Адвокат Империи 15 - Ник Фабер

пятном. И в ту же секунду появился рядом, схватив огромное существо за шею тонкими пальцами и с силой прижав её к стволу дерева.

— Не могу, — задумчиво проговорил он, чуть наклонив голову и приблизив скрытое зеркальной маской лицо к удерживаемой в мёртвой хватке зверю. — Тут ты прав.

— Т… ты не он… — сдавленно прохрипело существо.

Оно попыталась вонзить в во врага свои когти, но те лишь бесполезно ткнулись в костюм, даже не поцарапав ткань.

— Да, уже давно не он, — не стал Зеркальный отрицать этого факта. — Но это нисколько не помешает мне разорвать твою сущность и развеять прах по этой жалкой пустыне.

— Ты не сможешь. Я бессмертен! Я — это вечность! — воскликнул Феникс, но в его словах не было и тени того величия и силы, что присутствовали в нём всего несколько секунд назад. Ещё одна попытка вырваться привела лишь к тому, что хватка на горле стала сильнее, сминая перья и заставляя его болезненно хрипеть. — Я… буду возрождаться! С… снова и снова! Тебе не убить меня! Никого! Никого из нас!

— Верно, — тот, кто скрывался за маской, даже не стал с ним спорить. — Окончательно убить тебя я не могу. Но, видишь ли, в данный момент это меня полностью устраивает.

Схватив тварь за клюв второй рукой, он одним движением свернул твари шею, вывернув голову под непредусмотренным природой углом. Громкий и мерзкий на слух щелчок эхом разнёсся над пустыней.

Бросив мёртвое тело существа на песок, скрывающий своё лицо за зеркальной маской человек посмотрел на него с искренним сожалением.

— Возвращайся, как придёт время, — проговорил он. — Но сейчас не смей мне мешать.

Придёт время, когда эта тварь будет ему благодарна. Он не мог её убить. Никого из них. И его предшественник тоже, даже несмотря на то, что именно он и создал их всех. Нельзя убить то, что не существует в реальности, как бы сильно того не хотелось. Сами законы мироздания не позволят ему этого сделать. Но это и не входило в его планы.

Зачем, если всё, что ему требовалось сделать, — это на время вывести их из игры.

* * *

Опустив взгляд, Константин не без удивления посмотрел на свою руку.

— Любопытно, — протянул он и сам того не понимая, улыбнулся. — Да быть того не может.

Впервые с одиннадцати лет он вдруг всецело ощутил, что, наконец, стал одинок.

— Я смотрю, до тебя наконец дошло, — произнёс Андрей, с трудом пытаясь скрыть улыбку на собственном лице.

— Ага, — усмехнулся Браницкий. — Похоже, что и правда дошло. Не знаю, что ты сделал, пацан, но я чертовски тебе благодарен.

Его слова прямо-таки сочились удовольствием. Ощущение того, что он наконец остался один в собственном теле и разуме, пьянило его не хуже вина. Даже больше. Впервые с того дня он ощутил такую простую и понятную каждому человеку вещь, как чувство собственной уязвимости. Даже попытался убедиться, что всё именно так и предчувствия его не обманывают. Что всё это не какая-то глупая шутка. Браницкий пощелкал пальцами, пытаясь вызвать пламя, но его дар, бывший рядом с ним большую часть его жизни, действительно пропал.

Сила, которую любой другой человек на его месте счёл бы невероятным, почти что божественным подарком судьбы, и которая столь долго отравляла само его существование, наконец таки исчезла…

Нет, с удивленным разочарованием вдруг понял Константин. Не исчезла.

Когда первый прилив дикого восторга прошёл, он вдруг явственно осознал, что полученная от его паршивого отца Реликвия всё ещё с ним. Просто по какой-то причине она ушла на время, лишив его собственной силы. Но каким бы обманчивым не было это ощущение, он уже понимал — она вернётся. Он чувствовал это. Просто ей нужно время.

А это означало, что у него этого самого времени не так уж и много для того, чтобы насладиться столь сладким и долгожданным моментом.

Когда Браницкий повернулся и посмотрел на Андрея, губы Безумного графа изогнулись в источающей предвкушение улыбке. Его лицо прямо-таки светилось от восторга.

И этот непонятный, радостный восторг поразил Андрея до глубины души. Настолько сильно эти эмоции отличались от тех, которые он чувствовал у Лаури в момент, когда забрал их силу. Страх. Отчаяние. Непонимание. Эти эмоции властвовали на ними едва только он забрал у них то, что, как они думали, будет с ними всегда. То, чего он так и не увидел на лице стоящего перед ним мужчины в изодранном, покрытом пятнами крови костюме. Ни капли растерянности или испуга. Только лишь искреннюю радость.

— Уходи, — сказал ему Андрей, сунув руку за отворот своего пальто и достав небольшой пистолет. — Мне нет до тебя дела, но если ты…

— Если что, щенок? — фыркнул Браницкий, направившись прямо к нему по бетонному полу.

Щелчок выстрела ударил по ушам, и Константин покачнулся, когда первая пуля попала ему в бок. Разорвала то, что осталось от некогда белоснежной сорочки, и вонзилась в его тело.

Боль вспышкой прокатилась по его телу, но граф даже не подумал остановиться. Вместо этого он продолжил идти, не обратив на горячую, обжигающую боль никакого внимания. Она расплывалась по его телу волнами, но он встретил её подобно любовнику, который принимает в объятия долгожданную и столь любимую им девушку.

Он знал её. Столько раз его убивали. Резали. В него стреляли. Его кололи и поджигали. Несколько раз его тело рвали на куски и делали ещё много чего ради того, чтобы сделать наконец невозможное. Убить того, кто давно уже был со смертью на ты, каждый раз избегая её сладостных объятий.

Поражённый увиденной картиной и совсем не ожидавший подобного исхода, Андрей выстрелил ещё раз, и идущий к нему граф вновь покачнулся, когда пуля ударила его в бедро и алая кровь брызнула на пол, смешиваясь с пылью. Ещё один выстрел и следующая пуля попала в левое плечо…

В четвёртый раз молодой человек выстрелить не успел. Удивление вкупе с неожиданностью от странного и непонятного поведения настолько поразили его, что он допустил роковую ошибку.

В этом не было его вины. Тот, кто столько раз приказывал другим жертвовать своей жизнью против их воли, он просто не мог предположить, что кто-то будет готов сделать это с полной счастья улыбкой на лице.

А в следующую секунду сжатые в кулак пальцы врезались ему прямо