Русь неодолимая. Меж крестом и оберегом - Сергей Нуртазин

Предслава раздумывала недолго:

– Зря ты это затеял. Уходи.

Слова княжны Витима удивили.

– Почему?!

– Не могу оставить сестер. С родичами разделю горькую судьбу.

– Им ты не поможешь. Думается мне, Ярослав вскоре вызволит их из полона, а тебе надобно спасаться. Болеслав обиду на тебя держит, мало ли какую подлость удумает содеять.

– Уже содеял… Не о чем боле речь. Оставь меня.

Витим в отчаянии развел руками:

– Как же так? Мы ведь от самого Киева по пятам за вами шли.

Растерянный вид радимича тронул Предславу, ее словно прорвало:

– Прости, не могу я с тобой! Помнишь ли ты Моисея Угрина, что раненый прятался у меня после убийства Бориса?

Витим помнил высокого, статного, кареглазого и темнобрового красавца угра со скуластым лицом и черными вьющимися волосами. В свое время этот молодец вскружил головы многим киевлянкам.

– Как не помнить, вместе с ним и его братьями Ефремом и Георгием в младшей дружине твоего отца служили. Не единожды за одним столом с ними пировал, а потом они с князем Борисом в Ростов подались. Он что, дурное содеял? Обидел тебя?

– Нет. Люб он мне.

«Видно, совсем невмоготу бедняжке стало, если переступила через гордость и о сокровенном заговорила», – подумалось Витиму. На миг кольнула ревность: вроде бы и есть любимая жена Надежа, ан нет, где-то в глубине души жила еще юношеская влюбленность в княжну.

Предслава продолжала:

– Пока раненый у меня прятался, грех меж нами случился. Ярослав, будучи в Киеве, гневался и упрекал меня, только я от Моисея не отступилась… За это и поплатилась… Когда князь Болеслав взял Киев и хотел свершить насилие, Моисей за меня вступился… Ляхи на моих глазах били его нещадно, потом посадили в поруб, а ныне с полоном ведут. Анастас Корсунянин сказывал, в Гнезно или Краков, – тонкие, холодные пальцы Предславы коснулись запястья Витима. – Спаси его! Молю тебя!

Витим отвел взгляд от полных надежды глаз княжны.

– Боюсь, не содеять нам этого, войско с каждым днем будет подбираться все ближе к Польше, а от этого нам легче не станет. В чужой земле кто нам поможет? Схватят сразу, как признают в нас русов. К тому же после сегодняшнего нашего появления ляхи осторожнее станут, да и Моисей Угрин, если тебя любит, вряд ли согласится бежать один.

Слабая улыбка мелькнула на печальном лице Предславы.

– Верно, он упрямец, от своего не отступится. Перед богом поклялся, что у него никого не будет, кроме меня. И я слово ему дала.

– То-то и оно. Если мы его и вызволим, он захочет тебя освободить, а в другой раз, боюсь, не получится. Может, ты с нами, а после попробуем твоего Моисея от ляхов отбить.

– А если не отобьем? Как мне без него и ему без меня? Так я знаю, что он рядом, а больше мне ничего не надо…

– Что же делать?

Думать долго не пришлось: дверь резко открылась, из сенцов выглянула курчавобородая голова Торопши:

– Втитим, поспешай! Бежать надобно! Пыря молвит, ляхи к избе идут, не менее трех воев. Если с ними схватимся, другие прибегут, тогда нам конец.

Витим поднялся, посмотрел на Предславу, с надеждой спросил:

– Может, с нами? Решайся, княжна.

Предслава отрицательно покачала головой:

– Беги. Век буду помнить твою верность.

Радимич шагнул к двери.

– Что ж, прощай. Если случится свидеться с Моисеем, передай, что боярин Еловит, убийца его брата Георгия, страшной смертью поплатился за свои злодеяния, утоп в болоте под Киевом.

– Передам, а ты, если встретишь Ефрема Угрина, брата Моисея, то расскажи ему, что господь покарал убийцу Георгия.

– Расскажу. – Витим бросил на Предславу прощальный взгляд и исчез в дверном проеме.

В сенцах Торопша грозил Анастасу:

– Крику не поднимай, я ведь злопамятен, обидчика и в Польше отыщу.

Пыря поторопил:

– Скорее! Ляхи рядом.

Витим метнулся за Пырей. Торопша чуть промедлил, пронзил Анастаса суровым взглядом, изрек на греческом языке:

– Помни, мертвый храбрым не бывает.

Анастас удивился познаниям руса, не ведал грек, что Торопша долгие годы служил в наемном войске императора Василия.

Выбежали из избы, нырнули в осеннюю темень, благо тучи заслонили светлый лик луны. От избы отбежали на два десятка шагов, когда вопль Анастаса взбудоражил польский стан. Множественные крики, топот ног, звон оружия заставили поторопиться. Один из польских воинов окликнул, встал на пути, угрожая копьем. Пыря изловчился, ухватил за древко, потянул на себя. Витим подскочил к поляку справа, Торопша слева. Глухой вскрик, и путь свободен. Торопша обтер лезвие ножа об штаны, махнул рукой в сторону леса.

Поимки удалось избежать с трудом: помогли суматоха и темнота. Гаврила Ворон ждал с конями в лесу, в назначенном месте. Вскоре Витим и его пособники были далеко от опасности.

Торопша, Пыря и Гаврила Ворон разоблачения не опасались, а потому вернулись в Киев, Витиму же оставалось одно – идти в Новгород к Ярославу. В этот раз радимич не преминул заглянуть в родное селище. Знакомые места, знакомые запахи, звуки словно бежали навстречу, манили, обнимали, оттого и время в пути пролетело быстрокрылой птицей. Часто билось сердце в преддверии свидания с близкими людьми, и биение это многократно усилилось, когда он, к своему великому удивлению, застал там тех, за кого переживал все дни после битвы на Буге, – Таисию и Надежу. Они и рассказали, что поспешили покинуть город сразу же, как узнали о приближении воинов Болеслава и Святополка. Опасаясь мести Еловита, решили переждать лихие времена в селище. Витим несказанно радовался встрече с родными. Радовались и они. Отец, мать и сестренка Дарена были счастливы его видеть, а вот дед обласкать внука очами не смог: ослеп старый Гремислав. Огладил сухонькой ладонью густые волосы, лицо, широкие плечи, обнял, улыбнулся в седой ус, велел сесть рядом и рассказывать, что на белом свете творится. Слушал с жадностью, время от времени покачивал головой, теребил рубаху узловатыми пальцами, хвалил былые времена, корил нынешних князей…

В селище Витим пробыл пять дней, отдохнул, помог, чем мог, помиловался с женой, на шестой оседлал коня. Женщины провожали со слезами, особливо Надежа, отец прощался по-мужски, без плача. Дед Гремислав тоже слез не лил, лишь сказал напоследок:

– Держись того, от кого Руси больше пользы будет. Думаю верно, что к Ярославу идешь, хоть и не люб мне потомок Владимира, а только он ныне единый способен Святополка сокрушить и против ляхов войско собрать, ежели вновь надумают к нам пожаловать. Негоже чужакам в наши дела соваться. Надобно самим меж собой разбираться. А ну как понравится инородцам на земле нашей хозяйничать, потом ведь не отвадишь. Езжай и не опозорь род наш деяниями скверными, твори во славу его!