Джек Абсолют - Крис Хамфрис

Позади него группами расположились его офицеры, включая и опиравшегося на трость графа фон Шлабена, на чьем подбородке выделялся багровый кровоподтек.

— Кто приказал снять охрану с индейских лагерей? — спросил Джек, размашистым шагом приближаясь к полковнику.

— Капитан Абсолют, как вы смеете?!

Сент-Легер с трудом пытался встать со стула.

— Кто приказал охране уйти?

— Стыдитесь, сэр! — Анкрам выступил вперед и положил руку на руку Джека. — Вы не должны обращаться к вашему командующему в такой манере.

Джек отдернул руку.

— Плевать я хотел на манеры! Лагеря наших союзников объяты пламенем! Зверски переколоты штыками жены и дети тех, кто только что рисковал жизнью в этой чертовой лощине ради нашего дела, а вы толкуете мне о манерах!

Все загомонили одновременно: возмущенные лоялисты, негодующий полковник, укоряющий Анкрам. Но, как всегда, весь этот гвалт перекрыл спокойный голос немца.

— Это я, капитан Абсолют, приказал своим егерям отойти на новую позицию, чтобы прикрыть отход наших частей из ущелья. — Фон Шлабен погладил челюсть, словно мог заставить ее функционировать лучше. — Мне это показалось тактически оправданным.

— Тактически оправданным? — Джек непроизвольно потер пальцы, все еще липкие от крови молодой женщины. — Вы допустили, чтобы эти люди были зарезаны, как скот, вы...

Ему не хватало слов, от гнева перехватило горло. Пытаясь вернуть дыхание, Джек шагнул к немцу.

Но тут Сент-Легеру наконец удалось встать.

— Не вам оспаривать приказы старших начальников, Абсолют, — произнес он, с трудом ворочая языком. — Со стороны графа это было здравое тактическое решение. Возможно, оно и имело некоторые нежелательные последствия, но...

— Нежелательные? Полковник, эта тактика... этот человек... возможно, стоили вам более половины вашей армии. Если эти туземцы останутся...

Он остановился — кто-то сжал его локоть. Кивком головы Ате указал назад, туда, откуда они только что пришли. Джек услышал неистовый барабанный бой. Над скорбным поминальным стоном поднимался другой шум — угрожающий.

— О нет, — пробормотал Джек, — нет.

Он сорвался с места, не обращая внимания на несшиеся ему вдогонку выкрики: «Капитан Абсолют! Капитан Абсолют!»

Они добежали до дымящегося лагеря как раз вовремя. Мужчины и женщины, воины всех ирокезских племен, выстроились в два ряда, объединившись наконец не ради борьбы, но во имя мщения. Они сжимали в руках боевые дубинки, ножи и горящие головни, выхваченные из остатков их разрушенных жилищ. Бледнолицых пленников, а заодно и нескольких захваченных онейдов пинками и кулаками гнали в промежуток между двумя рядами. Некоторые валились на землю раньше, других же прогоняли сквозь строй, осыпая ударами. Тем, кто чудом добирался до конца, перерезали горло. В стороне тесная кучка пленных дожидалась своей очереди; некоторые стояли на коленях и громко молились, тогда как большинство онемело от ужаса.

И только один — тот самый шотландец, которого Джек полоснул своей саблей, — опираясь на своего товарища и зажимая рукой рану, громогласно изрыгал проклятия. Когда подбегавшие воины плевали на него и осыпали его оскорблениями, шотландец плевался и чертыхался в ответ. От последнего, смертельного пробега его отделяло всего несколько человек.

Джек не колебался, ибо чувствовал, что недавний поединок каким-то образом связал его с бесшабашным великаном.

— Мой!!! — взревел он, подбежал к капитану и, схватив того за мундир, потащил в сторону.

Солдат, на которого опирался великан, прильнул к нему. Двое других, увидев разрыв, попытались прошмыгнуть следом. Два разъяренных индейских воина мгновенным прыжком оказались перед ними.

— Наши! Наши! — пронзительно закричали они, пытаясь отогнать пленников обратно.

Другие ирокезы, опасаясь, что их лишат трофеев, протискивались ближе. Четверо белых оказались сбитыми в кучу и вот-вот должны были вновь оказаться в руках взбешенных туземцев.

Джек отступил в сторону, чтобы освободить для себя пространство, выхватил саблю и замахал ею над головами индейцев.

— Видите след моего клинка? — Джек указал на разрез в камзоле великана, откуда все еще сочилась кровь. — Это моя метка, и только я имею на него право.

С размаху он ткнул в рану шотландца пальцами. Тот застонал, проорал что-то, как обычно, невразумительное и даже попытался врезать Джеку кулачищем, но из-за слабости и потери крови промахнулся. Джек увернулся и измазанным в крови капитана пальцем пометил лица четверых пленников.

— Мои. На них моя метка. Я заберу их и убью или сделаю рабами, как мне заблагорассудится. Я — Дагановеда из могавков, и это мое право.

С этими словами Джек снова поднял свою саблю, чтобы все ее видели, и, держа левой рукой капитана за шиворот, локтем правой оттеснил с дороги самого рослого и решительного из ирокезских воинов. Послышавшиеся позади крики привлекли внимание остальных. Обернувшись и убедившись в том, что, пока они тут спорят, их товарищи вершат праведную месть, убивая бледнолицых, ирокезы наградили пленников, спасенных Джеком и Ате, плевками и испепеляющими взглядами и наконец позволили им уйти.

Они не оборачивались и не останавливались до тех пор, пока не оказались под укрытием леса. Там трое пленников, рыдая, повалились наземь. Деревья скрывали от них лишь вид жестокой расправы, но отнюдь не заглушали ни стонов умирающих, ни диких воплей разъяренных мстителей.

Джек посмотрел на ополченцев. Двое из них, сопляки, только что оторвавшиеся от материнских юбок, жалобно подвывали от страха, а третий, малый постарше с выбитыми зубами, шепеляво бормотал молитвы. Четвертый, шотландец, которого Джек сначала пытался убить, а потом, повинуясь какому-то странному порыву, спас, тоже упал. Он не стонал и держался стойко, но истекал кровью и, несмотря на свою богатырскую стать, был близок к тому, чтобы лишиться сознания.

— Ну ладно, — сказал Джек, возвысив голос над криками и рыданиями. — Кое на что королевская армия все-таки годится. Например, у нас умеют штопать раны.

Наклонившись, он подхватил раненого гиганта под мышки и помог ему подняться. Это потребовало немалых усилий и заставило Джека осознать, насколько же он измотан и как сильно болит ушиб, о котором ему, за делами и тревогами, почти удалось забыть.

Шотландец оперся на Джека. Этот на редкость массивный детина имел огненно-рыжие волосы и голубые, как озеро, глаза.

— Мак-Тавиш, — поклонился он. — Ты млыдчина, прятил.

— Приятель, — сказал Джек, — чтоб мне пропасть, если я понял хоть одно чертово слово из того, что ты бормочешь.

Ате без особых церемоний пнул лежавших ничком пленников, побуждая их подняться на ноги. Брант тем временем куда-то исчез. Зная твердые христианские принципы Джозефа, Джек полагал, что вождь попытался бы спасти всех пленников. Сам Абсолют чувствовал, что ему страшно повезло и в том, что удалось уберечь хотя бы четыре жизни.