На поводу у сердца - Тори Майрон

Мне даже не удаётся полноценно осознать случившееся, так как острая боль простреливает голову, а в глазах начинает рябить, однако моей «доброй» коллеге явно кажется, что нанесённого ею урона мне недостаточно, и потому она стаскивает меня со стула на пол и, налетая сверху, наносит череду оплеух.

Да что за бес, мать её, в неё сегодня вселился?! Её что, увольнение больше не страшит? Таких побоищ в мой адрес ещё ни одна из стриптизёрш себе не позволяла!

— Талия!!! Ты что творишь?! — и испуганный крик Лолы, суетящейся вокруг нас, даёт понять, что девчонка так же, как и я, никак не ожидала столь яростного выпада от своей подружки.

— То, что давно хотела сделать, — выдаёт Талия со злорадной ухмылкой на губах, нанося новую порцию хлёстких ударов по моим щекам, сквозь звуки которых я продолжаю улавливать боязливые возгласы второй Барби, что ни черта не додумывается помочь в физическом плане, оттащив свою подружку от меня.

Превозмогая боль и головокружение, я начинаю брыкаться, пытаясь скинуть с себя бойкую противницу, но стерва оказывается гораздо сильнее, чем выглядит на первый взгляд: сев на меня сверху, она довольно быстро прижимает мои запястья к полу и, наклонившись ко мне, вполголоса произносит:

— Давно хотела подпортить твоё милое личико… Но всё ждала, когда он наконец разрешит мне это сделать.

Весь смысл её слов доходит до моего пульсирующего болью мозга не сразу, но, к счастью, раньше, чем девица успевает отодвинуть от меня своё лицо, что позволяет мне врезать ей головой по её вздёрнутому носу со всей вспыхнувшей во мне яростью. До слуха тут же долетает её сдавленный стон, и мне разом становится параллельно на повторную, крайне болезненную пульсацию в кровоточащей ране. Я срываюсь на животный рык и, пользуясь её дезориентацией, скидываю полуголую, скулящую девку с себя.

— Девочки! Боже мой! Успокойтесь! Хватит!!! Если придёт Мэрроу, у вас будут проблемы! — по-прежнему кричит наш единственный до чёртиков напуганный зритель, но ни Талия, ни теперь уже я успокаиваться даже не собираюсь: вцепляюсь в её платиновую шевелюру, что на деле оказывается наращённой, отчего волосы клочьями начинают летать вокруг нас, когда я нещадно мотаю её голову из стороны в сторону. Но Снежная швабра долго пассивной тоже не остаётся: с колена ударяет мне по животу и такой же мёртвой хваткой сбирает мои волосы.

— Тебе здесь не место, сука! Освободи вакансию для тех, кто будет работать по полной, а не воротить нос от голых членов! — рычит моя противница во время нашего перекатывания по полу.

— Я буду здесь работать столько, сколько захочу! Что-то не нравится — сама вали… если сможешь! — огрызаюсь я, соединяя свой кулак с её покрытой блёстками скулой, отчего ещё один протяжный стон срывается с её губ, сладко резонируя на моих костяшках пальцев.

Наслаждение. Эйфория. Чистое безумие. Даже подумать не могла, насколько сильно мне было необходимо кого-то отмутузить. И чтобы так же отмутузили меня. Да! Это ненормально. И я определённо конченая садомазохистка. Дикарка. Больная на всю голову, раз мне такое нравится. Но видит чёрт, я так долго сдерживала себя от подобных стычек, что теперь ничто не сможет меня остановить. Особенно учитывая, что зачинщицей драки была не я. Уж простите, но терпеть подобные физические нападки молча вне моего контроля.

— Успокойтесь! — истерично визжит Лола. — Перестаньте! Талия! Аннабель! Даже тебя Эрик безоговорочно уволит из-за драки. Он подобные потасовки не приемлет!

Факт! И о нём я, несомненно, пожалею позже, когда мозг вновь включится в работу, а пока ничто не мешает мне оседлать бёдра разъярённой стервы, как ещё пару минут назад это сделала она, и крепко сжать руки на её горле.

— Если я уйду, то только после неё, — произношу я, ощущая металлический вкус своей крови на языке. Ещё не видела своего лица, но по обильно стекающим потокам багровой жидкости по щекам и подбородку предполагаю, что дела плохи.

— Аннабель, да хватит же! Отпусти её! — наконец Лола решает вцепиться в мои предплечья, пытаясь оттащить меня от задыхающейся подружки, но, видимо, когда всю жизнь привык защищаться, применяя в действие кулаки, и через них же выпускать клокочущее в теле варево злости, рано или поздно этот способ спасения становится и твоим источником силы: я ловко отталкиваю от себя внешний раздражитель и лишь укрепляю захват пальцев на шее Снежной.

— Она первая начала и теперь поплатится за это, — душу её, заранее ликуя над своей победой в драке, как вдруг внезапный громкий шум в ушах начинает разрывать мне барабанные перепонки. И нет, он вызван вовсе не яростью, не болью от удара и даже не мощным выбросом адреналина, а очередным гулким эхом Его слов в моём сознании:

— Покажи мне, наконец, на что ты способна, дикарка, — вкрадчиво произносит иллюзорный Адам, что теперь видится мне вместо лежащей подо мной девчонки.

— Заткнись! Исчезни! Тебя здесь нет! Нет! — отрицательно мотаю головой, надеясь стряхнуть наваждение и увидеть правду, но ничего не получается: он смотрит мне прямо в глаза и щекочет все нервы своим бархатным тоном:

— Я здесь, Лина. Здесь. Был. Есть. И буду всегда, — и его крупная ладонь подтверждает его присутствие своим стальным захватом на моей шее. Адам заваливает меня на бок, перекидывает ногу на мои бёдра, и теперь мы оба душим друг друга, не разрывая зрительного контакта, что ежесекундно всё сильнее заманивает мою душу в свой мистический капкан.

— Нет! Это всё неправда! Нет тебя! Нет!!! Ничего этого нет! Уйди из моей головы! — яростно рычу я и уже не понимаю — делаю ли я это в реальности или в своих мыслях.

Лола истошно кричит где-то над нашими головами, но я даже не в состоянии чётко расслышать её вопли: жар опоясывает всю область бёдер от соприкосновения наших с Адамом тел, а по венам растекается предательская истома, что изнутри разъедает меня быстродействующим ядом, и я никак не могу этому противостоять.

— Скажи мне, Лина, чего ты на самом деле хочешь? — бархат его голоса постепенно сдавливается до хрипа, а мне до жути хочется, чтобы он и вовсе исчез, — отчаянно игнорируя наступление собственной асфиксии, я ещё сильнее надавливаю руками на его горло, упиваясь картиной, как мрак в его зрачках неумолимо теряет признаки жизни.

— Я хочу никогда больше не чувствовать тебя, Адам. Я хочу быть к тебе полностью равнодушной. И я добьюсь этого. Клянусь, добьюсь. Я не позволю тебе ещё раз меня разрушить! — даю клятву я и, судя по тому, что из-за удушья я не могу произнести и слова, начинаю всё больше склоняться к тому, что весь наш диалог всё-таки проходит исключительно в моём сознании.

В груди становится немыслимо тесно, в голову полностью отказывается поступать кислород, отчего картинка перед глазами стремительно мутнеет и вот-вот норовит отключиться совсем.

Уверена, ещё несколько секунд — и я бы точно потеряла сознание, а может и вовсе отправилась на тот свет, но гневный мужской возглас вместе с резким обхватом сильных рук вокруг моей талии в последний момент спасает меня, одним мощным рывком отрывая от Адама, иллюзия которого тут же рассеивается, словно дым на ветру, проявляя передо мной Талию, лежащую на полу и жадно глотающую ртом воздух.