«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

блокады. Во всех храмах, по благословению митрополита, 23 января 1944 г. были совершены благодарственные молебствия, перед началом которых настоятели читали слово владыки Алексия: «Слава в вышних Богу, даровавшему нашим доблестным воинам новую блестящую победу на нашем родном, близком нам Ленинградском фронте… Эта победа окрылит дух нашего воинства и как целительный елей утешения падет на сердце каждого ленинградца, для которого дорога каждая пядь его родной земли»[277].

По утверждению писателя Леонида Пантелеева (А.И. Еремеева), в конце блокады «был… объявлен приказ по Советской армии, разрешающий военнослужащим, заявившим о желании посещать церковные службы, делать это «в коллективном порядке». В 1944 г. в Ленинграде, в нижнем храме Никольского Морского собора я своими глазами видел, как за всенощной человек 20–30 солдат и офицеров стояли в строю, двумя шеренгами, и молились. По окончании службы, когда старик священник вышел с крестом в руке на амвон и молящиеся, как всегда, хлынули прикладываться, седовласый батюшка отвел в сторону крест и громко сказал: «В первую очередь военные!» И вот – капитаны, лейтенанты, ефрейторы и рядовые – в серых непарадных фронтовых шинелях, прижимая к левой стороне груди свои полевые фуражки и ушанки, – двинулись к амвону. И каждому, когда он целовал крест, батюшка истово, по-отцовски, по-дедовски говорил: «Храни тебя Господь!»…»[278].

28 января 1944 г. митрополит Алексий вместе с членами областной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков посетил освобожденные пригороды – Петергоф, Пушкин, и под впечатлением увиденной картины варварского разрушения дворцов и храмов написал гневную статью для «Журнала Московской Патриархии».

В конце 1943 г. – начале 1944 г. в истории Ленинградской епархии произошло еще одно важнейшее событие – присоединение к Московскому Патриархату обновленческих храмов города. В феврале 1944 г. на заседании Священного Синода митрополит Алексий выступил с докладом о принятии им в церковное общение всех трех обновленческих храмов Ленинграда и пригородов[279].

Более сложные процессы происходили в когда-то наиболее сильном оппозиционном правительству и Патриархии иосифлянском движении. Пытавшиеся сначала удержаться на легальном положении, в 1930-е гг. почти все уцелевшие в ходе репрессий иосифляне ушли в подполье и стали сближаться с катакомбниками. Территория Ленинградской области покрылась целой сетью тайных иосифлянских, или, по-другому, истинно-православных общин. Существовали они и в Ленинграде, естественно, оказавшись в кольце блокады. Именно против них городские органы НКВД наносили основные удары. В справке начальника областного управления Наркомата внутренних дел говорилось о ликвидации за время войны к 1 октября 1942 г. в городе 625 контрреволюционных групп и формирований, в том числе семь церковно-сектантских. Тайных иосифлян власти также называли «сектантами», так что, скорее всего, речь идет в основном о них. Из этих семи пока известна лишь одна организация, «раскрытая» в июне 1942 г. – иосифлянская община архимандрита Клавдия (Савинского), существовавшая с 1937 г. в северном пригороде Ленинграда – Коломягах. Община имела свою подпольную церковь и после трагической зимы 1941/1942 гг. насчитывала 18 человек, они были арестованы, и некоторых, в том числе архимандрита Клавдия, вскоре расстреляли[280].

Через несколько месяцев городским органам НКВД удалось раскрыть еще одну группу иосифлян. 19 января 1943 г. оказался арестован ее руководитель протоиерей Михаил Рождественский – брат известного «новомученика», канонизированного Зарубежной Русской Православной Церковью Измаила Рождественского. 13 марта окружной военный трибунал войск НКВД приговорил отца Михаила к 10 годам лишения свободы с содержанием в лагере[281]. Но властям не удалось полностью уничтожить тайные общины истинно-православных в Ленинграде.

Кроме того, в городе действовала и официально разрешенная иосифлянская Троицкая церковь в Лесном. Ее приход выстоял даже в страшные 1937–38 гг. В июле 1941 настоятеля храма иеромонаха Павла выслали из Ленинграда в Поволжье, но он успел вернуться, прежде чем сомкнулось кольцо блокады. В начальный период Великой Отечественной войны, традиционно отстраняясь от участия в общественной жизни, эта община держала себя более отчужденно по отношению к военным властям Ленинграда, чем другие православные. Первый взнос в 15 тысяч рублей обществу Красного Креста она сделала 2 ноября 1941 г. Однако в дальнейшем и иосифляне включились в патриотическую деятельность, и к сентябрю 1943 г. их пожертвования достигли 137 тысяч рублей[282].

Патриотический подъем и сплочение верующих различных течений Православия в критической обстановке блокадного Ленинграда коренным образом изменили ситуацию. 24 ноября 1943 г. прихожане Троицкой церкви обратились к митрополиту Алексию с просьбой принять их под свое архипастырское покровительство: «Отделившись от Русской Православной Церкви, руководимой Его Святейшеством Патриархом Московским и всея Руси Сергием, мы, последователи митрополита Иосифа, совершили великий грех пред Русской Церковью, нарушив ее единство, и одновременно не меньший грех совершили мы и перед Советской властью и Родиной, стремясь поставить себя в какое-то изолированное положение вне государства… Прошедшие годы, и особо годы Великой Отечественной войны, показали ненужность, несостоятельность существования иосифлян, мы оказались «заблудшей овцой», оторванной от своего стада. Когда все паствы и пастыри других храмов творили горячие молитвы к Господу нашему над ненавистниками всего рода человеческого – фашистскими грабителями… и делали посильные денежные вклады в фонд Красного Креста и на нужды обороны Родины нашей, – мы, иосифляне, были в стороне, и горько теперь сознавать нам это…». В тот же день митрополит Алексий наложил резолюцию о принятии общины Свято-Троицкого храма в каноническое общение с Патриаршей Церковью. Причем последний иосифлянский священнослужитель церкви иеромонах Павел был лишен монашества и сана[283].

Следует отметить, что для большинства иосифлян было характерно эсхатологическое восприятие всего происходившего. По свидетельству переживших то страшное время верующих, сама блокада многими православными людьми (далеко не только иосифлянами) воспринималась как заслуженное и неизбежное наказание городу за то, что он стал центром революции и того движения, которое обусловило гонения на Церковь. Всплеск религиозности, помимо прочего был вызван и таким эсхатологическое мировосприятием. Это ощущение подвигало многих верующих на активную, зачастую самоотверженную деятельность, прежде всего, в области помощи ближним.

15 мая 1944 г. скончался Святейший Патриарх Сергий, и, согласно его завещанию, в должность Патриаршего Местоблюстителя вступил митрополит Алексий. Вместо него епархию возглавил архиепископ Псковский Григорий (Чуков), в сентябре 1945 г. официально назначенный митрополитом Ленинградским. Религиозный подъем в епархии на заключительном этапе войны наглядно подтверждают статистические данные по Ленинграду. Например, если в Никольском соборе в первой половине 1944 г. было совершено около 86 тысяч требоотправлений и церковных обрядов, то в первом полугодии 1945 г. – 110 тысяч. Количество отпеваний покойников составляло в I квартале 1944 г. 42,8 % всех захоронений на кладбищах Ленинграда, во II квартале – 48,2 %. В результате значительно выросли доходы городских священнослужителей – в 1945 г. в среднем, по разным оценкам, на 130–180 % и превысили аналогичные показатели в Москве более, чем в 3 раза, выйдя на третье