Помолвка с чужой судьбой - Екатерина Островская

– Кто такие?

– Ну, я в подробности не вдавался. Мне показали удостоверения. А я что? Раз начальство, то пусть беседуют. Так что обождите немного.

Бережная отошла от палаты, достала из сумочки мобильный и позвонила главному врачу.

– Я в ординаторской этажом ниже, – ответил тот, – если у вас что-то срочное, то готов уделить вам пяток минут. Сами понимаете, после этого дурацкого штурма покоя нет.

Вера направилась к лифту, а к палате Евдокимова уже спешила та самая медсестра, которая постоянно находилась при следователе.

Главврач больницы в одиночестве пил чай. Увидев Бережную, указал ей на стульчик возле стола:

– Присоединяйтесь.

Вера ответила, что может пообщаться и без чая, а когда Виктор Викторович кивнул, поняла, что за чаем беседа продлиться дольше отпущенных ей пяти минут.

– Налейте чашечку. А то целый день на ногах, отдохнуть некогда.

– Вот и я кручусь сейчас как белка в колесе. Ладно бы по врачебным делам, а тут нате… сами знаете, что произошло. У нас в этом отделении лежит депутат городского законодательного собрания от оппозиционной партии. Так он уже с утра вызвал какой-то телеканал независимый, сделал заявление о беспределе полиции, сказал, что у него из-за этого резко ухудшилось здоровье и он не знает, когда теперь сможет приступить к своим депутатским обязанностям.

– А с чем он лежит?

Виктор Викторович молчал.

– Врачебная тайна?

– Тайны особой нет, – ответил главный врач, – просто человек печется о своем здоровье, раз в полгода обязательно ложится к нам на обследование. Мне-то что, пусть лежит. Палата платная, анализы все он тоже оплачивает, деньги у государства на его содержание имеются. Но все равно он что-то наплел телевизионщикам, и те набросились на меня. Буквально только что ушли, счастливые такие – вероятно, сделают сенсационный репортаж. Я одного спросил, давно ли он печень проверял, а то белки глаз мне его не нравятся. Парень так испугался, обещал завтра с утра явиться. А вы ко мне специально приехали?

– Хотела узнать, как дела у Евдокимова.

– Да? – не поверил главный врач. – Можно было и по телефону. Тайны никакой нет – все хорошо у него. Левая рука ему еще месяц не помощник, ну, может, недели три. А ходить он готов хоть сейчас. Нога и бедро – там небольшие царапины, если честно. Брюшная полость в полном порядке. Пусть полежит – ему здесь, судя по всему, нравится.

– Я обратила внимание. Кстати, новая санитарка у вас откуда?

– Не знаю, я же на работу не принимаю. Завотделением несколько дней назад с ней побеседовал и взял к себе. Но она только теперь вышла. Хотя мне это как-то неинтересно сейчас. Сейчас грибной сезон начинается, а я, знаете ли, большой любитель тихой охоты. Каждый год стараюсь на это время недельку-другую урвать. Люди стремятся к морю или в горы – дело, конечно, полезное, но большинство поклонников пляжного отдыха потом месяц в себя прийти не могут. А кому-то и вовсе лечиться приходится. А попробовали бы они просто побродить по сосновому леску. Был в древности такой историк – Геродот…

Главврач посмотрел на Бережную.

– Слышала про такого.

– Так вот он написал, что на юге страны гиперборейцев есть огромный остров, покрытый густыми хвойными лесами. Там такой воздух, какого нет нигде на земле, а потому люди на этом острове живут очень долго и никогда не болеют.

– А мы-то здесь при чем?

– Да при том, что это как раз здешние места. Ладожское озеро в те времена было частью моря, а нынешний Карельский перешеек – большим островом. Хвойных лесов здесь и сейчас хватает, а местные жители, что живут здесь с рождения постоянно, по всем исследованиям, почти не подвержены легочным заболеваниям. И вообще продолжительность жизни здесь выше средней по стране.

– А в Сибири?

– В Сибири тоже. Не знаете разве, какие здоровые и сильные люди эти сибиряки? Вот у меня был знакомый…

Вера почти не слушала. Похоже было, что Виктор Викторович специально перевел разговор на другую тему. Хотя ни о чем таком важном они вроде не говорили.

– Так вот тот мой знакомый, – продолжал главный врач, – овдовел, потом вышел на пенсию и решил уехать жить на свою родину – в таежную деревушку. Там встретил девушку, местную учительницу, начали они встречаться, о жизни говорить и вообще о том о сем. Ну и поженились, несмотря на разницу в тридцать четыре года. Я был у него в прошлом году. Теперь моему знакомому за семьдесят, он по-прежнему гнет кочергу, переплывает Иртыш, а вода там холоднющая даже летом, и течение сильное… А главное – у него трое детей народились! А прежде бездетным был, несмотря на два предыдущих брака. Жены были городскими, больными, худосочными – интеллигентки, одним словом. О карьерах своих думали, об отпуске на море, о новых премьерах в Новосибирском оперном, о тусовках…

Вера посмотрела в свою опустевшую чашку.

– Пожалуй, я пойду проведую Евдокимова.

Она поднялась, и Виктор Викторович быстро поднялся следом.

– Простите за нескромный вопрос, вы замужем?

– Решили посвататься? Замужем. Муж сейчас далеко – у него работа. Про кочергу не знаю, но уверена, что согнет любую с легкостью.

– И это правильно! – непонятно чему обрадовался главный врач. – Но все равно гуляйте с ним почаще по лесу. Если надумаете, то покажу грибные места.

Следователь Евдокимов блаженствовал. Если бы сейчас в его палату ввели тех молодых и глупых грабителей, то он непременно бы их всех расцеловал. Еще бы, такой подарок они ему сделали! Конечно, раненая рука болела и была теперь бесполезным придатком тела, но это все временно – врачи обещали скорое выздоровление. А обнимать Риту можно и одной правой. Правда, Иван Васильевич пока не рисковал это делать, чтобы не спугнуть девушку. Но по руке себя гладить она иногда позволяла. То есть позволяла, когда Евдокимов на это решался. И кажется, ей это даже нравилось.

Девушка постоянно находилась рядом, они о многом разговаривали. Евдокимов делился с ней случаями из своей практики. И не только из своей: он рассказал Рите, как молоденькая следователь Бережная раскрутила сложнейшее дело и поймала маньяка-убийцу, которого искала вся страна, за это Вере дали орден и предложили повышение по службе, но она отказалась.

– А вам тоже орден дадут? – поинтересовалась медсестра, не желающая слушать про какую-то там Бережную.

– Да мне все равно, – честно признался Иван Васильевич. – Орден для меня – не такая уж большая радость. Для меня важнее, что с вами познакомился. Сколько лет мечтал хотя бы одним глазком увидеть такую вот, как вы… Но такие мне не встречались. Я уж думал, что таких вовсе нет на белом свете, а теперь…

Рита слушала и краснела, потом она наклонилась и потянулась к Евдокимову губами, закрыла глаза…