Дети богини Кали - Анастасия Баталова

Малколм извлек из ящика стола косметичку.

Освежил губы прозрачным блеском. Не спеша накрасил ресницы. Для полноты образа он решил нарисовать себе особенно яркие стрелки — пусть ворчат! — несколько чётких карандашных линий, проведённых привычной уверенной рукой — и его огромные выразительные глаза как будто стали ещё больше…

В последний раз взглянув на себя в зеркало он игриво приподнял бровь и ухмыльнулся: мы, дескать, ещё посмотрим, кто кого…

Лишь одно обстоятельство теперь печалило его.

Саймон.

Согласно неписанному правилу запятнавшего свою репутацию Малколма как юношу, подающего не самый лучший пример, должны были лишить шефства над младшим товарищем…

В дверь постучали.

— Это я, — раздался знакомый голосок.

Малколм открыл, склонился и без слов обнял своего питомца.

— Я знаю, что произошло, тебя не было ночью, и ты теперь должен идти к директриссе, — Саймон тоже обнимал его, изо всех своих детских силенок прижимая к себе, — пожалуйста, скажи им, чтобы они не отнимали меня у тебя, я не хочу другого старшего брата, я никого не хочу кроме тебя, я буду прятаться от них, ломать их электронные карточки и плевать им в суп… Пожалуйста, скажи…

Мальчик умолк и теперь просто плакал, уткнув носик в пахнущую модной туалетной водой цветастую рубашку Малколма.

— Ну хорошо, я скажу, я обязательно им скажу, — растроганно прошептал тот, чувствуя, что и по его собственной щеке скатывается большая прохладная слеза.

В ковровом зале все уже собрались — классный наставник, педагог-психолог, главный смотритель общежития, заместитель по учебно-воспитательной работе, ну и, конечно же, директрисса. На них были одинаковые черные костюмы — торжественные и простые, они свободно расселись за стоящим в центре зала подковообразным столом из плотной роскошной древесины — и в первую секунду Малколму подумалось, что они похожи на сборище хищных птиц.

— Добрый день, — сказал юноша.

Преодолевая робость, он ступил на красный ковер и красиво, стараясь не суетиться, словно на церемонии вручения кинопремии, прошел по нему от двери к столу.

— Госпожа Крис, госпожа Кролло, — Малколм не спеша продвигался вдоль изогнутой подковы стола, легким поклоном приветствуя каждое присутствующее официальное лицо, — господин Грив, господин Смотритель, господин Наставник…

Когда он покончил с этим, ему пришлось немного вернуться назад, чтобы стоять, как следовало, точно напротив директриссы.

— Добрый день, — поздоровалась она, и быстро взглянув на него, снова опустила глаза в разложенные на столе документы, — мне жаль, что сегодня мы вынуждены собраться здесь по такому печальному поводу.

Бумага, ослепительно белая в лучах дневного света, льющегося из окон, неодолимо притягивала Малколма — ему в голову пришла несуразная мысль, что среди всех этих выписок, заявлений, сводных таблиц успеваемости и прочей чертовщины, лежат те листочки, которые нынче утром заполняла она, и, если подойти еще чуть поближе да поднапрячься, можно будет их отыскать и даже прочесть имя…

— Вот распечатка номеров электронных ключей всех проходивших вчера вечером в общежитие, госпожа Крис, — поднявшись со своего места, доложил смотритель, протягивая в пространство еще один сверкающий лист.

Его подхватили и передали.

— Как вы понимаете, вашего номера здесь нет, — директрисса не глядя положила листок на стол рядом с прочими и взглянула на Малколма.

— Нет, — ответил он почти весело, обведя глазами всех присутствующих. Эти черные кабинетные птицы явно ждали от него виноватого бормотания, сумбурных объяснений или избитых оправданий. А ему сейчас почему-то хотелось расшалиться, запеть, рассмеяться им прямо в лицо, вскочить на этот нелепый подковообразный лакированный стол, сметя все их дурацкие бумаги, чтобы они взвились белой шелестящей стаей, подпрыгнуть, раскинув руки, и вдруг полететь… По причине своей хронической неуспеваемости всегда молчаливый и боязливо-робкий на занятиях, Малколм удивлялся сейчас этой внезапно пробудившейся в нем нагловатой беспечности.

— Вы совершили проступок, и сами знаете о том наказании, которое последует, мы не в силах ни отменить, ни смягчить его, такова традиция, и единственное, что мы можем для вас сейчас сделать, так это выслушать причины, побудившие вас навлечь на себя позор.

— Да не такой уж позор, если подумать, — непринужденно и храбро возразил Малколм, эти слова родились сами собой, ему не потребовалось никаких усилий на преодоление невидимого барьера допустимое-недопустимое, — я ужинал в ресторане «Эльсоль» с самой Афиной Тьюри.

Черные птицы тотчас вскинули свои головы. Директрисса чуть нахмурилась, остальные смотрели недоверчиво и почти враждебно.

— Да он над нами смеется, — шепнул смотритель общежития сидящему рядом классному наставнику.

— Дайте мне объяснительную, — потребовала Аманда Крис своим обычным официальным тоном и ожидающе протянула руку в сторону своей заместительницы.

Та принялась лихорадочно рыться в лежащих перед нею бумагах, потом, вдруг побледнев, шикнула смотрителю, призвав его тем самым прошерстить те документы, что находились в зоне его досягаемости.

— Где же она? Колченогая собака! — обреченно прошептала госпожа Кролло.

— Электронную копию не сделали? — директрисса никак не переменилась внешне, лицо ее оставалось таким же пугающе спокойным, но было понятно, что она в данный момент очень зла на своих подчиненных.

— Это всё вахтер… У него вечно такой беспорядок на столе, — бормотал в свое оправдание смотритель, разглядывая поверхность лакированного стола перед собой.

— Олух! Надо было давным-давно его уволить! Жалко тебе деда стало, вот и разгребай теперь его косяки! И отвечай за них! — шепотом крикнула ему через стол госпожа Кролло.

— В связи с пропажей главного документа, в котором свидетелем указано место вашего пребывания минувшей ночью, ваши слова остаются единственным источником информации, посему убедительно прошу вас говорить правду, — директрисса требовательно взглянула на Малколма.

Ее большие глаза, казалось, надвигались на юношу своей мрачной карей глубиной. Прежде, наверное, ему стало бы очень страшно. Но сейчас почему-то казалось самым важным то, что исчезла записка, и он так никогда и не узнает, как ее зовут… А на все остальное было решительно наплевать.

— Я же сказал. Афина Тьюри пригласила меня на ужин в ресторан «Эльсоль». Что непонятного?

— Не дерзи.

Директрисса снова нахмурилась, она угрожающе сдвинула брови, собираясь еще что-то сказать, но в разговор включился никак не проявлявший себя до этого педагог-психолог, полный молодой мужчина, он слегка наклонился вперед и обратился к Малколму вкрадчивым ласковым голосом:

— Как вы оцениваете свое столь скорое решение поддаться соблазну, пусть даже такому, — он ненадолго замешкался, подбирая слово, — мощному?