Любовники - Виктория Романова

— Когда я вывел её, она вцепилась в меня, — начал Миша, не дожидаясь моего ответа, — Отцепил её, сказал, чтобы уходила и не появлялась больше. Она же сказала, что уйдет только тогда, когда получит свой прощальный поцелуй. Я этого не хотел. Попытался силой выставить за дверь — так она уперлась ногами-руками в проем и не хотела уходить, смеялась как безумная.

— И ты решил пойти у неё на поводу.

— Нет, я хотел закинуть её на плечо и вынести, но она крепче вцепилась в меня, стоило только развернуться, — попытался объяснить он, — Потом она вцепилась мне ногтями в шею, а второй рукой полезла к брюкам. Видимо, не справилась с ними и поэтому вцепилась в шею уже двумя руками.

Я в это…не верила. Ну что за чушь? Вот только я — юрист, все его слова можно доказать. Я сделала несколько шагов в его сторону и отодвинула воротник его рубашки. К моему удивлению и, наверное, облегчению, там правда обнаружились несколько ранок. А потом я заметила и немного разводов бурого цвета на воротнике в тех местах, где были ранки. То есть…это правда? Тогда выходит…эта девушка точно…сбрендила! Помешалась уже. Я могу всё понять, но такое поведение…оно кое-что говорит о таких людях. Об их невменяемости. Заявилась без приглашения, устроила сцену, полезла к мужу…всё это полный бред. И мне до безумия хочется найти какое-нибудь оправдание для своего мужа, но я не могу. Больше не могу. Я устала искать оправдания, причины или что-то ещё, что может улучшить картину. Потому что лучше уже не будет, а хуже уже некуда.

— Я отказываюсь продолжать это безумие с любовниками, — прошептала я, глядя в пол.

— Разумеется. Анна уже давно считается уволенной, так что это уже даже не проблема. Завтра она соберет вещи и уйдет.

Я лишь кивнула. Хорошо…одной проблемой меньше.

— Но что будет с нами? — спрашивает Миша.

— Я не знаю.

И это правда. Я не знаю, что нам делать. Я всё ещё чувствую, что люблю своего мужа. Я всё ещё не могу представить свою жизнь без него. И, конечно же, дети. Разве я могу так просто лишить их отца, даже не объяснив причины? Вряд ли они смогут понять всю эту ситуацию. Всё либо черное, либо белое. И то, что их отец разбил сердце их матери, точно не будет претендовать на белое. Я просто хочу, чтобы мои дети жили в нормальной семье. Просто нормальной, уютной и, самое главное, полной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подхожу к постели и скидываю одеяло, падая на кровать и крепко прижимая к груди подушку. На этот раз Миша не ложится рядом. Он сидит. Сидит, молчит и практически не двигается. Я не могу понять, что он делает, о чём он думает. Сама же я думала о том, что завтра встречусь с Ромой. Да, чтобы расставить все точки над «i», но ведь он после этого не перестанет быть мне другом. Я на это очень надеюсь. Уже так привыкла, что он мне помогает во всем этом, что теперь даже не представляю, как я буду вести себя после того, как всё это закончится.

Что касается Миши…это слишком сложная тема, да. Я подумаю об этом завтра. Или ещё позже. Тогда, когда моё сердце соберется по кусочкам.

В любом случае, с утра этот кошмар снова становится реальным. Мы просыпаемся и, не глядя друг другу в глаза, собираемся на работу. Миша идёт будить и одевать детей, а я готовить завтрак. Сразу после — Миша уезжает вместе с Розой и Марком, а я остаюсь дома, чтобы убраться. Вроде бы, всё как обычно, верно? Вот только в этот раз мы не могли притворяться, причём оба. Весь завтрак мы молчали и ловили немного недоумевающие взгляды Розы, какой же всё-таки чувствительный ребенок. Марк от комментариев воздержался, хоть он тоже переводил взгляд с меня на Мишу во время завтрака. Я просто не могла сейчас ничего придумать, что объясняло бы это странное поведение. Потом, я объясню им всё потом, когда сама пойму, что происходит.

До сих пор не придумала, как вообще состоится этот разговор с Ромой, но точно знаю, что он должен состояться. Конечно, я могу просто игнорировать его, и тогда он сам всё поймёт, но разве это не глупость? Тем более Рома — не обезумевшая секретарша, помешанная на моём муже, ему хватит здравого смысла принять всё адекватно.

В офис вхожу в напряжении, глядя на привычное место, которое занимает Роман, правда, сейчас оно пустует. Может, отошёл? Или ещё не пришёл. При специфике его работы возможны оба варианта. Сажусь за свой рабочий стол, но начать работу так и не могу. Просто сижу и перебираю документы, задумавшись обо всём, что вчера произошло. Как же я могла так оплошать? Знала ведь, что всё этим может закончиться. По крайней мере, могла себе такое представить. Рациональная часть меня не могла всю вину возложить на Мишу, ведь идея-то моя, но, увы, во мне была и другая часть, которая буквально орала, что мой муж меня предал.

— Чего какая задумчивая? — раздалось за моей спиной, одновременно с чьим-то прикосновением к моему плечу.

Может, раньше меня бы это заставило вздрогнуть, но сейчас я была настолько эмоционально истощена, что даже не подала виду, когда передо мной появился Рома, присев на краешек стола.

— Хорошо, что ты пришёл, — озвучила я, — Можно будет с тобой поговорить?

— Конечно.

Рома смотрел на меня, слегка нахмурившись, как будто пытался насквозь прожечь в попытках докопаться до сути. Изо всех сил я старалась держать себя в руках в последний раз, мне нужно ещё немного сил для этого разговора. А потом отпуск. Желательно, от всех.

Для разговора мы с Ромой выбрали конференц-зал. Говорить о такой теме в офисе было бы неудобно, мало ли, кто мог нас подслушать или даже просто услышать случайно. По этой же причине не подходило и кафе, где мы обычно обедали. Про архив я вообще молчу, не уверена, что вообще когда-нибудь смогу туда зайти, не думая в этот момент о Романе. В общем, к нашему счастью, зал был пуст. Я снова опустила жалюзи и даже присела.

— Что-то случилось? — спрашивает Рома, присаживаясь рядом.

Лишь качаю головой, но не потому что ничего не случилось, а потому что у меня просто нет сил говорить об этом. Сначала — дело.

— Ром, — начинаю я, — Мы больше не можем…встречаться.

— Хорошо, — на его лице не дрогнул ни один мускул, словно ему вообще эта новость не нова, — Но ты явно расстроена не из-за этого. Я могу чем-то помочь?

— Боюсь, в этот раз — нет.

Поджимаю губы рукой, потому что чувствую, как они дрожат. Чувствую, как накатывает очередная волна истерики, которую я ни в коем случае не должна допустить. И Рома это понимает, а потому — отступает и больше ни о чём не спрашивает. Не знаю, чего я хотела от него в этой ситуации, поддержки и понимания или того, чтобы он оставил меня одну. Видимо, не одна я задаюсь этим вопросом, потому что Рома тоже растерян. Сидит и смотрит на меня, не зная, что со мной делать.