Исповедь соперницы - Симона Вилар

Леди Риган указала мне на лавку у стола.

— Думаю вам будет неплохо подкрепиться с дороги.

Я села, но не стала есть. Из-за двери в соседнем покое доносились шум, крики, смех, бренчали струны. Но леди Риган не спешила ввести меня к гостям и представить хозяину. Вместо этого она придвинула мне тарелку с отбивными, пюре из горошка и горку пирожков.

Я была очень голодна, но под изучающим взглядом хозяйки не могла проглотить ни кусочка. К тому же она подала мне белоснежную салфетку, столовый нож и еще какой-то предмет, наподобие маленьких вил, сказав, что это, чтобы я не испачкала руки. Нас в монастыре учили красиво благопристойно есть, но что делать с этими вилами, я просто не знала. Она это поняла и объяснила. Однако от этого я почувствовала себя словно грубой мужичкой и лишь надменно поглядела на нее.

— Благодарю, но я не голодна.

— Разве? А мне показалось, что вид у вас совсем изможденный. Выпейте хоть вина — оно вернет краску вашим щекам.

Вино было темное, густое и сладкое, как ягоды. Но когда я опорожнила кубок, увидела легкое удивление в глазах леди Риган.

— Ого, девушка. Разве вам не говорили, что южные вина не пьют как родниковую воду? Да еще и на голодный желудок.

Я поняла, что опять делаю что-то не так. И сердито сказала — разве не она сама предложила мне выпить? По нашим традициям я бы проявила неуважение к хозяйке, не приняв чашу. Она отвела взгляд, пробормотав только, что совсем не то имела в виду, но теперь мне непременно следует поесть, иначе я опьянею.

— Миледи, — начала я, — мне не совсем ясно, отчего вы тут потчуете меня, а не проводите к лорду шерифу.

Тут она сказала, что еще не имела возможности переговорить о случившемся с Эдгаром. Да и сейчас время не самое подходящее, а вот через пару дней она непременно все сообщит и постарается представить меня. Я слушала ее, но в голове у меня зашумело, приятное тепло разливалось по телу и, вместе с тем, я стала ощущать раздражение.

И тогда я стала объяснять, как мне нужно, чтобы Эдгар вступился за моих людей, чтобы заставил Ансельма понять, что крестьяне бедствуют, и их стычка с Уло лишь ответ на его беззакония.

Она печально глядела на меня.

— Боюсь, леди, что вы просто несмышленыш, который впервые столкнулся с тяготами жизни.

— Не, не впервые. Я и раньше защищала своих людей. Просто я последняя в роду и кроме меня больше некому за них вступиться.

— Это благородно. Но разве вы прибыли только за этим?

Я возмутилась. Эта женщина явно не глупа, но по какому праву?.. И почему решила, что выполнение столь важного для меня вопроса должно откладываться по ее воле?

— Миледи, у меня каждый час на счету, я не могу ждать.

— И все же придется.

— Вы не желаете свести меня с шерифом? Тогда я сделаю это сама.

Я попыталась встать, но она удержала меня за руку. Стала что-то объяснять про старые обычаи на йоль, говорила, что женщинам лучше не появляться на пиру, пока мужчины не отдадут дань традициям. Я смотрела на нее, но слабо понимала. Из внутренних покоев по-прежнему долетали взрывы хохота, выкрики, хриплое пение. Этот шум мешал мне сосредоточиться на словах леди Риган. Почему-то у меня появилось ощущение, что эта женщина, имеющая на непонятных правах такую власть в усадьбе, просто не хочет, чтобы я встретилась с Эдгаром. Наверное потому, что она, старая и некрасивая, просто не желает, чтобы я, Бог весть откуда появившаяся девчонка, встала меж ней и красавцем Эдгаром. А ведь она даже не догадывается, что я приехала по сути свататься. И все твердит что-то про йоль.

Я надменно поглядела на нее.

— При чем тут йоль? Нас в монастыре учили, что это старый богомерзкий обычай, сохранившийся со времен язычества.

Она странно поглядела на меня.

— Ах да, я и забыла, что вас вырастили в монастыре. И на вас монашеское одеяние. Но почему-то вы не выглядите монахиней.

И опять этот ее оценивающий, чуть насмешливый взгляд, который так меня раздражал. Я сказала:

— Я и не монахиня, миледи. И не хочу выглядеть монахиней. Конечно у меня нет таких красивых одеяний, как у вас, но я рассчитываю понравиться эрлу Эдгару.

Ее брови изумленно взметнулись. В глазах насмешка. У меня путались мысли, но я поняла, что сказала что-то не то. По крайней мере, ранее я не собиралась ей это говорить.

— Во имя Господа! — улыбнулась Риган. — Итак вы, птенчик, рассчитываете пленить Эдгара Армстронга? Для того, чтобы он взял вашу сторону в мятеже?

— А вы были бы против?

— Воистину так. Незачем ему впутываться в это дело. Он и так не в ладах с аббатом из Бэри-Сэнт-Эдмунса. Я даже не знаю теперь — имеет ли мне смысл устраивать вашу встречу. Вы мятежница, девушка, и то во что вы хотите его вовлечь…

— Так вы против? О, я поняла это сразу! А если я скажу, что прибыла затем, чтобы составить с Эдгаром брачный договор меж нами? У меня нет ни отца, ни иного старшего родственника, чтобы сделать это за меня, а мой опекун Ансельм — мой враг, и только Эдгар сможет защитить меня…

Кажется я опьянела. Говорила то, что и не намеревалась. И говорила несвязанно, путано объясняя зачем-то ей, как Эдгару будет выгоден брак со мной. Но леди Риган меня перебила.

— Вот что, дитя, у тебя с этим ничего не получится.

— Отчего же? Из-за вас? Вы сами решили женить его на себе?

Ее лицо побледнело. Она встала.

— Я вижу вы либо пьяны, либо вас в монастыре не научили хорошим манерам. Что же до меня и Эдгара… Скажу только, что есть немало дам и девиц, какие хотели бы видеть его своим супругом, но у них нет на это шансов. Как нет ни у меня, ни у вас.

— Мне надо встретиться с ним! — почти кричала я.

Резко встала и шагнула к двери во внутренние покои. Но леди Риган опередила меня, загородила дверь.

— Ради Бога, не надо туда входить. Это для вашего же блага. Вспомните, в вас течет кровь великого Хэрварда, и вы не должны себя вести, как беспутная девка.

— Слышите? — прервала я ее.

Там за дверью, куда она не желала меня впускать, раздавалось пение. И пели о моем деде Хэрварде.

Я вдруг ощутила прилив какого-то безрассудного оптимизма.

— Вы не посмеете помешать мне, леди Риган. Там мои собратья саксы. И они славят Хэрварда. Так что пропустите меня, если не желаете, чтобы я учинила скандал.

Что бы я учинила, уж не знаю. Но кажется готова была на что угодно. И поняла ли это Риган, или ей просто надоело бороться с пьяной послушницей, но она неожиданно отошла.

— Черт с тобой, девушка. Иди. Попробуй сама среди пьяных мужчин добиться своей частицы славы… или позора.

И я оказалась на галерее, идущей вдоль обширной саксонской залы. Замерла. Меня обдало теплом, дымом, запахами жаркого, вин и разгоряченных тел. Я вцепилась в перила, смотрела.