Любовники - Виктория Романова

Никогда не замечала за Мишей такой черты характера. Впервые в жизни мне хотелось накричать на него, назвав тряпкой и уйти, громко хлопнув дверью. Вот только кому я сделаю лучше этой истерикой? Миша, конечно, поймёт, что сделал ошибку, скажет, что всё прекратит. Только после этого вернутся вопросы о том, что ему помешает изменить мне снова? Не сейчас, конечно, а через пару лет или ещё позже, не важно. А секретарша только порадуется такому моему поведению, тут же прискачет утешать бедненького начальника. Нет, держим себя в руках, хотя бы сейчас.

Может, стоит ещё немного подождать? Недели две, потому что больше я не выдержу. Впервые словосочетание «брак требует усилий» приобретает настолько реальный смысл. Почему на жертвы иду только я? Откуда у меня вообще этот синдром «жены декабриста»? Может, не стоит оно всего этого? Отлично, я перешла к стадии депрессии, как всё оказывается жизненно. И я решаюсь. Последний шанс.

— Хорошо, — отвечаю я, вставая со стула, — Ещё две недели.

Больше я уже ничего не говорю, за мной захлопывается дверь его кабинета. На каком-то автопилоте спустилась по лестнице и села в машину. Телефон весь буквально оборвался, это всё звонил Миша, я была в этом уверена. Вот только трубку брать пока что не собиралась. Мне нужно время. Нужно успокоиться и понять, что же я только что сделала и зачем.

Чёрт, Марина, зачем ты всё это делаешь? — думала я, стоя в пробке на знакомой развилке. Если поеду прямо, то окажусь в офисе через пятнадцать минут, зато, если поеду налево… Да, это то, что нужно. Наверное. Беру в руки телефон, сбрасывая очередной вызов мужа, а потом набираю уже знакомый номер, ставший практически родным. Трубку берут сразу же.

— Ты сейчас сильно занят?

— Вообще не занят, — отвечает Рома, — Только что приехал из суда, пообедать и переодеться, а вечером у меня встреча с клиентом. Что-то случилось?

— Можно…можно я приеду?

— Марина? Ты плачешь?

У меня, действительно, срывался голос. Горло буквально раздирало от боли и слёз, во рту появилась первая солоноватость — верный признак того, что скоро я начну плакать.

— Просто…

— Я жду тебя. — перебивает меня Рома уже более серьезным тоном, — Или мне приехать за тобой? Где ты?

— Я в пробке, — отвечаю я, — Но скоро сверну в твою сторону…минут через двадцать приеду.

— Хорошо.

Я сбрасываю трубку, а по моей щеке скатывается первая слеза. Нервы накалены до предела, глаза жжёт от сдерживаемых слёз, всё плывёт перед глазами, когда я сворачиваю к дому Ромы. Достаю пальто, беру в руки сумку, телефон и пишу Роме, что уже приехала. Даже не удивляюсь, когда он ждёт меня у двери своей квартиры, нервно оглядываясь, как будто у меня есть выбор, откуда появиться.

Ничего не говоря и желая скрыть тот факт, что последние двадцать минут я боролась то со слезами, то со своими попытками взять себя в руки — утыкаюсь Роме в грудь. Он тут же обнимает меня за талию и мы входим в квартиру, где несколько минут так и стоим, прижавшись друг к другу и ничего не говоря. Мне хочется заплакать, пожаловаться на то, что жизнь слишком несправедлива, а мне изменил муж, но вместо этого я душу в груди всхлипы.

— Всё будет хорошо, — шепчет Рома, поглаживая меня по волосам, — Чтобы ни случилось, всё будет хорошо.

Качаю головой, цепляясь за его рубашку, которая уже прилично увлажнилась. Не верю я, что всё будет хорошо. Как такое вообще может быть? Я только всё испортила своим глупым предложением. Сама всё испортила, а сейчас хочу, чтобы меня жалели. Разве не детский сад?

— Идём.

Рома отстранился, но его ладонь оставалась на моей талии. Помог мне сесть на удобный кожаный диван и даже принёс мне влажные и сухие салфетки.

— Если тебе нужно что-то ещё, то можешь воспользоваться ванной, — сказал он мне, уходя на кухню, — Я скоро приду, и мы поговорим, хорошо?

Киваю, однако, от его предложения отказываюсь. Сейчас мне не до своей внешности, в конце концов, я просто хочу немного поплакать, и макияж успеет ещё десять раз растечься. Беру влажные салфетки и достаю из сумки зеркало, как ни странно, тушь не так уж и сильно растеклась, оставила лишь отпечатки ресниц под глазами. Вытираю все следы и снимаю пальто, а Рома как раз подходит ко мне, держа в руках две маленькие чашечки и, судя по аромату, с кофе.

— Решил, что это тебе не повредит.

Принимаю горячую чашечку и делаю первый глоток, сразу же обжигая себе и горло и нёбо, но почти не замечаю этого. Задумчиво смотрю в чашку и единственное, что я сейчас чувствую — пустоту. Буквально могу увидеть её, стоит мне закрыть глаза. Как будто моя жизнь теперь другая и в ней не хватает кое-чего очень важного. Рома сидит рядом и просто ждёт, уже в который раз вспоминаю, как он помогает мне.

— Из-за меня ты не пообедал, — вспоминаю я совершенно не к месту.

— Не страшно, — улыбается он, кладя руку мне на плечо, — Для тебя готов немного поголодать.

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю?

— Я не думаю…

— Пожалуйста.

И чашка в моей руке вздрагивает. Поджав губы, Рома забирает у меня чашку, аккуратно кладя её на стол, и берет меня за руки.

— Идём тогда на кухню.

На кухне я чувствую себя спокойнее. Я люблю готовить, поэтому беру в руки сковородку и все ингредиенты из холодильника, который, вопреки распространенному мнению, вовсе не пустует. Пока готовлю — молчу и собираюсь с мыслями, потому что вообще — весь этот приезд был одной большой спонтанной идеей. Я ведь не планировала сегодня встречаться с Ромой. Не должна была.

— Я поговорила сегодня с Мишей, — начинаю я, обжаривая овощи, — Ведь прошёл уже почти месяц с начала…ты понимаешь. Спросила, хочешь он это всё закончить или нет. И он…молчал. Долго молчал, а потом спросил меня, стоит ли прекращать или нет. Я…я так запуталась.

Под конец у меня дрожали руки, а из глаз текли слезы. Оказывается, говорить об этом так унизительно. Мой муж изменил мне, а потом я предложила, казалось бы, неплохую мысль, но даже она вышла мне боком. Впрочем, как уже говорилось, сама виновата. Чего я собственно ожидала?

— Ты сказала ему, что хочешь всё закончить? — спрашивает у меня за спиной Рома.

— Нет, — пытаюсь заставить тело перестать дрожать, а голос — выровняться, — Продлили ещё на две недели.

— Зачем?

Его голос уже совсем близко. Выключаю плиту и оборачиваюсь, а за моей спиной уже стоит Рома и смотрит на меня сверху вниз, прожигая своим взглядом. Меня на секунду это даже заставляет прекратить истерику.

— Прости, — шепчу я, опуская взгляд, — Я как будто пользуюсь тобой, а ты такого не заслужил.

— Я знал, на что соглашался. — коротко отвечает Рома, приподнимая указательным пальцем мой подбородок — А теперь скажи мне, почему ты это сделала?

— Мне страшно.