Пираньи в шоколаде - Ирина Волкова

— Машей Зуенко? Это еще кто?

— Дело твое, — вздохнула я. — Не хочешь говорить со мной — будешь объясняться с правоохранительными органами. Покопавшись в твоем прошлом, рано или поздно милиция установит связь между вами, а вместе с ней и мотив преступления.

— Преступления? Какого еще преступления?

— Желая отомстить братьям Светояровым за смерть Маши, ты скормила Максима пираньям, обставив все таким образом, чтобы подозрение пало на Антона.

Азарова недоверчиво уставилась на меня. Ее изумление выглядело совершенно искренним.

— Что за бред ты несешь?

— Нет смысла продолжать этот разговор, — я направилась к двери. — Кассету можешь оставить себе. У меня достаточно копий. Надеюсь, ты позаботилась об алиби, иначе у тебя будут крупные неприятности.

— Прекрати нести чушь! Чего ты добиваешься?

— Всего лишь пытаюсь понять, связана ли смерть Светоярова с событиями семнадцатилетней давности.

— А если я докажу тебе, что не убивала?

— В этом случае я забуду о твоем существовании. Меня интересует только убийца. Шантажом я не занимаюсь.

На этот раз Надин глотнула коньяк прямо из горлышка. Ее лицо помрачнело.

— Я не хотела, чтобы она делала эту дурацкую татуировку, но Маша стремилась во всем походить на меня. Она была уверена, что три наколотые точки принесут удачу и ей, но боги не принимают поделок и жестоко наказывают тех, кто пытается обмануть судьбу. Маша не прожила и года после того, как скопировала мои родинки.

"Черная вдова" снова приложилась к бутылке.

— Да ты садись, — кивком головы она указала на одно из кресел для посетителей. — Мне тоже стоит присесть. Наверняка, прежде чем явиться сюда, ты собрала обо мне кое-какую информацию.

— Это было нетрудно. Твое имя не сходит со страниц желтой прессы.

— В таком случае, ты в курсе того, что я расчетливая, бездушная стерва. Меня даже называют "Черной вдовой" — паучихой, пожирающей выполнивших свою функцию самцов.

— Не сомневаюсь, что тебе льстит подобная репутация.

— Именно поэтому я не люблю думать о Маше. Воспоминания о ней делают меня сентиментальной, а я не могу позволить себе подобной слабости.

— Даже наедине с собой?

— Особенно наедине с собой. Ладно оставим эту тему. Я расскажу тебе, с чего все началось.

Мы с Машей встретились в пионерском лагере. Мне было четырнадцать, ей тринадцать. Уже тогда, она была невероятно хорошенькой, в отличие от меня — маленькой невзрачной худышки. Как женщина я сформировалась значительно позже.

Зуенко была рафинированной москвичкой, я — провинциалкой из бедной рабочей семьи. Ее отличали красота и шарм, меня — бойцовский характер и стремление верховодить. В лагере я была заводилой. Даже мальчишки уважали и слушались меня. Маша не отличалась самостоятельностью, ей требовалась сильная личность, за которой она могла бы следовать. Так получилось, что в качестве объекта поклонения Маша выбрала меня.

Я завидовала ее красоте, и в то же время мне льстило, что самая красивая девочка лагеря ходит за мной по пятам и заглядывает в рот, ловя каждое мое слово. Я снисходительно принимала ее привязанность, не испытывая к "рохле", как я ее называла, особенно теплых чувств. Но потом все изменилось. Изменилось после того, как Маша стала убийцей. Она сделала это ради меня. Такие вещи, как ты понимаешь, не забываются.

Однажды ночью мы сбежали из лагеря. Инициатива, разумеется, была моя. Неподалеку находилось озеро, куда нас пару раз организованно водили купаться, и мы собирались поплавать при луне.

Мы были у самого берега, когда из кустов неожиданно выскочил огромный пьяный мужик. Он схватил Машу, но она вырвалась и побежала прочь. Я тоже побежала, но споткнулась и упала. Этот гад навалился на меня и начал срывать с меня одежду. Изо рта у него несло таким смрадом, что меня чуть не вырвало. Я орала, царапала его, пыталась вырваться, но это было бесполезно. Он был гормадный и сильный как бык.

Неожиданно его хватка ослабла, и я ухитрилась вывернуться из-под него. Тут-то я и увидела Машу, исступленно бьющую его по голове здоровенным булыжником.

Он уже давно не шевелился, а Маша никак не могла остановиться. Ее трясло, как в припадке безумия.

Когда я оттащила Машу, он был уже мертв. Булыжником она разворотила ему весь затылок. Она не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, у нее началась истерика.

Я выбросила камень в реку, подобрала рукав, оторванный от моей кофточки, и повела Машу в лагерь. Нам повезло. Никто не видел, как мы вернулись. Маша залезла ко мне в постель, и всю ночь шептала:

— Меня посадят? Я ведь убийца, да? Я только хотела тебя защитить.

Я гладила ее по голове и успокаивала, как могла, говорила, что нас никто и никогда не заподозрит. Так и вышло.

У меня не было ни братьев, ни сестер, ни близких подруг. Родители жили своей жизнью, им было не до меня. Я понятия не имела о том, что такое настоящая привязанность к другому человеку. После той ночи все изменилось. Маша стала мне, как сестра.

Незадолго до окончания смены она сделала себе татуировку, скопировав мои родинки. Маша прокалывала кожу булавкой и втирала в нее отвар кожуры лесных орехов. Мы поклялись быть сестрами и даже выпили по капле крови друг друга, чтобы скрепить свое родство. Сейчас все это выглядит смешно — детские клятвы, наивные ритуалы, взятые из приключенческих книг, но в то время это казалось нам страшно серьезным.

Смена закончилась, и мы разъехались по разным городам. Зуенко посылала мне по два письма каждую неделю. Я писать ленилась, отвечала где-то раз в месяц а то и в два, но для Маши это не имело значения. Мы все равно оставались сестрами.

Из писем я узнала, что родители Маши купили дачу, она познакомилась с сыновьями соседей — братьями Светояровыми, и оба влюбились в нее. Сначала Зуенко больше нравился Максим — он был старше, но Антон, развитый не по годам, тоже вызывал у нее интерес.

Почти в каждом письме Маша рассказывала о них. Макс был очень талантлив, но Антон, баловень семьи, превосходил его на голову и считался чуть ли не гением. Максим злился и ревновал к успехам брата, но не решался вступать с ним в открытую конфронтацию. Потом Маша перестала писать, а через некоторое время я узнала о ее смерти.

История была темной. Было очевидно, что дело пытались замять. Антон на два года попал в психушку. Это что-то да значило. Я не сомневалась, что смерть Маши не была результатом несчастного случая. В ней были виновны братья Светояровы или, по крайней мере, один из них. Мысль о том, что убийцы остались безнаказанными, приводила меня в ярость.

Не думай, что месть стала главной целью моей жизни. В мечтах я не раз самым жестоким образом расправлялась с убийцами Зуенко, но в моей собственной жизни хватало проблем, и через год я почти забыла об этой истории. Воспоминания о ней вернулись спустя много лет, когда Максим Светояров неожиданно оказался моим конкурентом по бизнесу.