Секс. От нейробиологии либидо до виртуального порно. Научно-популярный гид - Елена Фоер

Еще один популярный мужской запрос, связанный с конкуренцией, – «gang bang», то есть групповой секс, в котором участвует меньше женщин, чем мужчин. Звучит несколько контринтуитивно (судя по массовой культуре, все парни мечтают провести ночь в обнимку с двумя-тремя девушками), но тем не менее это так. Британский психолог Николас Паунд обнаружил, что мужчин видео с численным превосходством себе подобных заводит гораздо сильнее, чем толпы обнаженных красоток или даже секс «один на один». Это может быть еще одним косвенным доказательством конкуренции спермы, о которой мы говорили в предыдущей главе[182].

Но не стоит сводить все к эволюционной биологии – возможно, то, о чем мы грезим, оставаясь наедине с собой, связано с самыми глубокими психологическими особенностями. Израильский психолог Гурит Бирнбаум изучила сексуальные фантазии 48 пар, живущих вместе, и попыталась понять, как эти фантазии связаны с их реальными отношениями и личностными характеристиками, в том числе стилями привязанности. В третьей главе мы уже рассказывали, что стиль привязанности может влиять на склонность человека ревновать партнера. Напомним, это представление о любви и привязанности, которое формируется в раннем детстве, на основе того, как к ребенку относились родители или опекуны. «Безопасный» стиль формируется, когда ребенок уверен, что мама и папа всегда окажутся рядом, если возникнет потребность, но при этом они не душат его заботой. Если родители ведут себя непоследовательно (например, то реагируют, то не реагируют на плач), могут сформироваться другие стили: «тревожно-зависимый» (ребенок все время ищет подтверждения любви и боится остаться один) и избегающий (ребенок решает, что на родителей рассчитывать нечего, и замыкается в себе). С возрастом это начнет влиять на подход к романтическим отношениям.

Бирнбаум и ее коллеги предположили, что «тревожные» люди используют секс, чтобы почувствовать себя в безопасности и удовлетворить потребность в эмоциональной близости. Люди с избегающим типом привязанности, наоборот, отделяют физиологию от душевных переживаний. Они чаще занимаются случайным сексом, рассматривая его как способ повысить свою самооценку, и эмоционально дистанцируются от партнеров.

Ученые собирали данные три недели, в течение которых участники ежедневно заполняли опросники (указывая в том числе события, которые улучшали и портили отношения). Кроме того, они описывали свои сексуальные фантазии. Гипотеза подтвердилась – люди с тревожным стилем привязанности обычно фантазировали о близости, представляли себя беспомощными, а партнеров – всемогущими, страстными и ласковыми. Фантазии людей с избегающим типом обычно были эскапистскими, полными отчуждения и агрессии. Интересно, что связь между типом привязанности и фантазиями становилась сильнее в те дни, когда пары ссорились: тревожные больше грезили о заботе, а у избегающих усиливались их эскапистские наклонности[183].

РЕЗЮМЕ

• По некоторым данным, интерес к сексуальным экспериментам может быть связан с психологическим темпераментом, в частности, с такими показателями, как открытость новому и невротизм. Также на сексуальные фантазии может влиять стиль привязанности – то, как человек в целом относится к близости.

• А еще, согласно гипотезам ученых, роль играет опыт из раннего детства – существует так называемая теория полового импринтинга. Яркие впечатления, связанные с первым сексуальным опытом, словно «впечатываются в сознание», и совершенно обыденные вещи начинают играть роль эротических триггеров. Правда, пока эта теория подтверждена только на животных – ставить на человеческих детях опыты, связанные с импринтингом, было бы неэтично.

• Эпоха может оказывать влияние на табуированность тех или других действий, но человечество не становится со временем развратнее. Интернет, свобода слова и навороченные секс-игрушки лишь помогают реализовать те побуждения, которые и так были в нашей натуре.

• Большинство сексуальных причуд не считаются психическим заболеванием – в список «парафилических расстройств» входит то, что предположительно может повредить либо самому человеку (например, аутоасфиксия, когда человек пытается получить эротические ощущения, придушивая сам себя), либо окружающим (от более-менее безобидного, но неприятного эксгибиционизма до жестокого садизма).

• Есть гендерные различия в сексуальных фантазиях (мужчины фантазируют чаще, и их фантазии визуально ярче).

• У распространенных женских фантазий о мужском доминировании есть несколько объяснений – от эволюционных (хочу альфу!) до культурных (гендерное неравенство не позволяет женщине агрессивно проявлять свою сексуальность, поэтому ей приходится довольствоваться пассивной ролью) и психологических (желание быть сексуально неотразимой).

• У мужчин есть свои секретики. Кто-то зачитывается рассказами о превращении в женщину, кто-то практикует куколд (наблюдения за изменами законной супруги), а кому-то нравится смотреть, как несколько мужчин занимаются сексом с одной девушкой.

Половой инстинкт «вшит» в нас так же глубоко, как потребность искать еду или спать. Наши предки, эволюционируя, перебираясь из пещер в первые подобия домов и дальше, занимались сексом – в противном случае нас здесь просто не было бы! При этом, если попробовать составить рейтинг наиболее сложных для научного изучения тем, секс определенно окажется в топе из-за множества табу, предубеждений, ограничений и страхов, связанных с вопросами человеческого размножения. Неудивительно, что научные знания о природе секса и о том, что происходит с организмом в процессе, прирастали довольно медленно. Пожалуй, больше, чем в любой другой науке, на гипотезы в сексологии влияла культура. Переживаемый нами эротический опыт всегда сочетает в себе и биологическую, и социальную составляющие: испытывая сексуальное возбуждение, мы интерпретируем его и реагируем на него в соответствии с тем, что считается приемлемым или неприемлемым в обществе, в котором мы живем. Точно так же, строя научные гипотезы, ученые рассматривали биологические явления, интерпретировали их сквозь призму культуры своего времени (и чем раньше они жили, тем сильнее проявлялась эта тенденция).

Философы и ученые Древних Греции и Рима питали большую слабость к «теориям всего»: простым гипотезам, объясняющим максимальное количество окружающих их явлений. Так, например, появилась на свет гуморальная теория, в которой постулируется, что все, что нас окружает, да и мы сами – всего лишь разные сочетания четырех элементов: воды, огня, земли и воздуха. По этой же логике время от времени в Античности появлялись противоядия от всего сразу – вещества, которые якобы борются с любым ядом в принципе, вне зависимости от его состава. Точно так же прямолинейные обобщения были популярны в изучении человеческой физиологии[184]. Древние греки и римляне полагали, что репродуктивные органы мужчин и женщин устроены совершенно одинаково, просто у женщин (или у мужчин – тут как посмотреть) они «отзеркалены». «Выверните наружу женские (органы), а, так сказать, вовнутрь – мужские (органы) и совместите, и вы во всех отношениях найдете их сходство», – писал древнеримский врач и философ Гален во II веке.