Девочки с большой дороги - Марина Серова

Впереди показался поселок. Вывеска гласила, что мы находимся прямо перед селом Березовое. Именно так теперь называлась бывшая Маховка, стертая с лица земли и с географической карты. Волнение нарастало. Я сбавила скорость и пристальнее стала всматриваться в очертания видневшихся впереди домов. Аккуратненькие домики стояли ровными рядками, окруженные ухоженными палисадниками. Центральная дорога села была асфальтированной, а от нее к каждому дому тянулись выложенные где камнем, где кирпичом тропинки.

— О чем будем спрашивать? — поинтересовалась я у клиента, поскольку он являлся инициатором нашей поездки.

— Думаю, нужно начинать расспрос осторожно, — помолчав с минуту, ответил Зубченко. — Сначала узнать о том, как все происходило. Расспросить, нет ли среди жителей поселка психически нездоровых людей… Ведь возможность того, что у нашего противника, скажем так, крыша поехала, исключить тоже нельзя… Ну а потом уже узнать про родителей наших задержанных и наведаться к ним, — обрисовал план дальнейших действий Анатолий Степанович.

— А зачем вам знать о том, как все происходило? Не лучше ли сразу перейти к последним пунктам?

— Нет, не лучше, — отрицательно замотал головой Зубченко. — Мы ведь не знаем точно, замешаны ли в покушениях Вячин и Дементьев. Так зачем зря тревожить их родителей? А если мы сразу начнем спрашивать про психически нездоровых, нас могут не так понять. Тогда вообще ничего не удастся выяснить.

Зубченко молчал, всем своим видом демонстрируя решимость осуществить собственные намерения. Я сдалась:

— Ладно, решайте сами.

Мы въехали в деревеньку. Я остановила машину и посмотрела по сторонам, стараясь отыскать случайных прохожих, с которыми можно поговорить. Таковых, как ни странно, не оказалось. Мы заметили только несколько тракторов и один «уазик». Людей же видно не было.

— Может, выйдем из машины и просто постучим в какой-нибудь дом? — предложил Анатолий Степанович.

Я cогласилась. Мы покинули мой «Фольксваген» и направились к ближайшему аккуратному домику, не так давно побеленному и покрашенному.

Из-за ворот нас встретил диким лаем большущий пес. Он кидался из стороны в сторону, лишенный возможности выбраться за территорию двора, но и не упуская момента честно отработать свой корм. Не будучи трусихой, я, однако, не решилась обойти огромного стража, просто остановилась у ворот и предложила:

— Может, рискнем постучаться в другой дом?

— Да здесь наверняка у всех есть собаки, — предположил Зубченко. — Это же деревня. Вы бы лучше попробовали кинуть чем-нибудь в окошко, например, камешком. Хозяева услышат и выйдут.

Я завертела головой по сторонам в поисках подходящего камешка. Зубченко поспешил прийти мне на помощь и вскоре протянул круглый булыжник размером с голубиное яйцо. Я осмотрела его находку критическим взглядом и произнесла:

— Не пойдет. Таким булыжником окно разбить можно.

— Ничего себе булыжник, — возразил Зубченко. — Меньше ореха!

— Все равно не пойдет, — повторила я, а затем сама отыскала на земле малюсенький кусочек какого-то камня и прицелилась.

И вот уже камешек метко угодил в стекло, черканув по нему так, что даже за калиткой его было слышно. Мы замерли, ожидая результата, но ничего не происходило. Пришлось еще пару раз повторить попытку. Наконец дверь дома приоткрылась, и из-за нее показалась крашеная женская шевелюра, немного напоминающая парик. Едва показавшись, она снова исчезла, и еще через некоторое время на крыльце дома целиком появилась вся ее обладательница — женщина лет тридцати пяти. Она цыкнула на пса. Тот, поджав хвост, спрятался в будку. А хозяйка, нацепив на лицо улыбку, направилась к калитке.

— Вам кого? — был задан естественный вопрос.

— Нам поговорить, — опередив меня, ответил женщине Анатолий Степанович.

— Поговорить? — женщина слегка удивилась. — И о чем же?

— О событиях пятидесятилетней давности, — слегка занервничав, ответил Зубченко и зачастил в своей обычной манере: — Понимаете, я являюсь сыном разработчика первой атомной бомбы, опробованной на Тоцком полигоне в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году.

— Ах, вон оно что!.. — протянула женщина, и я заметила, как резко переменилось выражение ее лица. Исчезла приветливая улыбка, брови переместились ближе к переносице, взгляд посуровел. Анатолий Степанович же, словно не замечая этого, продолжал трещать:

— Я знаю, что ваша деревня в момент взрыва была фактически стерта с лица земли, многие люди пострадали, получив сильные дозы облучения. Это все ужасно, и я прекрасно понимаю, как трудно вам пришлось, восстанавливая все заново. Но дело в том, что кто-то, возможно, живущий в данной местности, пытается мне теперь отомстить за то, что мой отец участвовал в разработке ядерного оружия и присутствовал при его испытании. Этот человек наверняка психически нездоров, и ему требуется срочная медицинская по…

— Послушайте, гражданин, — грубо перебив Анатолия Степановича, холодно возразила женщина. — Нам всем тут требуется срочная медицинская помощь, в том числе нашим детям и внукам. И любой из местных жителей, даже если он знает человека, которого вы разыскиваете, готов помочь ему стереть с лица земли таких, как вы, чтобы люди могли нормально жить, не опасаясь быть отравленными, как жуки. Вы виноваты в том, что мы уже не люди, а мертвые души, каждый день ждущие прихода смерти! — Женщина все более расходилась, не в силах сдерживаться. — Убирайтесь вон из нашего села, убирайтесь вообще из страны… Или оставайтесь и ждите, когда кто-то из нас, обозлившихся, придет за вами… И тогда вы ответите и за себя, и за деяния своих отцов!

Выпалив это на одном дыхании, женщина резко развернулась и с гордо поднятой головой прошествовала к своему дому, оставив моего заказчика растерянно стоять на месте и переосмысливать услышанное. А чего еще можно было ожидать? Кстати, я предупреждала Зубченко, что так все и произойдет. Мог бы меня и послушать!..

— Пойдемте в машину, — предложила я заказчику, видя, как он сник и растерялся. — Не стоило вам ничего ей рассказывать.

— Да, вы правы, — вздохнул Зубченко, — просто мне хотелось показать, что я не такой и вовсе не хотел, чтобы кто-то пострадал из-за меня. Я…

— Зря мы сюда ехали. Никто ничего нам не расскажет.

— Вы, наверное, правы. Но, раз уж мы здесь, давайте попробуем хотя бы найти родителей Вячина и Дементьева.

— Сомневаюсь, что они примут нас радушнее, чем эта дама.

— Но мы должны попытаться, попробовать…

— Хорошо, давайте спросим у кого-нибудь еще, — согласилась я, поняв, что Анатолий Степанович не желает так быстро опускать руки.

Мы с Зубченко сели в машину и проехали на соседнюю улицу. Там Анатолий Степанович попросил меня остановиться перед магазином и, выйдя из машины первым, заявил:

— Вы оставайтесь здесь, я спрошу сам.

— Только не говорите лишнего, — попросила я, не настаивая на сопровождении. Все же взрослый человек, должен уметь решать такие проблемы сам.