Девочки с большой дороги - Марина Серова

Пока мы ехали, Анатолий Степанович еще много порассказал мне про друга своего отца. Я слушала молча, следя за дорогой. Потом он принялся вспоминать все, что ему известно об атомном взрыве…

— Видите ли, Женя, то испытание стало первым в истории. Тогда было такое время — все торопились выполнить план, уложиться в намеченные сроки. В том числе, как это ни парадоксально и страшно звучит, и разработчики ядерного оружия. На них возложили особую миссию — они отвечали за безопасность государства, за повышение его военной мощи. И должны были разработать новое атомное оружие и провести его испытание в намеченные сроки. Последние чтились особо, а вот жизни людей… К сожалению, времени на то, чтобы как следует просчитать возможные последствия того испытания, просто не хватило. Данные о влиянии столь высокой степени облучения на организм человека были весьма приблизительными. Да и сам уровень радиации, насколько я знаю, оказался значительно выше, чем предполагалось в теории. В общем, что говорить… Всем известно, что во времена советского строя интересы государства и партии были превыше всего. Забота о человеке являлась понятием номинальным…

Наконец мы прибыли. Покинув машину, вошли в девятиэтажное здание и, поднявшись на третий этаж, позвонили в квартиру. На звонок никто не откликнулся. Я нажала на кнопку еще раз. Опять тишина. Анатолий Степанович постучал в дверь, потом подергал ручку. Внезапно дверь отворилась — она оказалась незапертой. Мы удивленно переглянулись, затем я медленно просунула голову внутрь и крикнула:

— Хозяева?

Ответа вновь не последовало. Теперь уже я осторожно ступила в квартиру, попав в маленький коридор с дверью в какую-то комнату. Между дверью и косяком была всунута тряпка, видимо, для того, чтобы дверь не открывалась сквозняком. Я потянула за ручку, отбросила тряпку в сторону и прошла дальше. Но не успела сделать и шагу, как мне в нос ударил запах перегара.

— Фу! — непроизвольно поморщилась я и, не оборачиваясь к Зубченко, спросила: — Ваш старичок что, запойный?

— Да вроде бы нет, никогда за ним не водилось…

Остановившись на пороге комнаты, я внимательно осмотрелась по сторонам и не сразу заметила хозяина. Тот преспокойненько спал, уронив голову на стол, на котором стояла бутылка водки, лежала какая-то закуска и скомканные, грязные салфетки. Казалось, вполне типичная картина, но что-то меня настораживало во всем этом.

— Надо же, — удивился Зубченко, а затем попробовал разбудить своего знакомого. — Иван Пантелеевич, здравствуйте!

Я усмехнулась:

— Сомневаюсь, что он вас услышит. Если старичок хорошо погудел, ему сейчас хоть пушкой пали, все равно.

— Что же делать? — вопросительно посмотрел на меня Зубченко.

— Будить, естественно, — ответила я, направившись к старику. Подойдя ближе к спящему, я потрясла его за плечо. Видимо, слишком сильно, потому что старик легко соскользнул со стула и с сильным грохотом свалился на пол.

Анатолий Степанович вздрогнул. Устремив на меня испуганный взгляд, промямлил:

— Чего это он?

Я склонилась над упавшим и, положив руку ему на шею, нащупала сонную артерию. Но нет, надежды мои не оправдались — Ожигин был мертв. Я подняла глаза на Зубченко. Он и сам уже обо всем догадался и, испуганно попятившись назад, закрыл рот руками.

— Надо сообщить в милицию, — шагнув к телефону, спокойно произнесла я. — Труп — это уже серьезно.

— Убили! Они его убили!.. — повторял как заведенный Анатолий Степанович.

— Может, и не они, — возразила я, совершенно уверенная в обратном, просто стараясь успокоить клиента. — Старик мог просто переборщить со спиртным. В его возрасте это часто случается. Давайте-ка мы лучше поскорее уйдем отсюда, а милицию вызовем уже из машины, — предложила я, немного подумав. — Будет лучше, если нас тут не застанут.

Анатолий Степанович согласно кивнул и поспешил выйти. Оказавшись в машине, мы некоторое время молчали, затем я набрала «02». Сообщив о случившемся, сразу отключилась, не желая услышать просьбу никуда не уходить и дождаться прибытия оперативной группы.

— Вы, пожалуйста, Егору не говорите, — попросил Зубченко, когда я уже заводила машину.

Я повернулась к нему:

— Конечно, не стану! Зачем ему лишние переживания. К тому же он наверняка будет настаивать на обращении в милицию, а те только затаскают нас по кабинетам да замучают глупыми вопросами, ничего толком не делая. Сами мы быстрее найдем убийцу… Я надеюсь.

— Я не стану здесь сидеть, — меряя шагами гостиную, возмущался Егор.

После нашего визита в квартиру Ожигина Зубченко позвонил Егору и велел срочно приехать. Теперь же напуганный отец запрещал сыну выходить из квартиры, пока преступники не будут найдены и обезврежены. До тех пор Анатолий Степанович решил устроить сыну «домашний арест», не собираясь выпускать его за пределы квартиры ни под каким предлогом. Пусть даже таковым является работа…

Егора такой расклад определенно не устраивал.

— Я не маленький ребенок, за мной не нужно присматривать! — продолжал упрямиться юноша.

— Ты что, хочешь, чтобы тебя еще раз похитили? — спросил у него Анатолий Степанович. — У меня нет таких денег, какие за тебя требуют. Поэтому ты сегодня останешься здесь.

— Только сегодня…

— Нет. И завтра, и послезавтра, в общем, до тех пор, пока в этом будет необходимость.

— Да вы даже не знаете, кто этот сумасшедший, — возбужденно размахивая руками, шумел Егор. Его, похоже, бесила сама мысль о том, чтобы находиться все время под колпаком и не иметь возможности заниматься тем, чем хочется.

— Таким его сделал твой дед, — вновь не сдержалась я, а потому заслужила укоризненный взгляд Зубченко-старшего.

Эх, видела бы меня сейчас моя тетушка! Наверняка сказала бы, что я окончательно распустилась и позволяю себе всякие вольности. А ведь этот заказчик, каким бы плохим он ни был, мне платит! И не мое дело, по какой причине его стараются убить. Тем более что мне не раз приходилось выступать в роли телохранителя таких отпетых бандюганов и негодяев, каких еще поискать…

— Тем более. Почему я-то должен за все отвечать? Я к их бомбочкам никакого отношения не имею. У меня вообще другой профиль работы…

Парнишка вздохнул и устало уселся на диван. Затем посмотрел на отца, стоящего у окна и задумчиво смотрящего куда-то вдаль, и снова поинтересовался:

— И сколько времени все это будет продолжаться?

— Пока мы его не вычислим, — пояснила я.

— А как же милиция?

— Если ждать результатов от нее, пройдут годы. И потом, им есть чем себя занять и помимо поиска ваших недоброжелателей.

— И как вы собираетесь его вычислить? Дождаться еще одного покушения? А если оно произойдет через месяц? Или не произойдет вообще?