Теряя Лею - Тиффани Кинг

После ухода доктора Маршалл мы с мамой тихонько пообедали.

– Завтра, когда обустроим тебя дома, думаю, можно будет проехаться по магазинам. – Мама двумя пальцами выудила чипсы из пакетика.

Кусок сэндвича застрял у меня в горле. Пришлось сделать большой глоток кока-колы – очередное влияние Стрелка.

Он был таким смешным, когда притворился, будто у него сердечный приступ, от признания, что я никогда не пробовала газировку. Не говоря ни слова, он схватил со стола свой бумажник, а меня за руку. В следующий миг мы стояли перед автоматом с газировкой, и парень подавал мне монетки, которые я скармливала автомату. Он не успокоился, пока мы не попробовали все. Транспортировка холодных банок до его комнаты превратилась в подвиг. В итоге я уронила одну, и она немедленно взорвалась, а я заработала неодобрительную гримасу нянечки, которая вызвала уборщицу. Абсолютно спокойный Стрелок потащил меня обратно к автомату, чтобы компенсировать потерю. Когда мы наконец вернулись в его палату, он быстренько организовал то, что назвал проверкой вкуса. Большинство напитков мне понравилось, но в итоге победила кока-кола. С тех пор я хлестала ее, как воду.

– Ну так как, хочешь? – спросила мама.

Я даже сформулировать не могла. Просто кивнула, будто марионетка. Где-то в моих самых потаенных мечтах шопинг был еще одним пунктом в списке желаний, которым никогда не суждено было сбыться. Я читала про шопинг в книгах, видела по телевизору, но на сем мое представление о нем и заканчивалось.

– Я подумала, тебе пригодится новая одежда для школы. Не можешь же ты целыми днями ходить в халате и пижаме. – Она шутила. Я научилась понимать разницу. – Твою комнату тоже неплохо бы обновить. Я собиралась сделать это без тебя, но подумала, что тебе понравится самой выбирать себе вещи.

Взгляд затуманился, но мне не было грустно и не было больно. Глаза наполнили слезы радости.

– Спасибо. – Я опасливо протянула руку и коснулась тыльной стороны ее ладони. Это был первый контакт между нами, инициированный мной.

Глаза у мамы стали как у меня, слезы хлынули по щекам, а наши пальцы переплелись. Может, все и получится.

Мой жест, казалось, пробил невидимую стену между нами. Разговор потек легче. Теперь не требовалось усилий на его поддержание. Вольно или невольно, но мы избегали обсуждения последних десяти лет. Вместо этого мы разговаривали о моей новой комнате и нашем грядущем загуле по магазинам.

Встретившись после обеда со Стрелком, я по-прежнему гудела от возбуждения. Трещала, не замолкая, доминируя в беседе, пока он вел меня прочь из нашего крыла больницы. Только когда он начал смеяться, я осознала, что едва давала ему вставить слово.

– Упс… – Я густо покраснела, благодарная, что он не может видеть десять разных оттенков красного на моем лице.

Он похлопал меня по руке.

– Вот это мне нравится. Наконец-то ты заговорила как нормальный подросток.

– А как я обычно говорю?

Он ответил без колебаний:

– Как взрослый, на чьих плечах бремя всего мира. И именно тогда мне удается тебя разговорить. У тебя красивый голос. Мне радостно слышать, как он полнится таким счастьем.

Щеки у меня снова вспыхнули, но по иной причине. Он сказал, что у меня красивый голос. А я даже не знала, что это такое.

Стрелок провел меня через эскалатор, и мы направились к указателю на лестницу.

– Э, а куда мы идем? – наконец додумалась спросить я, когда он попросил меня помочь с тяжелой дверью. От моего внимания не ускользнуло, что неделю назад мне пришлось бы с ней повозиться.

Переставляя ноги по ступенькам, он крепче стиснул мою руку. Я держалась за перила на случай, если он споткнется.

– Это сюрприз.

Я улыбнулась. Сюрпризы мне нравились.

Мы одолели два пролета, причем Стрелок на удивление запыхался больше меня. Я обхватила его за предплечье, помогая преодолеть оставшийся пролет. Меня подмывало нарушить пакт и спросить его, почему он в больнице, но я удержалась. В процессе знакомства мы решили, что не будем задавать трудных вопросов. Он не расспрашивал о моем прошлом, а я не спрашивала, почему он здесь оказался. За последнюю неделю я заметила, что становлюсь явно сильнее, тогда как здоровье Стрелка, похоже, приходило в упадок. Я лишь надеялась, что он сам решит рассказать мне правду.

Добравшись до последней ступеньки, мы наткнулись и на указатель, гласивший «ВЫХОД НА КРЫШУ». Стрелок быстро пришел в себя и подтолкнул меня к двери. Не зная, чего ожидать, я толкнула дверь плечом – и мгновенно ослепла от сияющего солнца. Щурясь в ярком свете, я осторожно провела через дверь Стрелка.

Через несколько минут глаза привыкли, и как только это случилось, я невольно преисполнилась благоговения перед открывшимся видом. Я медленно поворачивалась кругом, пытаясь вобрать взглядом всё. Мы со Стрелком несколько раз выбирались посидеть на скамейке, где впервые встретились. Мы называли ее «нашим местом». Проблема заключалась в том, что со всех сторон ее окружали высокие здания, деревья и парковки. Однако здесь на крыше была только ширь. Больница возвышалась над окрестными зданиями, и ничто не загораживало вид на многие мили во всех направлениях.

Раскинув руки, я застыла посреди крыши. Ветер здесь был сильнее, чем на земле. Он развевал мои волосы, хлестал ими по лицу, тянул и дергал тело. Я запрокинула голову, чтобы солнце пропитало мое лицо своими яркими лучами. Вот она, свобода. Жаль, нельзя законсервировать это чувство. Я бы носила его с собой всегда.

Стрелок сделал это за меня. Он каким-то образом догадался показать мне мир, не делая ни шагу наружу. Это была моя возможность примерить жизнь на себя, прежде чем я буду вынуждена нырнуть в нее. Он преподнес мне лучший подарок.

Возле двери обнаружились два складных стула и маленький термопакет. Внутри пакета лежала пара банок колы и две «ризки». Я не спрашивала, как ему удалось это провернуть. Стрелок умел делать так, чтобы другие помогали ему без вопросов. Он позаботился даже о бинокле, чтобы я могла разглядеть дома за много миль от нас. Мы оставались на крыше, пока солнце не склонилось к закату.

– Спасибо тебе за все это, – тепло сказала я. При этих словах Стрелок повернул лицо ко мне. – Ты сделал эти последние пару недель замечательными, – признала я. – Благодаря тебе я почти не чувствую себя уродом. – Слова выходили из меня толчками.

Стрелок театрально вздохнул.

– Что ж, это было нелегко, но, если я намерен составить достойную конкуренцию Матери Терезе, надо быть добрым ко всем.

– Даже к уродам, – добавила я.

Он скатал обертку от своей конфеты в шарик и запустил в меня. Даже будучи лишенным зрения, он ухитрялся попадать точно в цель, и шарик отскочил от моей головы.

– Не хами. Называть моего друга уродом грубо. Кроме того, это я должен тебя благодарить. Разделить все твои начинания было потрясающе. Ты заставила меня почувствовать себя зрячим.