Теряя Лею - Тиффани Кинг

– Солнышко, я должна кое-что сказать тебе, прежде чем мы войдем, – позвала мама.

Я попыталась сосредоточиться на ее словах, но видела лишь себя с куклой Дейзи. Улыбающуюся мне Джуди, которая берет меня за руку. Почему я пошла с ней?

– Мам, я ей уже сказал, – перебил Джейкоб, подходя по тропинке с моими сумками в руках.

Я в замешательстве смотрела на них обоих, пытаясь остановить поток картинок из прошлого у себя в голове.

Напряженное выражение застыло у мамы на лице.

– Джейкоб, я же предупреждала, что сама скажу. Она должна была узнать это от меня.

Мой мозг изо всех сил пытался угнаться за этим хаосом. Ощущение было такое, что на меня разом выплеснули миллион галлонов воды. Мне на голову опускалось здание выше больницы, уничтожая меня раз и навсегда. Все вокруг начало вращаться. Нахлынула тьма, и последнее, что я слышала, прежде чем упасть на землю, это мамин голос, в панике выкликающий мое имя.

Очнулась я под тихий звук голосов мамы и Джейкоба. Я открыла глаза, не понимая, где нахожусь. Голубое небо сменилось круто уходящим ввысь гладким белым потолком.

– Ее слишком рано выписали. – Они говорили тихо, но я все же разбирала мамины слова. – Надо отвезти ее обратно в больницу.

– Со мной все в порядке. – Я медленно села и свесила ноги с дивана.

Мама бросилась ко мне и опустилась передо мной на колени. По лицу ее текли слезы.

– Солнышко, прости, что не сказала тебе про папу раньше. Нечестно было скрывать это от тебя. Думаю, нам надо обратно в больницу.

Я вспыхнула от смущения – если бы отец был источником моих проблем. Это бы объясняло мое поведение куда рациональнее. Я могла бы поправить маму, но не могла рисковать рассказать ей правду. Что, если они решат, что это рецидив и мне больше подходит психбольница? Я была недостаточно больна, чтобы вернуться в обычную.

– Думаю, слишком много свалилось. Узнать про папу, снова увидеть дом. Я почувствовала приближение атаки еще в машине. Надо было принять таблетку, как велела доктор Маршалл. Прости, что взволновала тебя, но я не хочу обратно в больницу.

Это была наглая ложь. Я хотела в больницу всеми фибрами души. Это было бы так просто. Я бы снова увидела Стрелка, и жизнь потекла бы по-прежнему. Плакат Стрелка вспыхнул у меня в голове. «БУДЬ ХРАБРОЙ». Простые слова, но сколько в них смысла.

Мама с сомнением разглядывала меня.

– Ты уверена, милая? Мне ужасно жаль, что ты так расстроилась.

Я нацепила дежурную улыбку. Получилось не очень, но на лучшее рассчитывать не приходилось.

– Со мной все хорошо. Точно. – Я поднялась на ноги, чтобы показать ей, что хотя бы стоять могу.

Джейкоб обнял меня за плечи.

– По мне, она прекрасно выглядит, – сказал он, взъерошивая мне волосы. – Пойдем. Я покажу тебе твою комнату.

Он проводил меня к знакомой лестнице. Я могла бы сказать ему, что не надо меня направлять. Я знала каждый дюйм этого дома. Может, Мии и не существовало, но она поддерживала мои воспоминания. Мы с Джейкобом поднялись по лестнице вместе, мама следом. Я не могла удержаться и вела рукой по перилам, пока мы поднимались. Я обожала эти перила. Их роскошное, гладкое дерево сияло под моей ладонью.

Моя комната была второй по счету. Джейкоб остановился перед дверью, предоставляя мне возможность открыть ее. В отличие от остального дома, эта комната оказалась не такой, как я себе представляла. Она ничем не напоминала подростковое убежище, которое я соорудила для Мии, и на ту комнату, что я помнила с детства, тоже не походила. Ее можно было описать одним словом: никакая. Никаких украшений, никаких личных вещей. Кровать почти вдвое больше той, на которой я спала последние десять лет, гнездилась между двумя тумбочками. Напротив кровати стоял длинный комод, а под окном письменный стол ему под стать. Все было очень простым.

Мама вошла в комнату и встала рядом, положив руку мне на плечо.

– Все твои детские вещи упаковали и убрали. Мы можем перебрать их, когда ты будешь готова, но я прикинула, что лучше начать с нуля, если ты по-прежнему не против грандиозного похода по магазинам.

Я избавилась от мысли о «никаковости» своей комнаты. Медленно поворачиваясь кругом, я рассмотрела каждую стену. Белая штукатурка. Впервые в жизни я увидела реальную возможность выразить свои собственные вкусы, каковы бы они ни были.

– Да, пожалуйста.

Джейкоб у нас за спинами откашлялся.

– Что ж, это мне сигнал сматывать удочки. Я вас люблю, но ни в один из маминых эпохальных забегов по магазинам меня на веревке не затянешь. Ты достаточно долго пренебрегала данной обязанностью. Пора платить по счетам.

Я услышала мамин резкий вдох за спиной.

– Джейкоб, – одернула она его.

У меня вырвался смешок. Может, шутка была и бестактная, но она была так уместна. Нормальна.

Джейкоб ахнул, почти точно скопировав маму. Я отреагировала молниеносно. Тело мое неуправляемо затряслось от хохота, да так, что бок заболел.

– Видишь, просто для поднятия настроения, мам. Если эта вечеринка станет еще более торжественной, я начну насвистывать похоронный марш, – сказал Джейкоб, а мама шлепнула его по руке.

Пять часов спустя я начала понимать, почему он улизнул. Шопинг с маменькой был предприятием не для слабонервных. Больше всего это напоминало марафон. Несмотря на это, я не могла припомнить, когда еще так развлекалась. Мысль о том, что все эти покупки для меня, казалась ирреальной. В какой-то момент я было запротестовала, чувствуя, что мама выходит из берегов, но она не повелась.

– Мне надо наверстать десять дней рождений и рождественских праздников. Не думай испортить мне удовольствие, – заявила она, окуная кусочек тортильи в наше блюдо с сальсой. Мы остановились отдохнуть и подкрепиться в уютном мексиканском ресторанчике.

Перекусывать в ресторане было новым опытом для меня. Крохотное, набитое народом заведение гудело от обеденной суеты. Я была слишком занята тем, что глазела по сторонам и подслушивала разговоры за соседними столиками, чтобы поесть как следует. Очередной ежедневный ритуал, который большинство людей принимают как данность, знакомый мне из книг. А теперь, когда я проживала его сама, некогда прочитанные слова и целые абзацы уже не описывали его полностью.

Я как раз допила первую порцию колы, когда наша официантка инстинктивно вернулась с новым, наполненным до краев стаканом. Прежний исчез мгновенно, словно не имел никакого значения. После использования одних и тех же тарелок день за днем, год за годом это несколько нервировало, хотя я не могла это продемонстрировать.

Я вновь обратила внимание на наш столик и обнаружила, что мама с обожанием смотрит на меня. Я уже научилась распознавать этот затуманенный взгляд. Прежде чем заговорить, она отпила глоток из своего стакана.