Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее - Борис Альтшулер

Одним из первых, с кем я обсуждал этот проект, был контр-адмирал Ф. Фомин (в прошлом – боевой командир, кажется Герой Советского Союза). Он был шокирован “людоедским” характером проекта и заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве. Я устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта. Я пишу сейчас обо всем этом без опасений, что кто-нибудь ухватится за эти идеи, – они слишком фантастичны, явно требуют непомерных расходов и использования большого научно-технического потенциала для своей реализации и не соответствуют современным гибким военным доктринам, в общем – мало интересны. В особенности важно, что при современном уровне техники такую торпеду легко обнаружить и уничтожить в пути (например, атомной миной). Разработка такой торпеды неизбежно была бы связана с радиоактивным заражением океана, поэтому и по другим причинам не может быть проведена тайно».

БА:

Недоброжелатели Сахарова, а их немало еще с советских времен, причем очень влиятельных, конечно же, ухватились за эту покаянную («я устыдился») страницу его «Воспоминаний», где контр-адмирал Фомин назвал людоедом «великого гуманиста». В этих обвинениях проявляется полное непонимание (давайте условно считать его не заказным, а искренним) психологии большинства людей, причастных к созданию ядерной мощи СССР. Советские люди, включая и Сахарова в 1950-е, 1960-е годы, верили в безусловное миролюбие советской внешней политики и в реальность империалистической военной угрозы.

Это мироощущение точно отражают цитированные выше слова Хрущева на XXII Съезде КПСС о том, что укрепление обороноспособности нашей Родины – это и есть борьба за мир во всем мире. Вера эта шла рука об руку с верой в коммунистические идеалы, в то, что, несмотря на все «сталинские» извращения и «хрущевские» глупости, будущее мира за социализмом, а капитализм неизбежно уйдет в прошлое. Есть же народная мудрость: «Трезвый пьяного не разумеет». Вот и нам, живущим в совсем другую эпоху, практически невозможно все это понять. «Я знаю, что Он такой же человек, как и мы. Но не могу я себе представить, что Он, как и мы, ходит в туалет. Не могу, и все!» – так в конце 1940-х (70-летие Сталина, в Москве выставка роскошных подарков Вождю) говорила матери моего друга немолодая ее сослуживица, уважаемый профессор. Наверно, это можно определить словами «социальный наркотик». Аналогично и с верой в коммунистические идеалы, миролюбие социализма и т. п.

Нет, Сахаров заведомо не был людоедом и смерти миллионам американцев от искусственного гигантского цунами никогда не желал. Вспомним его шокировавший всех тост («…за то, чтобы наши изделия также успешно взрывались над полигонами и никогда не взрывались над городами») на банкете в честь успешного испытания 1955 г. Или его переживания в связи с гибелью при этих испытаниях девочки и солдата. И его полное сопереживание Оппенгеймеру, который после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки вместо того, чтобы торжествовать, плакал в кабинете у Трумена – плакал из-за невыносимости самой мысли, что его – Оппенгеймера – творческие усилия одномоментно лишили жизни сотню тысяч людей.

Или уж совсем «странные», казавшиеся окружающим нелепыми переживания Сахарова по поводу неизбежной гибели нескольких тысяч человек в ближайшие пять тысяч лет по причине сегодняшних ядерных испытаний. Объясняя эту свою странность, он написал в «Воспоминаниях»: «Большую психологическую роль при этом (и в дальнейшем) играла некая отвлеченность моего мышления и особенности эмоциональной сферы». Проявлялись эти особенности эмоциональной сферы и на бытовом уровне. В их коттедже в Сарове завелись мыши; уезжая с детьми в Москву, Клавдия Алексеевна наказала АДС устанавливать мышеловки и оставила для этого сыр. Что делает Сахаров, оставшись один? Нарезает сыр кусочками и раскладывает для мышек на крыльце. Или еще более яркий пример, описанный Еленой Георгиевной Боннэр: когда они в ссылке в Горьком гуляли по парку, Андрей Дмитриевич, увидев лежащую пустую бутылку, обязательно останавливался, поднимал ее и втыкал вертикально горлышком в землю. На удивленный вопрос «Зачем?» он пояснил, что если муравей заползет в лежащую бутылку, то он вверх по гладкому стеклу не сможет выбраться и погибнет. Вот он и переворачивал бутылки, дабы предотвратить эту пусть и локальную, но все-таки катастрофу.

Конечно, странный. Но благодаря этим странностям гения был в 1963 г. заключен Московский договор о запрете ядерных испытаний в трех средах (на земле, в атмосфере и под водой), то есть прекратилось то самое радиоактивное загрязнение окружающей среды, которое так мучило Сахарова. И остановка в конце 1980-х смертоносной гонки ядерных вооружений СССР и США произошла ведь тоже из-за этих его странностей. Действительно, чем для сильных мира сего, для лидеров сверхдержав – «реальных политиков» какой-нибудь репрессированный инакомыслящий отличается от того муравья? А Сахаров заставил их думать об этом. Его знаменитая триада «Мир, прогресс, права человека», вынесенная в заглавие его Нобелевской лекции 1975 г., – это ведь тоже «странность» (ну причем тут права человека, когда речь идет о таких серьезных вещах!?). Но именно это сработало на сто процентов! Или, говоря словами самого Сахарова: «В конечном итоге нравственный выбор оказывается самым прагматичным».

А что касается «людоедской» торпеды, то Сахаров не знал (а контр-адмирал Фомин не мог ему это сказать по очевидным соображениям секретности), что идея накрыть страну-врага гигантским цунами активно изучалась еще до того разговора Сахарова с Фоминым. Впервые такое предположение о возможном военном использовании Советским Союзом 50-мегатонного термоядерного заряда высказал в интервью журналистам командир американской атомной подводной лодки, наблюдавшей за испытанием «Царь-бомбы». Вырезку из журнала доставили Хрущеву, и тот поручил «министрам среднего машиностроения и обороны с привлечением [академика] М. А. Лаврентьева[45]проработать этот вопрос». (См. обо всей этой истории подробнее в статье: Горелик Геннадий. Загадки людоедской торпеды // Троицкий вариант. 2018, 10 апреля. № 251. URL: https://trv-science.ru/2018/04/10/zagadki-lyudoedskoj-torpedy/).

Юрий Смирнов, сотрудник Сахарова по созданию «Царь-бомбы», говорил мне, что в этих испытаниях были сооружены модели тихоокеанского и атлантического побережий США, на которые накатывали волны, порожденные подводными подрывами обычной взрывчатки. Вывод: ничего не получится, так как Атлантика слишком мелководна, а гигантское цунами в Тихом океане приведет только к уничтожению Калифорнии. Дальше волну не пропустят Кордильеры, что с военной точки зрения бесполезно.

А вот об этом же официальная информация. «После успешного испытания сверхмощного термоядерного заряда “Иван” высказывалось мнение, что взрыв нескольких таких зарядов вблизи Американского материка может образовать такие поверхностные волны, которые вызовут затопление значительной части прибрежной полосы США и нанесут ущерб, сравнимый с ущербом от волн цунами. Хрущев Н. С. поручил военным научным организациям и Академии наук изучить эту проблему. Работу по этой теме назвали “Лавина”. Было решено провести модельные испытания с использованием тротиловых зарядов весом до десяти тонн летом 1964 года. Местом проведения испытаний была выбрана северная часть губы Белушьей на Новой Земле, где были достаточные глубины и пологий берег» (в книге «Ядерные испытания в Арктике», М.: Росатом, 2006, с. 392–394), URL: http://elib. biblioatom.ru/text/yadernye-ispytaniya_kn1_t1_2006/go,392/).