Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой Мировой войне - Максим Оськин

Австрийцы продолжили теснить русских, и в бою назрел перелом. В критический момент боя начальник конвоя генерала Келлера сотник Цензин из револьвера застрелил командира прорвавшейся австрийской группы, и противник смешался. В это время наконец-то на флангах конной массы успех окончательно склонился на сторону русских, и противник, не выдержав отчаянной рубки, бросился бежать. Как сообщает участник войны, «удар этого сборного резерва комдива, под непосредственным его командованием, решил дело: австрийцы повернули и, преследуемые нашей конницей и конной артиллерией, отступили в полном беспорядке, оставив нам трофеи и пленных»[165].

Откуда взялся этот самый успех на флангах? Когда главные силы 10-й кавалерийской дивизии сближались с австрийской 4-й кавалерийской дивизией, 1-й Оренбургский казачий полк атаковал деревню Ярославице, расположенную для русской стороны на левом фланге. В то время, когда конники рубились друг с другом, оренбуржцы выбили из Ярославице австрийский пехотный батальон. В итоге, когда в конном бою наступил критический момент и граф Ф.А. Келлер сам бросился в рубку, уже вышедшие из боя с пехотой оренбуржцы атаковали австрийцев во фланг, с ходу взяв конную батарею: «Момент был выбран весьма удачно. Австрийцы расшиблись на фронте наших трех полков и почувствовали удар в правый фланг. В следующий момент дивизия противника обратилась в бегство»[166].

Преследование велось вплоть до берегов реки Стры-па — около двух километров. Характерно, что австрийский кавалерийский начальник пытался взять пример со своего русского коллеги. Генерал Заремба лично возглавил атаку 15-го драгунского полка, но произошло это, когда русские уже переломили исход боя. Поэтому-то, так как сам момент контратаки был выбран неверно, победа досталась русским. Примечательно, что в этом полку служил младшим офицером третий сын самого австро-венгерского главкома — ген. Ф. Конрада фон Гётцендорфа[167].

Как справедливо сообщают участники войны, осмысливавшие ее опыт, успех русских в сражении у Ярославице достался уступавшей в силах русской стороне только потому, что начальник русской конницы лично возглавил атаку, подав тем самым пример подчиненным. Понятно, что при виде любимого командира, находящегося внутри рукопашной схватки, ни один боец не посмеет даже и подумать о том, чтобы лично самому выйти из боя. Ярославице — пример того, как высший кавначальник берет на себя непосредственное командование боем, отходя от общего руководства. «Общее руководство конницей по самой природе ее боя, построенного на большем выявлении моральных сил, с одной стороны, и на быстроте темпа его — с другой, имеет то существенное отличие от руководства в том же случае пехотой, что здесь часто управление высшего начальника переходит в командование. Отсюда в критические моменты высший кавалерийский начальник, передав управление своему заместителю и штабу, бывает вынужден взять под непосредственное свое командование ударную группу конницы, действием каковой решается иной раз участь всей операции кавалерии»[168].

Потери русской 10-й кавалерийской дивизии составили полторы сотни человек. Противник же потерял несколько сотен человек убитыми и ранеными, а также две с половиной сотни пленных кавалеристов, около четырех сотен пленных пехотинцев и восемь орудий. Причина такого несоответствия потерь заключается в том, что неприятель понес львиную долю потерь (особенно пленными) в период бегства. Но главным итогом была не эта победа сама по себе. Что такое тысяча человек для столкнувшейся в Галицийской битве многотысячной массе войск обеих сторон? Главное — это то, что русская конница сумела очистить себе дорогу в глубину неприятельского расположения. Не имея перед собой неприятельских конных заслонов (изрубленных под Ярославице), русская 10-я кавалерийская дивизия через несколько дней сумела добыть ту информацию о неприятельской перегруппировке, что позволила русскому командованию 3-й и 8-й армий вырвать победу в сражении на Двух Липах. Как пишет советский исследователь, «…затем мы видим, какую важную роль сыграли во встречном бою на р. Золотой Липе действия 10-й кав. дивизии. Правда, добытые конницей 25 [12 — по старому стилю] августа сведения о движении 12-го австрийского корпуса, не дошли вовремя до командования 10-м русским корпусом вследствие плохой работы связи. Но в то же время утром 26 августа 10-я кав. дивизия первая завязала бой с наступающими колоннами австрийцев, замедлила их движение и удержала до подхода своей пехоты тактически важный рубеж ручья Гнилая Липа»[169].

Вот это и есть яркий пример того, как победа в небольшом конном бою становится залогом победы общевойсковой армии в большом сражении, ставшем одним из ключей к выигрышу фронтовой операции. Неудивительно, что именно 10-я кавалерийская дивизия наиболее высоко проявила себя в ходе Галицийской битвы. Например, сами же австрийцы говорят о том, что конница графа Келлера сыграла решающую роль в окончательном разгроме группы Кёвесса в преддверии сражения на реке Гнилая Липа 3-й и 8-й русских армий с австрийской 3-й армией ген. Р. фон Брудермана и группой Кёвесса. Так, составлявший костяк группы Кёвесса 12-й армейский корпус понес поражение 16 августа от частей русской 8-й армии ген. А.А. Брусилова. Генерал Г. Кёвесс фон Кёвессгаза попытался собрать войска, наладить оборону арьергардами и на следующий день возобновить сражение, не позволяя русской 8-й армии оказать поддержку 3-й армии ген. Н.В. Рузского. Однако «русская 10-я кавалерийская дивизия оказалась на месте раньше, чем морально надломленные и перемешавшиеся собственные части. Сильно выдвинутыми вперед батареями русская конница вызвала панику у противника, которой подвергся находившийся также в передовых окопах штаб командира корпуса. Быстро и в беспорядке неслись войска и обозы между колонн бежавшего населения…»[170]. А. А. Керсновский добавляет, что преследование австро-венгерских войск после 29 августа вела только 10-я кавалерийская дивизия. На ее долю достались полтысячи пленных и шесть орудий. Прочая же русская конница — двадцать кавалерийских дивизий — не сделала и этого. За Галицийскую битву ген. граф Ф. А. Келлер был награжден орденом Св. Георгия IV степени.

Смысл операции армий Юго-Западного фронта заключался в двойном охвате находящегося в Галиции противника. Внешнее кольцо окружения должны были образовывать фланговые армии — 4-я (северный фас фронта) и 8-я (южный фас). Ход событий развивался совсем не так, как рассчитывало русское командование. Однако наличие сильной кавалерийской группы из нескольких дивизий на левом (южном) фланге 8-й армии способствовало бы решению сразу нескольких задач. Во-первых, конница одним своим присутствием предохранила бы фланг 8-й армии от возможного контрудара со стороны Днестра. Командарм-8 ген. А.А. Брусилов опасался этого и образовал целый Заднестровский отряд генерала Павлова, который в результате практически не принял участия в операции. Генерал Брусилов считал Заднестровский отряд слишком слабым для обеспечения движения 8-й армии на Галич — Миколаев и потому все время оглядывался на этот район, стреноживая порыв армии вперед. Тем не менее на необходимость образования такой конной группы, которая вдобавок еще прочнее захлестывала бы «мешок», указывал Н.Н. Головин. Не называя его имени, советский исследователь пишет: «Один из молодых офицеров Генерального штаба, профессор военной академии, в докладной записке прямо указывал, что наличие сильного кавалерийского корпуса на левом фланге армий Юго-Западного фронта поможет более цельному осуществлению идеи охвата австрийцев с правого фланга. И в то же время обезопасит левый фланг наступающей 8-й армии. Конечно, такое предложение нужно признать вполне целесообразным, однако высшее командование отнеслось к нему отрицательно»[171]. В результате кавалерия 3-й и 8-й армий была распылена среди армейских корпусов и не смогла добиться впечатляющих оперативных успехов. Особенно — в период преследования.