Единородная дочь - Джеймс Морроу

Голодные волки.

Дорогие Волки,

Из политических соображений я не публикую свой ответ. Я заказала для вас серию каталогов государственных заочных курсов. Вам не мешало бы подыскать для себя что-то в таких растущих сферах деятельности, как налогообложение, компьютерная обработка данных и ремонт копировальных машин.

И еще, я возвращаю проспект. Приклейте его к вашему нынешнему холодильнику и каждый день концентрируйте на нем свое внимание. Ни в коем случае не разглашайте результаты, иначе, поверьте мне, вы пожалеете.

Дорогая Шейла!

Я бы не удивилась, если бы узнала, что я самый одинокий человек в мире. После того как мой муж отошел в мир иной, дела пошли хуже не бывает. Неужели во всей Индиане не найдется мужчины, желающего заполучить энергичную женушку, которой всего лишь 54 и которая готовит так, что пальчики оближешь?!

Прилагаю карту нашего округа, может, ты ткнешь своим пальчиком и, надо же, прямо в домик того, кто меня полюбит.

Приунывшая вдова с Юга.

Дорогая вдова,

Это письмо в газете не увидят, и если вы разгласите его содержание, вас ждут крупные неприятности.

Отправляйтесь на Парквью-Террас, корпус Г, квартира 32. Алекс Филиппон — шестидесятилетний продавец мотоциклов, никогда не был женат. Его интересуют Кол Портер, дубликатный бридж и баскетбольная команда «Индианские иноходцы». Я почти уверена, что у вас двоих должно получиться.

В силу того, что Разбитый из Ньюарка и Тоскующий из Кандена могли подстерегать Шейлу, чтобы похитить ее и заставить творить чудеса, Джули никогда не забирала свою корреспонденцию в «Луне». Переправлять ее в «Око Ангела» она также отказывалась: почтальон мог оказаться шпиком. Получение писем было обставлено так, что напоминало передачу партии кокаина. Джули надевала темные очки и встречалась с редактором в сыром, заброшенном «Аквариуме» на Центральном пирсе.

— Махнем в кино? — спросил Бикс, шагнув из тени с холщовой почтовой сумкой через плечо. С каждой неделей его ухаживания становились все более навязчивыми и ребяческими: задеть грудь, шлепнуть по заду, подсунуть пошленькое любовное послание.

— Я же сказала, я сейчас на свидания не хожу.

— Только кино.

— Нет.

Джули вывернула сумку и по обратным адресам разделила конверты на две кипы: обычные читатели и подопечные по чудесам на расстоянии. Примерно 10% авторов, без преувеличения сказать, ненавидели Шейлу. Они называли ее коммунисткой, гуманисткой, Вавилонской Блудницей, продажным треплом, Антихристом и воплощенным Сатаной. Особенно им досаждал ее пол. Один корреспондент из Оклахомы как-то прислал ей коробку из-под сигар с собачьим пенисом. («В Библии сказано, что Бог мужского пола, поэтому тебе пригодится вот это».) Но подавляющее большинство гневных писем приходило от тех, которых возмущал отказ Шейлы от посещений. «Дорогая Шейла, моя жена, мой муж, моя девушка, мой парень, мой ребенок болен, страдает от наркотической зависимости, сходит с ума, хочет покончить с собой, умирает. Приезжай немедленно». Стандартный ответ Шейлы был резким, но себя оправдывал: «Дорогой Сокрушающийся, если я начну ездить по вызовам, у меня больше ни на что не останется времени».

Она выдернула наугад конверт из первой кипы и распечатала его.

— Смотри, Бикс, это школьница из Олбани, к которой приставал отчим. Благодарит меня. Она наконец-то набралась смелости дать ему отпор А вот Утешенный из Дулута говорит, что благодаря «Помоги вам Бог» смирился с тем, что он карлик. Может, ни ты, ни Феба не принимаете меня всерьез, но эти люди другого мнения.

— Я в жизни ни к кому не относился так серьезно. Это говорит Бикс Константин, Вольтер с Венгерских холмов. А для тебя я просто болван, присылающий любовные записки.

— Ну что ты, последняя была такой милой. Эти совокупляющиеся дикобразы, в жизни ничего подобного не видела. — Она разорвала пухлый конверт, и из него выпал ослепительно красный, ручной вязки, шарф. Это ее величайшая почитательница, девяностолетняя бабуля из Топеки снова дала о себе знать.

— Эти записки для меня серьезный шаг. — Бикс положил на плечо Джули свою увесистую руку, и все время, пока он говорил, рука так и оставалась на плече, словно попугай Джона Сильвера. — Знаешь, подружка, Тони не в восторге от спроса.

Давай в следующую субботу разделаемся с парочкой омаров, а заодно подумаем, как привлечь к тебе внимание читателей.

Джули сняла с плеча самоуверенную руку. Бесцеремонное поведение Бикса ее особо не задевало, хотя в его нигилизме ощущалась особая сила и непреклонность, а его фатализм был лишь своего рода рисовкой.

— Я не ем даров моря. В детстве я дружила с камбалами и морскими звездами.

— Ну, закажешь бифштекс. «Луна» угощает. — Бикс стукнул по пустому резервуару для рыбы, и тот отозвался звоном победного гонга. — Так значит, «У Данте», в восемь?

— Ужин, Бикс, только ужин, а не прелюдия к соитию.

— Само собой. — Он перекинул через плечо выпотрошенную сумку. — Кто знает, может, тебе даже понравится.

Шеф вперевалку зашагал по пирсу, а Джули с нетерпением открыла письмо от безработного сварщика.

Дорогая Шейла,

Холодильник привезли в субботу утром. Мы не верили своим глазам. Он стоял во дворе, как бродяга в надежде, что ему подбросят какую-нибудь работенку. Сначала мы не обратили внимания на то, что при нем не было гарантийного паспорта, но когда мы его включили, из него повалил какой-то зеленый дым. В мгновение ока у нас начали отваливаться обои и завяли все комнатные растения. В итоге мы с Эммой, потратив шесть часов и заплатив грузчикам, отволокли эту штуковину на помойку. Как бы там ни было, если кто-то еще попросит у тебя холодильник, постарайся прислать им какой-нибудь другой.

Это еще что такое? Что еще за зеленый дым? Невидимая рука сжала Джули горло. Она открыла следующий конверт.

Дорогая Шейла!

Не сомневаюсь, что у тебя были добрые намерения, когда ты устраивала мне встречу с Алексом Филиппоном. Поначалу он казался таким приятным мужчиной. Дарил мне цветы, водил на концерты. Я не успела опомниться, как мы поженились. Неприятности начались, когда он надел подгузник и потребовал, чтобы я отшлепала его сломанным веслом от каноэ, словно напроказившего мальчишку, а я не могла заставить себя это сделать, ну никак. Утром я проснулась и обнаружила, что он сбежал со всеми моими сбережениями. Так что теперь я снова одна, как и раньше, вот только без гроша в кармане.

Подгузник? Сломанное весло? Какого черта? У Джули волосы встали дыбом от ужаса. Никаких больше чудес, поклялась она. Ни за что. Никогда.

Дорогая Шейла,

Ты здорово поработала над моим лицом, и местами оно выглядит гораздо лучше. Ты спросишь, почему я здесь, в институте де Граццио? Видишь ли, Шейла, ты, наверное, отвлеклась, когда дело дошло до моего носа, потому что теперь у меня их два, и можно не объяснять, что второй нос вовсе не такое уж улучшение для обожженного лица. Я уверена, что ты старалась, как могла, и что операция пройдет успешно, но все же…