Странная неожиданность - Борис Владимирович Попов

class="p">– А не желаете, – робко начал трактирный работник, – все желаем! Тащи скорей!

Половой убежал. Скатерть вызывала во мне глупые мысли, – а может она из чего съедобного замастрячена, и ею до путной еды можно поразмяться? Слава тоже как-то по-особенному хищно озирался.

Половой не заставил себя долго ждать и быстро завалил столик едой. Господи, как ослепительно пахнет! Мы жрали, ели, потом спокойно кушали. Уф!

Разговаривая о том, о сем и подъедая сладкие крендельки с маком, мы обратили внимание на наших товарищей, сидящих за соседним столиком с двумя очень колоритными девицами. Наши были представлены протоиереем Николаем с его верным попутчиком Емельяном.

Дело житейское, зашли пополдничать намолившись вволю, а вот девахи были довольно-таки необычны. Одна была широченная и толстенная, но лицо довольно-таки приятное. На такую бабищу мужики клюют только после третьего стакана водки, когда уже любой одушевленный, а бывает и неодушевленный предмет, кажется реальным эротическим объектом. Причем женщины и девушки кустодиевского типа, этакие полненькие симпатяшечки, в 11 веке были нарасхват.

Моя совершенно не худенькая Забава шла из-за этого, как говорили в брежневскую пору за третий сорт и только в сельской местности. Мужики за глаза говорили о ней: эх, сальца бы ей с пудик добавить! Поперла бы девка! – имея, видимо в виду, что вот тогда-то они бы на ней отличились. Но этой девушке, похоже, к варианту моей супруги добавили еще пуда три. И в плечах, и в бедрах она была вдвое шире меня. Впрочем, талии не было совсем, и поэтому делить, где уже, где шире, было просто неуместно. Столичная тумбочка была ровной. Ее сарафанчик с короткими рукавами открывал виды на две очень полные руки, равные по толщине моим бедрам.

Тем разительней был контраст с подругой. Та была просто невероятно худа, с ввалившимися щеками, руками и ногами, напоминающие щепки. Почему-то сохранилась талия, перехваченная симпатичным, но слишком ярким красным поясом. Прямо анорексичка какая-то! Но вопреки этому диагнозу, сушеная воблочка кушала активно и весело, цвет кожи просто кричал о редкостном здоровье. Худой нос был изрядных размеров, и торчал вперед, как форштевень корабля.

Святой отец что-то им рассказывал, размахивая руками от вдохновения. Мы с Богуславом прислушались. В зальчике, кроме нас и группы при протоиерее, был только какой-то бритый и длинноволосый иностранец. Он, не торопясь, что-то хлебал из тарелки.

Обед давно прошел, до ужина было еще прилично времени, поэтому народу пока и не было. Только постукивание деревянной ложки да голос священника нарушали тишину. Слух волхва обычно превосходит способности обычного человека, поэтому слушать клирика, не приближаясь к говорящему, для нас труда не составило.

– Твое имя – Оксана, это в православии Ксения, значит и крестить тебя должны были под этим именем.

– Кто знает, как маманька крестила, – равнодушно ответила худышка, продолжая что-то нажевывать, – а я малая была, не помню этих дел.

– А эта святая родилась давным-давно в знатной и богатой римской семье.

– Сразу повезло! – оценила деваха.

– А как подросла, дала обет безбрачия.

– Да может особо и желающих-то не было. Хотя на богачку всегда кто-нибудь польстится…

На саму Ксюшку в Киеве спрос, видимо, был невелик. Чужую историю всегда как-то на себя примериваешь. Судя по ее высказываниям, местная Оксана изначально была и не богата, и происхождением не блистала, да и заманивающей внешностью Господь не одарил – куда ни кинь, всюду клин.

– Чтобы не терпеть постороннего вмешательства в свою жизнь, покинула с двумя служанками родительский дом.

– А эти-то куда поперлись? – удивилась слушательница, – хотя если она им денег изрядно отсыпала, можно и побродить по свету…

Видя, что девица холодна к его растолкованию жития святой, протоиерей решил свернуть эту тему.

– Ну, как время будет, расскажу эту историю полностью.

Молодуха неожиданно воспротивилась:

– Хоть как-то, святой отец, закончи!

– Последние годы жизни, святая соблюдала очень строгий пост, и ничего, кроме кусочка хлеба, смоченного ее слезами, за день не ела.

– Ишь как отличилась! Может нормально поесть не на что было? Или она ночью на харчи налегала?

– Служанки часто предлагали хозяйке мясо, рыбу, овощи, зелень, она ото всего отказывалась и скоро умерла!

– Надо же, как себя заморила! – всплеснула руками Оксана. – И денежка-то была, видать в наличии, бабы эти даром возле нее крутиться бы не стали.

– Была канонизирована!

– А как без этого, – зевнула девушка, – это само собой.

Николай, обозлившись на дуру, и чтобы не взбеситься окончательно, сменил тему без всяких велеречивых объяснений.

– А ты знаешь, как твое имя с греческого языка переводится?

– Откуда мне знать, я вовсе неграмотная…

– Ксения, это значит гостеприимная!

– А вот это точно! Вот уважил, так уважил! Я всех на ночку принимаю, отказу никому нету! Полтинник – и гуляй в моем доме всю ночь, делай что хошь, только меня не бей. Маманьке по зубам отвесить, если назойливо бормотать чего будет, это всегда пожалуйста, взыску за это не будет; меня в постель за ночь сколько хочешь раз таскай, только не бей! Тебе, отче, за еду щедро купленную, большое спасибо. Если хочешь, давай пройдем в твой номер, обслужу, как умею, ни в чем отказу не будет.

Протоиерей аж перекрестился, и от услуг дешевой проститутки отказался.

– Может я за него сойду? – решил сорвать впервые в жизни кусочек счастья Емеля. – Я везде могу, и тута, и у тебя. А хочешь, в конюшню пойдем.

– Молоко еще у тебя на губах не обсохло, мальчишечка, чтобы с тобой просто так ходить. А ты сегодня копейки на меня не потратил, да и кошеля у тебя никакого нету. Плати полтину серебром, хоть на помойку с тобой пойду, и не такие виды видывала, куда меня только не водили! А нет денег, не взыщи. Подбери сопли, да иди зарабатывай.

– Я работаю!

– И много получаешь, толстогубый?

– Рубль в месяц! – гордо заявил богатырь, думая, что это солидный доход, видимо, при этом ориентируясь на деревенские заработки односельчан, и тамошний уровень жизни.

– Не густо, – оценила его вознаграждение столичная жрица любви, – еще за постой платить надо, и жрешь ты, лоб этакий здоровенный, поди немало.

– За все хозяин платит! Вон он сидит, боярин Владимир Мишинич, со своим другом, боярином Богуславом. А я чистый рубль получаю, куда хочу, туда и трачу!

– Получал уже деньгу-то? На две ночи сможешь у меня остановиться.

– Да нет еще!

– Чего тогда с тобой, зеленым толковать-то? Денег нет, в постели еще не ловок, какой с тебя прок может быть? Так, возня одна.

– Я сильный очень во всем!

– Эх, мальчишечка, в этом деле не сила важна, а