Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

Мексика – не единственный формирующийся рынок, на котором господствуют олигополисты. Еще один яркий пример представляют собой Филиппины, но с приходом нового президента, строго ориентированного на реформы, у этой страны, с моей точки зрения, сегодня есть четкая «дорожная карта» для внедрения необходимых изменений. Задача, стоящая перед Филиппинами, намного проще еще и потому, что доходы на душу населения в этой стране в пять раз ниже, чем в Мексике. Впрочем, по единодушной оценке международных экспертов, в ближайшие годы мексиканская экономика будет по-прежнему отставать. Забегая вперед, скажу, что даже собственный центральный банк Мексики прогнозирует темпы роста на внутреннем рынке всего в 2,5 процента, что вполовину, а то и больше, не дотягивает до потенциала большинства развивающихся стран.

Мексиканские избиратели разочарованы ухудшением ситуации с безопасностью: их раздражает постоянная угроза быть обобранным мелкими местными чиновниками или полицией, им не нравится не слишком привлекательная история экономического развития их страны. Политическая система реагирует на народное раздражение медленно и нерешительно, отчасти, надо полагать, потому, что многие мексиканцы предпочитают просто уезжать из страны, а не требовать изменений дома. Впрочем, сделать это очень и очень трудно из-за чрезмерного количества законодателей (их в Мексике 628) – треть из них избирается по партийным спискам, а не прямым голосованием. Для реальных, существенных изменений в стране прежде всего нужно, чтобы политики почувствовали значительно большее давление со стороны местного электората, ибо именно здешняя политическая система породила в свое время культуру олигополии, ставшую главным препятствием на пути экономического роста Мексики.

Совершенно очевидно, что Польша – полная противоположность России: эта страна солидна и предсказуема, а бизнесмены Варшавы не замечены в диких вечеринках даже по выходным дням. Даже новая архитектура столицы Польши на редкость скучна и однообразна – а это четкий знак мощного потенциала будущего роста страны

Главная опасность для инвесторов, заинтересовавшихся Центральной и Восточной Европой, таится в том, что они позволяют эмоциям управлять разумом – таким образом очень легко увлечься прелестями Будапешта, Черногории и Дубровника. Все это красивейшие места, которые, без сомнения, стоит посетить, но в них совсем необязательно вкладывать деньги.

Что же касается Варшавы, то ее лицо не понравится ни одному инвестору. Столица Польши, в том числе прекрасный Старый город и Королевский замок, была на 85 процентов разрушена в годы Второй мировой войны. А то, что коммунисты построили на месте этих древних красот, поражает своей серостью и скукой. Поляки, конечно, попытались воссоздать Старый город, но в результате получилась подделка а-ля XIV век вроде диснеевского парка развлечений, и гражданам Польши это отлично известно. Сегодня в городском пейзаже доминирует здание Дворца культуры и науки, построенное в сталинском стиле; говорят, это подарок от диктатора обиженному народу Польши, который теперь любит шутить, что из Дворца открывается самый лучший вид на Варшаву, ибо это единственное место в городе, откуда его не видно.

Тут уместно вспомнить всем известную мудрость – что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вполне вероятно, к Польше она имеет самое непосредственное отношение. Наряду с Чешской Республикой, еще одним освобожденным бывшим сателлитом СССР, с точки зрения перспектив быстрого экономического роста поляки сегодня находятся в гораздо более выгодном положении, чем Россия. Чехия растет быстрыми темпами вот уже на протяжении десяти лет, и теперь, имея средний доход на душу населения более 20 тысяч долларов, страна твердо встала на путь возрождения своего довоенного статуса одной из ведущих индустриальных держав мира. А Польша, растущая с более низкой базы в чуть более 12 тысяч долларов, имеет все шансы присоединиться к Корее и Тайваню и войти в число очень немногих развивающихся наций, которые, начав практически с нищеты, достигают среднего общемирового уровня доходов и в итоге примыкают к элитному классу богатых стран.

Впрочем, надо сказать, причины данного положения дел не имеют ничего общего с обидой, соперничеством и страхами, которые в свое время стимулировали экономическую конкуренцию в Азии. Данная ситуация обусловлена, прежде всего, позитивной притягательностью Европейского союза – великого эксперимента в области партнерства в масштабах континента с шестидесятилетней историей, открывшего европейские национальные границы для свободного перемещения потоков людей, денег и продуктов. Сегодня вошло в моду критиковать старую Европу за стагнацию и уютную самоуспокоенность, присущую государствам всеобщего благосостояния, но как политико-экономическая модель она и поныне чрезвычайно интересна и жизнеспособна. Вряд ли можно назвать более мощный мотив для проведения радикальных реформ, нежели желание присоединиться к более богатым западным странам, став членом ЕС.

Для описания экономического подъема Азии специалисты часто используют яркую метафору, в частности стаю летящих гусей: Япония впереди, Южная Корея и Тайвань в следующем ряду, а замыкает косяк остальная Восточная Азия. Приблизительно такая же картина сложилась в последнее десятилетие и в Европе, где социалистические страны, бывшие сателлиты советской империи, наперегонки, косяком, ринулись в ЕС. Но нынешняя Европа превратилась в своего рода место для выбраковки стаи; Польша и Чешская Республика приблизились к ЕС вплотную, а многие другие государства Восточной Европы, сильно израненные кризисом 2008 года, безнадежно отстали.

И это вполне типичная ситуация, ибо каждая очередная формула, обеспечивающая удачный старт и определяющая следующие прорывные нации, как правило, не имеет практически ничего общего с предыдущей. Начнем с того, что Япония была лидером совершенно иного типа, нежели Европа. Южная Корея и Тайвань в годы своего бума «летели» за Японией, используя многие из основных движущих факторов ее экономического роста: жесткую экономию с целью увеличения объема инвестиций, необычно большие расходы на научные исследования и технические разработки и, наконец, такое крайне редкое преимущество, как быстрый экономический рост в комбинации с ослаблением имущественного расслоения общества. Для этих стран сегодня характерно относительно более равномерное распределение богатства, чем полвека назад, что стало одной из главных причин, по которым они сумели удержаться на пути серьезных реформ. Именно благодаря этому они избежали негативной популистской политической реакции, направленной против богатых слоев общества, которая в потенциале способна остановить любые рыночные реформы.

Европейская же модель совершенно иная. Чехия и Польша стремятся стать частью обновленной Европы, и их реформы в течение более десятка лет основывались не столько на анализе того, что уже сработало в Европе, сколько на выполнении требований, необходимых для вхождения в общий рынок ЕС и ввода единой валюты Еврозоны. Характерно, что и Европа по мере присоединения новых членов сосредоточилась не столько на решении задач динамичного роста, сколько на обеспечении стабильности. Критерии членства в ЕС сфокусированы в основном на создании в странах-кандидатах ряда конкретных институтов: нормально функционирующего парламента, аполитичных судов и честной государственной бюрократии, в том числе полиции, свободной прессы, СМИ и многих других.