

— Спать собираюсь.

— Остановись. Прекрати, — я лихорадочно помахала руками впереди себя и отвела взгляд в сторону, когда Кириан уже расстегивал ширинку, из-за чего я успела увидеть резинку его боксеров.

— Серьезно? Ты настолько смущаешься увидеть полуголого парня?

— Ничего я не смущаюсь. А тебя видеть вообще не хочу, — буркнула, но, уловив то, что шорох прекратился, осторожно обернулась и с облегчением заметила, что Кириан так и не снял штаны.

— В очередной раз убеждаюсь в том, что девственницы проблемные, — сказал Агеластос, застегивая ремень.

— Так, может, уже нет.

— Что «нет»? — Кириан остановился, так и не просунув ремень в последнюю петлю и тут же поднял на меня мрачный взгляд.

— Ну, я имею ввиду, что, может, Иерон поправил этот нюанс.

Несколько секунд в комнате царила тишина и мне показалось, что в полумраке глаза Кириана полыхнули. Он неотрывно смотрел на меня, но, в итоге, спокойно закончил застегивать ремень и сказал:

— Ни черта он не поправил. И, Очкарик, осторожнее со словами.

— Почему ты так уверен? Иерон парень настойчивый.

— Потому, что ты не из тех, кто так просто…

Кириан не договорил. Вместо этого качнул головой и опять ладонью растрепал волосы, но я и так поняла окончание фразы.

Агеластос столько раз в мою сторону произносил очень грубые вещи, а что-то хорошее так и не договорил.

Качнув головой, я подумала о том, что мне и на это должно быть плевать, но все равно настроение почему-то стало чуточку лучше.

— Что ты делаешь? — я нахмурилась, увидев, что Кириан поправил одну из подушек. Когда он отбросил одеяло, я вовсе широко раскрыла глаза: — Подожди… Так ты серьезен насчет того, чтобы переночевать?

— Да, — Агеластос подошел ко мне и, прежде чем я успела хоть как-то возразить, положил ладони на мою талию. Поднял меня так, будто я вообще ничего не весила и усадил на кровать, после чего надавил на плечо, заставляя лечь на кровать.

Несколько первых секунд я была в таком шоке от подобной наглости, что даже не нашла что сказать, но, как только пришла в себя, тут же вскочила с кровати и за считанные мгновения оказалась в другом конце комнаты.

— Так. Прекрати. Это уже переходит все границы.

— Мы уже спали вместе у меня. Я тебе ничего не сделал.

— Я и тогда была не в восторге, а сейчас это вообще странно.

— Разве не плевать?

— Конечно, нет.

Кириан сел на стул и достал телефон. Начал что-то просматривать на нем. Кажется, читал какие-то статьи.

— Ложись спать, — сказал он, не отрывая взгляд от экрана. — Я тебя трогать не буду.

— То есть, ты предлагаешь мне спать, пока ты будешь сидеть тут? Почему бы тебе просто не поехать к себе?

— Не хочу.

Переступив с ноги на ногу, я подумала о том, что все еще не понимала Кириана, но, проклятье, кажется, мы сейчас более-менее нормально разговаривали. Конечно, если так вообще можно было сказать.

Эта ночь действительно была очень странной.

Прошло несколько секунд внутренних сомнений, после которых я мысленно чертыхнулась и пошла к кровати. Взобралась на нее и, укрывшись одеялом, сказала:

— Только попробуй подойти ко мне. Я не знаю, почему ты не хочешь ехать к себе, но, раз остался, сиди там на стуле. Надоест — уезжай. Только уходи через окно. Не буди моего папу и мачеху.

Кириан ничего не ответил, а я почти сразу перевернулась на другой бок и закрыла глаза.

Вот только, заснуть все равно не смогла.

Очень долго лежала и прислушивалась к тишине, а Кириан действительно не приближался к моей кровати. Сидел на прежнем месте.

— Так. Хватит, — я села и сбросила с себя одеяло. — Рассказывай, что ты задумал. Что за желание переночевать у меня? Какого черта ты не уезжаешь?

Кириан оторвал взгляд от телефона и посмотрел на меня:

— Не хочу, — ответил, проигнорировав первый вопрос.

— Почему? — мне уже хотелось взвыть. Больше всего на свете мне сейчас хотелось нормальных ответов.

— Думаешь, я знаю, Очкарик? — Кириан оскалился. — Можешь считать, что я присмотрелся к тебе.

Агеластос положил телефон на стол и подошел ко мне. Вновь положил ладони на талию и приподнял, после чего усадил на край стола. Встал слишком близко и сказал: