Дикие псы - Иван Сербин

— Анатолий Сергеич, — зашептал сдавленно Коля Бадеев, — вы с Викентием Владимирычем лучше за машину отойдите. Отойдите за машину лучше, — он, когда нервничал, всегда повторялся. — От греха подальше. И вам спокойнее, и нам. А этих орлов мы сами срубим. Сами срубим орлов этих. Автомобиль остановился. Музыка смолкла. Обрушившаяся на гаражи тишина показалась Жигулову Божьей милостью. Хлопнули дверцы. Похоже, приехавших было двое. Обсуждали, как набили физиономию какому-то лоху. Точнее, один из приехавших говорил, а второй лишь тяжело мычал в ответ. У самого гаража пара остановилась. Их тела заслонили свет. Словоохотливый хмыкнул озадаченно.

— А мужики где? — спросил он удивленно после короткой паузы. И дальше настороженно: — Гараж чего-то открыт… — И взялся за створку. Жигулов увидел кончики его пальцев — неестественно белые в искусственном электрическом свете. А еще он увидел пистолет «ТТ», на мгновение мелькнувший в свете фар вороненым боком. И сразу же сообразил: первый, кто высунется из гаража, нарвется на пулю. Обязательно. Мысли пронеслись в голове мгновенно, мощно, как смерч. А вот крикнуть Жигулов уже не успел. Стоявший у дверей Коля Бадеев коротко и сильно саданул по пальцам бандита рукояткой пистолета и навалился на створку. За дверью охнули. Мгновение спустя Жигулов кинулся на подмогу оперативнику. Олег Поликарпов тоже не заставил себя долго ждать. Ударил по второй створке ногой что было сил. В образовавшуюся щель Жигулов увидел второго бандита — высокого гориллообразного парня в кожаной куртке и свободных спортивных штанах. Именно у него в руках был пистолет. Как раз сейчас гориллообразный поднимал его, целясь в темноту гаража. Кутерьма заваривалась серьезная. Владимирыч, сжимая «макаров», азартно рванул между стальными створками.

— Викентий! Ствол! — гаркнул Жигулов, но опоздал. Владимирыч вывалился из полуоткрывшихся ворот в тот самый момент, когда гориллообразный нажал на курок. Оранжевый отблеск выплеснулся на стальные стенки гаража. Владимирыч охнул. Вошедшая в грудь пуля откинула его назад, в масляно-бензиновую темноту. И пока он падал, гориллообразный успел нажать на курок еще дважды. В следующую секунду выскочивший на улицу Олег Поликарпов мощно ударил бандита ногой в грудь. Хорошо ударил, профессионально. Недаром был чемпионом округа по единоборствам. Гориллообразный, выронив оружие, отлетел на капот «семерки», перекатился через него и рухнул в грязь.

— Лежать, б… — заорал Жигулов, выскакивая на улицу. Против пистолетов да с голыми руками… смотрелось чрезвычайно эффектно. Как последний вопль камикадзе.

— На землю!!! — вторил ему Коля Бадеев, выпрыгивая в вечер, как в огонь. — На землю, сказал!!! Второй бандит — геркулесовского сложения парень в щеголеватом костюме и пальто — уже стоял с поднятыми руками. Растерянно лупал глазами. При виде вооруженных людей он заорал истошно, как на войне:

— Я сдаюсь! Сдаюсь! У него вполне мог оказаться пистолет под пальто. А вот у Жигулова-то его точно не было. И он, жутко боясь, что сейчас молодой Геркулес опомнится, достанет пушку и начнет шмалять по всему, что движется, от отчаяния хлестко и сильно врезал бандиту между глаз. Тот отшатнулся, охнув от боли и изумления, а секунду спустя Коля Бадеев ловко подсек ему ноги. Бандит распластался в жирной грязи. Жигулов навалился на него, перевернул лицом вниз, прижал коленом к земле. Коля Бадеев защелкнул на запястьях парня наручники.

— Полежи пока, тварь, — выдохнул он яростно. — Дернешься — пристрелю! Понял, нет? — И тут же Жигулову: — Ловко вы его. Где так намастырились в рожу бить? Вопрос был риторическим и потому остался без ответа. Грохнула о стену створка ворот. Жигулов быстро оглянулся. Коренастый сержант вдвоем с Олегом Поликарповым заканчивал «пеленать» гориллообразного. Бандит рычал от ярости, пытаясь вырваться. Со стороны здорово напоминало родео. Опер и сержант охаживали гиганта с двух сторон, не особенно заботясь о том, куда попадут.

— Руку, б…!!! — заорал сипло Олег Поликарпов, заворачивая громиле руку к лопаткам. — Пристрелю, сука!!! — И сержанту: — Гриша, руку ему держи!!! — Потянулся за наручниками. Жигулов решил, что они вполне управятся и без его помощи, метнулся к Владимирычу. Тот лежал на спине, дышал хрипло, мелко. В груди у него что-то страшно булькало, а из раны при каждом выдохе летели черные брызги. Жигулов опустился на колено, приподнял голову Владимирыча. Тот уставился на напарника белыми от боли глазами. В свете фар «семерки» стало видно, что изо рта у него сочится кровь.

— «Скорую»! — крикнул Жигулов, поворачиваясь к сержанту. — Быстрее! Пока патрульный, матерясь сквозь зубы и вытирая заляпанный грязью форменный бушлат, вызывал по рации «Скорую помощь», Олег Поликарпов подошел ближе, опустился на колено, стянул с шеи шарф, помог закрыть раны, пессимистично покачал головой.

— Две пули, — пробормотал он и вздохнул. — М-да. Повезло еще, что живой. На полсантиметра выше — и девчонки его остались бы сиротами. Подошел Коля Бадеев, рукавом куртки стер с лица грязную полосу, оглянулся на лежащих бандитов, процедил, тяжело дыша:

— Надо было вас обоих пристрелить, на хрен, при оказании вооруженного… Пристрелить надо было обоих. Ладно. Еще не вечер. Успеется. «Скорая» приехала минут через десять. Хрипящего Владимирыча уложили на носилки, погрузили в машину, и «РАФ», завывая сиреной, умчался. Жигулов, жадно затягиваясь сигаретой, проводил его взглядом. Он не стал спрашивать, куда повезут Владимирыча. И так известно: в Склиф, куда ж еще. Сержант пробежался по соседним гаражам, отыскал двоих понятых. Пока Жигулов составлял протокол, пока описывали вещи задержанных, оперативники осматривали «семерку». В бардачке обнаружился пистолет. Красноватый китайский «ТТ». Жигулов опустился на корточки, поинтересовался у Вована:

— Ствол твой?

— Нет, — ответил тот. — Не мой. Я вообще его первый раз в глаза вижу. И что у него… — он попытался мотнуть головой в сторону второго бандита, но закашлялся, сморщился от боли в отбитой груди, — …что пушка есть, тоже не знал. Честное слово. Вы же видели, я сам руки поднял. Сразу.

— «Бээмвуху» вы сработали? — спросил Жигулов. Отрицать очевидное было глупо, поэтому Вован кивнул потерянно:

— Ну да, мы. Но я не хотел. Это все Дукат. Давай да давай. Вот и дали, б… — Он снова сморщился, спросил, понижая голос: — Скажите, начальник, а мне зачтется, что я вам все рассказываю? Как чистосердечное? Зачтется?

— Это я тебе говорил «давай»? — вдруг яростно прохрипел гориллообразный. — Ты, петушара пархатый, козел паскудный. На штык отрихтую! Шею скручу, падло!

— А ты, сука, вообще молись, что живой до сих пор, — подал голос Олег Поликарпов.

— Толя… — Вообще-то они редко обращались друг к другу на «ты» на операции. Видимо, Коля Бадеев решил ломать традиции. — Посмотри. Жигулов обошел машину, переступив через лежащего на земле, яростно матерящегося Дуката. Бадеев протянул ему две стодолларовых банкноты.

— Под правым передним сиденьем лежали. Жигулов сразу понял, что держит фальшивку. Рисунок на обеих купюрах поплыл от влаги. Конечно, в банке их не обменяешь, а изготовить «куклу» для лоха из таких можно вполне.