Закон мутанта - Дмитрий Силлов

– Ладно, проехали, – смущенно проговорил я. – Все мы герои, одно дело делаем…

– Героями вы будете, когда мы его сделаем, – прервал меня Харон. – Пошли уже, пока новые «мусорщики» не прилетели.

* * *

Внутри здание горисполкома выглядело таким же новым, как и снаружи. Словно только вчера его сдали в эксплуатацию, даже запах свежей краски сохранился.

– Зона любит это здание, – сказал Харон, когда мы вошли внутрь. – Холит, лелеет, исторические надписи вон восстановила. Этот горисполком, считай, одна большая аномалия. После аварии тут находилось специализированное предприятие «Комплекс», занималось дезактивацией и радиоактивными отходами. Первые самые сильные артефакты сюда сносили, видимо, поэтому здание Зоне и приглянулось. А с некоторых пор, кроме меня и тех, кто со мной, сюда никто войти не может.

– Почему? – удивился Фыф.

– Уходя, я активировал режим безопасности периметра. И блокировка входа сюда является составляющей этого режима.

– И что будет с теми, кто рискнет войти? – поинтересовался я.

– Я же говорил, это здание – аномалия, – пожал плечами Харон. – Думаю, вон то сырое пятно на полу совсем недавно было одним из рискнувших. Поэтому на всякий случай далеко от меня не отходите.

– Понято, принято, – сказал Фыф, придвигаясь поближе к Харону.

Обстановка внутри горисполкома была советской насквозь. Дешевая, но надежная отделка, лестницы с бронзовыми прутьями для прижатия ковров на случай, если приедет кто-то из больших начальников, на стенах портреты членов правительства СССР того периода, напротив входа гипсовый Ленин в полный рост…

К нему Харон и направился. Подошел, нажал на незаметную панель в стене…

Послышалось приглушенное жужжание, и вождь пролетариата отъехал в сторону, открыв вход в длинный коридор, освещенный все теми же тусклыми «вечными лампочками».

– Ничего себе горисполком, – задумчиво произнес я.

– Здесь помимо горисполкома находился также городской отдел Комитета госбезопасности, – сказал Харон. – Так что ничего удивительного.

И шагнул в полумрак коридора. Мы – за ним.

Все это время Фыф силой мысли деликатно вел Томпсона, который еле переставлял ноги и, судя по мутным глазам, ничего не соображал. Лицо полицейского заострилось, неуловимо став похожим на морду матерого волка, ногти отросли на сантиметр, став толстыми и немного загнутыми вовнутрь. Думаю, если б не Фыф, Джек уже бы бегал по Зоне на четырех лапах в поисках добычи. Но шам, как и обещал, сдерживал мутацию, и, несмотря на внешние изменения, Томпсон все еще оставался человеком. Во всяком случае, мне хотелось в это верить…

Коридор довольно быстро окончился тупиком. Глухой кирпичной стеной. Однако Харона это не смутило.

– Становитесь ближе, – сказал он.

И когда мы все сгрудились возле стены, гигант поочередно нажал на четыре кирпича, ничем не отличающихся от остальных.

Пол под нами дрогнул – и неторопливо поехал вниз. Солидный кусок совершенно сплошной с виду бетонной стяжки без намека на трещины оказался платформой лифта, которая везла нас абсолютно бесшумно.

Даже Фыф впечатлился.

– Годная технология, – сказал он. – Неужели со времен вашего СССР осталась?

– Смотрю, ты поднаторел в нашей истории, – хмыкнул Харон. – Именно, с него. Тогда все на совесть делали. Особенно – для КГБ.

– А что это за КГБ такое загадочное? – поинтересовался шам.

– Серьезная была структура… – отозвался гигант. И больше ничего сказать не успел – лифт остановился.

– Теперь чем быстрее – тем лучше, – проговорил Харон. – За мной.

И пошел вперед по узкому коридору – такому же с виду, как тот, по которому мы пришли к лифту, только намного длиннее. Метров сто пятьдесят мы прошли – и уткнулись в толстенную стальную дверь, от одного вида которой становилось понятно, что пытаться вскрыть ее – занятие совершенно бессмысленное.

Однако рядом с дверью был вмонтирован кондовый кнопочный пульт в толстой бронированной обкладке, на котором Харон уверенно набрал семь цифр, после чего нажал длинную зеленую кнопку внизу.

Дверь отворилась внутрь с легким, еле слышным скрипом, причем очень быстро, словно была картонной. И правда, серьезной структурой был КГБ во времена Советского Союза, если для него монтировали настолько совершенные и безотказные механизмы.

Когда мы вошли внутрь, дверь автоматически закрылась за нами и сам собой включился свет под потолком.

Мы находились в стандартной секретной лаборатории, которых под Зоной целая сеть. Многие до сих пор законсервированы, некоторые разграблены или уничтожены временем. Но порой встречаются и такие, как эта, – полностью функционирующие, работающие на артефактах либо на аномальной энергии Чернобыльской АЭС, которая до сих пор продолжает поступать из разрушенного Четвертого энергоблока.

– Даже не спрашиваю, чьи это технологии, – сказал шам, оглядывая ряды приборных панелей, силовых шкафов, автоклавов, стеллажей с оборудованием совершенно непонятного назначения. – И так понятно. КГБ. Этим все сказано.

– И окажешься неправ, – сказал Харон. – Комитет госбезопасности тут совершенно ни при чем. Да, они наблюдали за ходом исследований государственной важности, но всегда вели себя исключительно деликатно. Я не помню, чтобы хоть один кагэбэшник позволил себе хозяйничать здесь.

– То есть ты хочешь сказать, что это твоя лаборатория? – уточнил я.

– Одна из нескольких, – с грустью произнес Харон. – И не только моя. Здесь мы некоторое время работали вместе с братом, упокой его Зона.

«Да уж, упокой, пожалуйста, – невольно подумал я. – И понадежнее, чтоб эта тварь никогда не ожила ненароком».

Братец Харона в свое время доставил мне немало хлопот – еле убил эту паскуду, умеющую управлять временем. Правда, меня после этого перекинуло в прошлое Зоны, а потом – в будущее. Еле-еле вернулся в свое время[4]. В общем, грусти Харона я не разделял, за что он бросил на меня осуждающий взгляд своих красных глаз – не иначе, мысли мои прочитал. Впрочем, он знал все о своем брате, потому вряд ли сильно обиделся на меня сейчас.

– Пойдемте, – сказал Харон. – Покажу кое-что.

«Кое-что» оказалось креслом… вырезанным из целого куска оникса или черного перламутра. Я в драгоценных камнях не особо разбираюсь, просто пришли на память такие вот названия, когда увидел трон, внутри которого метались слабые сполохи света. Красивая сидушка, впору королю какому-нибудь на нее взгромоздиться, дабы повелевать подданными…

На этот раз я заметил, что Харон усмехнулся. Ну точно, мысли мои читает. Совесть есть?

– Все-все, больше не буду, закрываю ментальный канал, – сказал гигант. – Но доля правды в твоих мыслях есть. Мы с братом вырастили этот кристалл, используя засекреченные результаты советских научных разработок. В результате получился потрясающий генератор торсионных полей, управляемый тем, кто сидит в кресле. Ты, Снайпер, однажды ощутил силу этого изобретения, но не попал под его влияние. Теперь я понимаю почему: у Зоны были на тебя свои планы. Но однажды мне пришлось уйти отсюда – кристалл разрядился полностью, и я начал утрачивать власть над своей группировкой. Знал, что наше с братом изобретение, измененное и доработанное мной, питается силой выбросов, но не мог подождать и дать ему как следует зарядиться – власть затягивает, и невозможно оставить ее хоть на минуту. Результат известен – я остался без своей группировки…