Крест великой княгини - Юлия Алейникова

— У тебя случилось что-то? — неожиданно для себя спросил Илья. — Может, помощь нужна?

Лицо Венчика сморщилось от кислой кривой улыбочки.

— Забавно. Я бы скорее поверил, если бы ты предложил мне морду набить.

— Почему? Точнее, за что? — удивленно, а точнее, настороженно переспросил Илья.

— Да так. Отчего-то мне казалось, что тебе давненько хочется это сделать, — продемонстрировал удивительную проницательность Венчик.

— Было дело, — не стал врать Илья. — Но сейчас перехотелось. Так что стряслось?

— Так, ничего, — покачал головой родственник. — Устал просто. Так что надо-то, зачем приехал?

— Поговорить об убийстве отца хотел.

— Со мной? — Венчик даже как-то ожил от удивления.

— С тобой. Ты же у нас, оказывается, двойным агентом был, — глядя на недоуменно приподнятые брови Венчика, пояснил Илья. — И с матерью дружил, и отцу постукивал.

— Ах, вот ты о чем! Заложил кто-то? Кто?

— Сам подумай.

— Кобздев, наверное. Больше никому. Он всегда возле Юрия Кирилловича крутился. Мне это не нравилось, но твой отец отчего-то считал это само собой разумеющимся.

— В самом деле? Значит, он посвящал Кобздева во все дела, даже в личные? Ай да Валерий Иванович, плотно внедрился.

— Слушай, Илья, что тебя конкретно занимает? Убийство расследует полиция, или тебе кажется, что они не справляются? Или ты боишься, что я им лишнего про семью наболтаю?

— А что, наболтал?

— Нет, и не планировал. Так что Кобздев тебе про мать наговорил?

— С чего ты взял?

— Да уж больно ты хмурый да какой-то серьезный стал. Сам на себя не похож.

— Ну, ты тоже на себя не похож, — огрызнулся Илья. Венчик его, что, за сосунка малолетнего держит, за мальчишку сопливого?

— Не злись. Но ты, Илья, у папочки как за пазухой жил, ни тревог, ни волнений, а у меня, помимо светских тусовок, еще и реальная жизнь имеется. В которой приходится выживать. А у тебя она только начинается, и поверь, я тебе от души сочувствую. А что касается матери, расслабься. Уж кого-кого, а тебя она любит и на деньги не кинет. И все эти «увлечения»-развлечения для нее ничего не значат, она слишком умна, чтобы серьезные отношения с человеком ниже себя по статусу или по капиталу заводить.

Илью этот ответ немного успокоил, но подозрений до конца развеять не смог.

— Глупо, наверное, задавать тебе этот вопрос, но не мог кто-то из ее любовников убрать отца? В надежде потом занять его место?

— Вряд ли, — пожал плечами Венчик. — Но головой не поручусь. Не потому, что кого-то подозреваю, а потому, что не привык брать на себя лишнее. Да и потом, не так уж я хорошо знаю ее приятелей.

— А мать, — после долгой паузы, презирая себя, спросил Илья, — она не могла заказать отца?

— Илья, у тебя совсем крыша поехала? — постучал себе пальцем по лбу Венчик. — Мы про Инну говорим?

— Да, с крышей у меня в последнее время напряженка, — невесело отшутился Илья. — Просто не могу понять, кто это сделал.

— Ну ты даешь! Да и вообще, зачем это Инне было надо? Чтобы «самой царствовать и всем владети»? Юрий и так ее ни в чем не ограничивал. Чтобы выскочить замуж? За кого? Просто из ненависти? Или свободы захотелось? Брось.

— А Кобздев?

— Это другое дело. Хитрый мужик. Все время в тени, за спиной. А оттуда, как известно, ловчее всего ударить. Но это так, впечатления. Об их делах мне ничего не известно, — тут же поспешил он заверить Илью.

— Ну, мать, ты ваще! Я, конечно, привык к твоим заворотам, но в этот раз ты чего-то совсем загнула, — глядя на Леру, с лестным восхищением протянул Фаддей, дымя вонючей дешевой сигарой. Понтов у Фаддея было немерено, а вот денег на них ощутимо не хватало. — Подробности не сообщишь?

— Нет, — категорически отказалась Лера, продолжая осматривать стоящие вдоль стены картины.

— Может, купишь одну? В качестве гонорара за посредничество, повесишь у папашки в галерее? — одергивая ярко-желтые, в красных ромашках семейные трусы, единственную деталь своего костюма, спросил с надеждой Фаддей.

— Прости, не тот жанр. — Фаддей сразу надулся. — Но знаешь, я сведу тебя с одной теткой, ей наверняка понравится, — разглядывая похабные, яркие, как лубок, примитивные творения Фаддея, пообещала Лера.

— Врешь, — окончательно скисая, отошел в сторонку Фаддей, в отчаянии скребя рыжую щетину на худой ввалившейся груди.

— Эх ты, Фаддей неверующий, — доставая мобильник, усмехнулась Лера. — Софья Гермогеновна? Здравствуйте, а это Лера. Софья Гермогеновна, у меня имеется очень талантливый молодой человек, работающий в интересующей вас тематике, — ворковала она под горящим жадностью взглядом Фаддея, он даже сигару затушил от волнения и шею вытянул, тощую, как у жирафа.

— Ну вот, а ты сомневался. Завтра в три приедет знакомиться и картины смотреть. Так что будь добр, приоденься, — посоветовала Лера. — Хотя бы подштанники надень.

— Ну ясень пень, — охрипшим от волнения голосом пообещал Фаддей.

— Ну а с моим делом что?

— Ну не извольте беспокоиться. Ща кликну, не мешало бы для такого разговора за пивком сгонять, а?

— Нет уж. Сперва разговор, а потом пиво, а то нажретесь до умопомрачения, потом с вами каши не сваришь. И еще, о том, кто я такая, не болтай. Просто знакомая. Художница. Фамилии не знаешь, только имя. Потому, Фаддей, что коли ты меня заложишь, больше ни одной картины продать не сможешь на всей территории нашей необъятной родины и даже за ее пределами. Я болтать не люблю, ты знаешь.

Фаддей нервно сглотнул. Лере он верил, особенно после многообещающего разговора с Софьей Гермогеновной, а перспектива голодной смерти его не привлекала.

— Ну, давай зови, — распорядилась Лера, устраиваясь в засаленном продавленном кресле.

— Митрич! — закричал, высовываясь в распахнутое окно, Фаддей. — Митрич! Выглянь, дело есть!

Справа во флигеле распахнулось облезлое деревянное оконце, и оттуда выглянул вполне приличный тип, гладко выбритый, в чистой футболке.

— Ну что орешь? Опять взаймы? — недовольно поинтересовался сосед. — Не дам.

— Не, Митрич, тут другое. Разговор есть серьезный, зайди?

— Опять картины впаривать начнешь?

— Да нет, — начал нервничать Фаддей, косясь на Леру. — Говорю, важное.

Лера, видя, что разговор у Фаддея с соседом не клеится, поднялась с кресла и встала у Фаддея за спиной, так, чтобы ее было видно из соседнего окошка.

Митрич без особого интереса окинул ее цепким взглядом, но все же кивнул:

— Ладно, сейчас.

Этой встречи Лера побаивалась. Сосед Фаддея был, как это говорилось в старых детективных фильмах, рецидивистом. То есть неоднократно сиживал в тюрьме, по сведениям Фаддея, именно за кражи. Звали его Сергеев Сергей Дмитриевич, сам Фаддей познакомился с Сергеевым лет семь назад на почве алкоголизма. Фаддей переехал в мансарду, а Сергеев как раз в очередной раз освободился. С тех пор их знакомство несколько раз прерывалось в связи с гастрольными поездками Сергеева и очередной его отсидкой. Все это Лера знала из рассказов Фаддея, который, когда выпивал, любил бравировать перед знакомыми тем, что водит дружбу с настоящим уголовником.