Снятие с креста - Пол Клеменс

– Вам решать, – рассудительно изрек Вассаль. – Пойдемте, месье, пора спать. До развилки нам точно по пути, – он нетерпеливо посмотрел на фосфорные стрелки часов. – Имею глупую привычку ложиться до двенадцати.

– А знаете, не буду спешить, – Анджей обозрел чернеющую в глубине двора громаду Бруа. – Постою тут, покурю. Пройдусь неторопливо, подумаю. Благодарю за соучастие, месье. Доберетесь сами до дома?

– Обижаете, – засмеялся Вассаль. – У меня в молодости был разряд по боксу. И бегал я, как горный козленок. Ладно, не буду вас ждать. Но долго не гуляйте, а то нарветесь на новую неприятность.

Они обменялись рукопожатием. Вассаль сделал несколько шагов, задумался, что-то вспомнив.

– А если не секрет, месье, что вам сообщила Диана Ормель?

Анджей пожал плечами. Скрывать секрет Полишинеля? Он рассказал в двух словах об этой несерьезной истории.

– Глупости, – передернул плечами Вассаль. – А вроде солидные люди. Неужели этот Рубенс может стоить таких бешеных денег? – не дождался ответа на риторический вопрос и растаял во мраке.

Он дождался, пока стихнет скрип гравия, с наслаждением закурил. О чем хотела сообщить интуиция? Ведь чувствовал позыв пару минут назад: останься, куда тебе спешить? Он огляделся. Темень сгущалась. Острозубая башня поместья матово вырисовывалась на сером небе. Зловеще рокотал прибой. Обнаженные деревья казались уродливыми великанами, застывшими в неловких позах. С дождем случился перерыв, но, видимо, кратковременный: с севера приближалась махровая туча. Он докурил сигарету, отбросил ее щелчком, прислушался к внутреннему голосу и медленно тронулся вдоль ограды. Что-то шевельнулось в кустах на той стороне.

– Послушайте, месье… Не пугайтесь, – прозвучал голос пожилой женщины.

Он подошел поближе. Тонкие ручонки обхватили стальные прутья. Старушка Антуанетта. Об этом и пыталось сообщить шестое чувство. Старушки не было в вестибюле, но, по логике вещей, она должна была где-то проявиться.

– Мадам Антуанетта?

– Мадемуазель, – свистящим шепотом возвестила старуха. – Я никогда не была замужем.

– О, мадемуазель, мои сочувствия…

– Скорее уж поздравления. С молодости испытываю к мужчинам идиосинкразию… Подойдите поближе, молодой человек, постараюсь не укусить. – Глаза старухи отливали во мраке тусклым светом. Стоять в темноте с Дианой Ормель было значительно приятнее. Но он подошел.

– Я стояла на лестнице, в тени, слышала ваш разговор. Вы вели себя дерзко, молодой человек, – это правильно, но смутить Луи не так-то просто. Полиция была права: это он убил Агнес.

– Вы имеете в виду… – растерялся Анджей.

– Моя родная сестра, – сухо прошептала старуха. – Она была женой этого чудовища. Они поссорились, он столкнул ее со скалы. Я видела, как это произошло. Написала письмо в адвокатскую контору Бруно Фуржетта, которое просила вскрыть, если со мной что-то случится. Поставила в известность Луи…

– Но вы спокойно переехали в его замок и живете под боком у этого «чудовища» уже больше пятнадцати лет.

– Это не его замок, – возразили старуха. – Это замок моей сестры. Моя квартира в Лилле была продана за долги. Мне просто негде было жить. Луи скрипел зубами, чуть не заработал сердечный приступ, но вынужден был смириться. Но дело не в этом, молодой человек. История с Рубенсом не надуманная, просто никто толком не знает, где его искать. Но все, что характерно, ищут его в вашем поместье.

– Может, ошибаются?

– Нет, не думаю. Знаете, я ведь тоже по молодости увлекалась искусством, ходила по музеям… Но это вам неинтересно. Дело происходило лет шесть назад. Они играли в преферанс в нашей гостиной… Луи, Венсан Перель, Жиль Фанкон и еще один человек по имени Никола Лефрен. Сплошное старичьё… – Старуха закашлялась. – Не помню, чей это был приятель. Большой знаток искусства, исследователь, эксперт по старым рукописям и полотнам. Архивный червь, в общем. Они хорошенько выпили, и этот Никола Лефрен стал рассказывать занятную историю. О Клоде Шандемо, который несколько лет прожил в замке Гвадалон (Анджей похолодел)… О его недолгом сотрудничестве с Рубенсом. О том, что в мастерской на втором этаже случился пожар – в тот момент, когда Шандемо вписывал в картину «Снятие с креста» какие-то пейзажные элементы. Якобы кухарка сильно растопила огонь в печке, отвлеклась, и он вырвался через отдушину. Никола Лефрен скрупулезно исследовал эту историю в архивах. Он нашел несколько писем Рубенса, документы ратуши, предсмертное письмо Шандемо лучшему другу – старшине гильдии суконщиков, до которого оно не дошло, поскольку друг умер, а письмо невостребованным осело в старом сундуке, который закопали в подвале… В общем, он связал одну из картин, написанных им в замке, с якобы сгоревшим творением Рубенса. Лефрен выяснил, что все картины, написанные Шандемо в замке, так и остались в здешней галерее. Так уж получилось. Их не взяло время. Они пережили несколько столетий, две мировых войны… Я помню, как они смеялись над Никола Лефреном, особенно смеялся Венсан Перель, – дескать, замечательная сказка, но как-то поздно в нашем возрасте заниматься «кладоискательством». Потом пришло известие, что Никола Лефрен умер, потом про эту историю забыли. Луи до сих пор не знает, что я ездила в Шарле, чтобы навестить Никола Лефрена на смертном одре…

– Мадемуазель, вы настоящая авантюристка, – отдал должное Анджей. – В хорошем, разумеется, смысле.

– Спасибо на добром слове, молодой человек, – усмехнулась старуха. – Пять лет назад я еще обладала кое-какой мобильностью. Но я просто поехала развеяться. Невозможно постоянно сидеть в этих стенах.

– Хорошо. Прапрадед Венсана Переля, а фамилия его была… не хотите ли угадать?

– Уже угадал, – буркнул Анджей, – Шандемо.

– Франсуа Шандемо, если быть точнее. На старости лет живописец повторно женился, родил сына, потянулся род. Так вот, в предсмертной воле Франсуа Шандемо значилось, что все картины в галерее замка должны висеть на одном и том же месте, их нельзя перемещать, понимаете? Их можно снимать, реставрировать, но после реставрации помещать на то же место. Как ни странно, эта воля, насколько знаю, выполняется. Об этом знал Франсуа Винье, но, видимо, не успел вам сообщить.

– Об этом рассказал вам Лефрен?

– Не мне, всей компании, за игрой в преферанс. Об этом знал Луи. И ему взбрело в голову, что тайник с Рубенсом находится в стене под одной из его картин. Технически это, наверное, несложно, там каменная кладка, которую веками никто не разбирал…

– Но сейчас картины Шандемо сняты, – возразил Анджей. – Лежат в подвале.

– Но свято место-то осталось, – усмехнулась старуха. – Луи частенько захаживал в галерею еще в бытность Переля, выучил, где что висит.

Анджей вспомнил слова охранника: старик Луи и Ирен Маклассар частенько приходили в галерею и больше изучали не картины, а обстановку.