Удачная неудача Солнцеликого. Книга 3 - Елена Штефан

— Здороваются. Это на нашем, на древнем, — прошептал тихонько Дюш, — уважаемый дух — дедушка еще трех дедушек, Турлых.

Круто. У них, что, пра-пра в каждом поколении свое название имеет? Понятно тогда, почему шуни испытывает трудности с переводом. Аксакала, значит, зовут Турлых, и он на сколько… На девять, что ли, поколений древнее Дораша?! Или даже на двенадцать? А, неважно! Главное, что этот ископаемый дух имеет влияние на сердитых шаманов. А шаманам уже не до гнева — призрачный дедусь видим, разговорчив и часть способностей сохранил. Есть от чего изумиться до полного спокойствия. Турлых до беседы не снизошел, велел присоединиться к нашей честной компании и выключил видимость.

Кое-как разместились и Каримз-ар затянул что-то патетическое и важное для сердца каждого степняка. Эпос, одним словом. Мужики с удовольствием пели, вознося хвалу богам и питая духов. Иногда приходилось петь мне. Про то, как черноглазая казачка подковала коня степнякам понравилось больше всего, но и романсы не оставили их равнодушными. Их и призраков, которых, если приглядется, уже можно было разглядеть. В один момент, когда звучала «Лучина»(8), мне привиделась Сиштира, стоя́щая на алтаре. В том образе, как изображают ее в храмах — босая и с голым животом.

Идиллия закончилась, когда всполошилась Сара. Она манила куда-то к стене и пришепетывала:

— Он плас-сет, плас-сет…

–—

«Пикник на обочине» — фантастическая повесть братьев Стругацких.

«Не жизнь, а роман» — роман Юлии Меллер, его можно прочесть на нашем сайте.

«В лунном сиянии снег серебрится» — романс Е. Д. Юрьева.

Песня Трубадура из мультфильма «Бременские музыканты» — автор стихов Юрий Энтин, музыка Геннадия Гладкова.

«Землянка» — музыка Константина Листова, стихи Алексея Суркова.

«В лунном сиянии снег серебрится»» — романс Е. Д. Юрьева.

«Осень» — автор и исполнитель Юрий Шевчук.

«Синяя вечность» — Исполнитель и автор музыки — Муслим Магомаев, автор слов — поэт Геннадий Козловский.

Имеется в виду народная песня с первой строчкой «То не ветер ветку клонит».

Ох, мамочки! Да что же она, подруженька моя фантомная, прозрачная-то такая вдруг стала? Где можно столько сил за три минуты растерять? Ведь только что над плечом Дораша висела — купалась в положительных эмоциях. Довольная и сытая. И не подкормишь с разбегу при таком-то скоплении чужих. Стоп. Она кому-то слила изрядную часть своих сил, вот в чем дело! Значит, там призрак и он в плачевном состоянии. Хотя, куда уж плачевней.

Оказалось, что есть куда.

Раз добрейшая отзывчивая Сара так разволновалась, похоже, кто-то всерьез страдает. А мы не видим. Вит даже светляков запустил — никого и ничего.

— Плас-сет, плас-сет, — настаивала Сара, тратя остатки сил на переживания и все больше бледнея. — Мальс-сик плас-сет. С-слабый совсем. Помоги!

Слабый, значит, голодный. Мучительно голодный. Так почему паникует сострадательная Сара, а не аксакал всея пещеры Цхыват? Где там этот Турлых? И как сохранить секрет синенькой от степняков?

— Вит, можно сделать так, чтобы нас не видели и не слышали?

— Нас и этот кусок стены? — господи, как хорошо, когда тебя понимают с полуслова! — Госпожа Фукеш, дорогая, — нарочито спокойно продолжил Вит, — покажите, где именно ваш плачущий мальчик.

И Сара показала… На ту самую ручку кинжала, которой я давеча мимолетно удивилась.

— Якорь, — прошептал над ухом голос Лодара. Дух дворца был подавлен не меньше свой призрачной подруги. Тоже отлил силы страдальцу?

— Это многое объясняет. Но, Лондар, почему он голодный?

— Слабый, сил до энергии дотянуться не хватило.

— Странно, у вас хватало, и Сара перемещалась по всему дому.

— Мы были сильными магами, дорогая, наверно поэтому. А мальчик больше, чем на три шага отлететь от якоря не может.

Господи, какой ужас! Столько силы рядом, а он не дотягивался! И мне никак не достать, чтобы подпитать бедняжку! Так, Нина, думай! Есть два варианта, и оба поганые. Первое — кормить Сару и Лондара и просить их отдать силу парнишке. Ужасно несправедливо и, возможно, мучительно для моих друзей. Они уже слили ему изрядную часть энергии и помогло это не слишком, раз Сара решилась прервать наш фестиваль на войлочной поляне. И сколько таких процедур понадобится? Две? Три? Пять?

Второе — вытащить якорь и переместить его вниз. Но как? Высота не меньше семи метров! Чьей жизнью я готова рискнуть? Дораша? Ваена? Киры?

Витто без слов начал подъем, как будто мысли прочитал. Сама не поняла, как удержалась и не повисла на нем с воплем: «Не пущу!» Правильно не поняла, потому что это Дораш удержал, а я не заметила, как он за спиной оказался.

Господи помилуй! Господи помилуй! Господи, помилуй моего мужа!

А муж продвигался весьма бодренько, помогая себе левитацией и придерживался за стену лишь для вида — не хотел демонстрировать гипотетическому противнику все свои возможности. Откуда-то я это знала твердо. Оставалось только убеждать себя: «Спокойно! Не мешай! Верь!»

Успокойся уже, дурища! Видела же его тренировку! Он мог бы просто взлететь туда, держа меня в охапке, как тогда, когда показывал лабораторию. Для паники абсолютно нет причин.

Ага, это у здравого смысла нет, а меня есть…

Кинжал не желал выходи́ть из трещины, в которую его вогнал бывший хозяин. У Витто не получалось тянуть достаточно сильно — опоры-то нет, его положение сейчас сродни частичной невесомости.

— Вит, посторонись. — Это Ванька скомандовал, он топтался прямо под зависшим магистром, явно страхуя. Кира и Ши стояли плечом к плечу чуть поодаль, но как раз напротив злосчастной железяки.

— Сара, — тихо окликнула амазонка, — мальчик точно не пострадает?

Лондар явно приободрился и метнулся вверх. На мой немой вопрос ответил Дораш:

— Кира будет накалять, а Шигеру — морозить.

И что это даст? Камень и металл — материалы весьма плотные. Едва ли можно рассчитывать на значительное сжатие-расширение. Оказалось, что магам можно. Дюш, наверное, плохо мне объяснил. Может, расчет был на разницу температур? Все равно непонятно. Вот же ж, магия… Ладно, навру себе, что это микротрещины.

Лунную метку на долю мгновения обожгло криогенным холодом. Обожгло и забылось — на пол с победным лязгом упал клинок. С обломанным кончиком и сгоревшей кожаной оплеткой на рукоятке.

Мой выход, господа.

Кто из наших творил завесу, не видела — отвлеклась на Витто:

— Не трогай, он еще холодный. — Вит одной рукой меня за локоть придержал, а вторую за спину прячет. Та-ак! Обморозился, значит. Сначала лечим мужа, потом все остальное — да не смогу я(!), не смогу собраться и продуктивно работать, пока не буду точно знать, что он в порядке! Это не эгоизм, это здравый смысл. Заживляющие свойства синенькой проверены многократно и я ее не жалела, но сейчас все-равно нужна помощь Гунара. Такой морозный ожог — не мой уровень. Вит уходить не хотел, а у меня не было моральных сил на споры, поэтому просто вытолкнула его за пределы полога с наказом лечиться и не мешать.