Небо одно на всех - Дарья Кожевникова

– Ну, тут у меня перед ней преимущество: я знаю, насколько все это важно. А тебе урок на будущее: больше доверяй тем людям, которым ты не чужой. Если бы она тоже знала о тебе все…

– Лоретта! Давай оставим этот разговор? Ей, видишь ли, труп в квартиру никто в свое время не подкинул, чтобы она сама смогла обо мне догадаться. А специально затрагивать эту тему я не хотел и не решился, потому что это в корне бы все поменяло. Возможно, гораздо сильнее, чем можно было ожидать. Я хорошо ее знал, поэтому мог кое-что предвидеть. Видишь ли, не все женщины так безрассудны, как ты.

– Безрассудны? Или просто готовы на все, ради того, чтобы любить?

– Что, по сути, одно и то же. Лоретта… Когда-то я проявил слабость, позволив себе связаться с Виолой. Жизнь показала, что это была непозволительная роскошь. Поэтому теперь я четко знаю, что не имею права тянуть тебя за собой в свой омут. Даже если ты сама готова в него прыгнуть! Ведь это необратимо, ты понимаешь?

– Ты меня гонишь?

– Если бы! – Он снова приподнялся на локте, глядя ей в лицо. – По-хорошему мне бы стоило сегодня сразу отвезти тебя домой, едва выслушав.

– Но ты не отвез. Ваня… Ты любишь меня, хоть немного?

– И зачем ты только это спрашиваешь, хотелось бы знать? Ведь если я тебе сейчас скажу «нет», ты мне все равно не поверишь.

– А ты смог бы сказать «нет»?

– Именно это я и должен был сделать. Сказать «нет» и увезти тебя отсюда подальше.

– Ванечка… – Лорка погладила его по щеке, глядя ему в глаза. – Хватит тебе уже разрываться между своим долгом и прочими чувствами. Я ведь тоже имею право голоса, разве нет? Ты сейчас просто пытаешься насильно вырвать меня из своей жизни, а себя самого из жизни вообще. Но я против! Ты мне нужен! Я люблю тебя, Четыреста Пятый. Слышишь? Люблю!

Он ничего не ответил ей, а отвернулся и мучительно о чем-то задумался, невидящими глазами уставившись в потолок. Лорка не стала его отвлекать, давая ему время и возможность осознать все произошедшее в его жизни за этот день: и понесенную потерю, и их сближение, к которому, собственно, все и шло. Не зря ведь Мария Федоровна заводила разговор на эту тему, наблюдая за Лоркой и Ваней со стороны: она тоже видела, как меняются их отношения, уже в этом доме, день за днем. Когда ты находишь счастье лишь в том, что готовишь завтрак любимому человеку, или угадываешь какое-то его желание, торопясь его выполнить. Или встречаешь по возвращении домой, всем сердцем стремясь разделить с ним то, что давит ему на душу. А он оттаивает в ответ и начинает смотреть на тебя уже каким-то другим взглядом, чем прежде. И ты чувствуешь с ним то роднящее единство, которое не удалось бы выразить вслух, потому что слова здесь бессильны… Лорку так и потянуло снова обнять Ваню, прижаться к нему крепко-крепко. Но она подавила в себе этот порыв, не желая его сейчас беспокоить. Вместо этого встала и упорхнула на кухню: ни она, ни Ваня не ели с утра, так что пора было позаботиться об обеде… или, скорее, об ужине.

Ваня вышел из комнаты, когда у Лорки уже вовсю жарилась картошка, которую он любил. Она взглянула на него, улыбнулась:

– Ты почти вовремя. Сейчас ужин будет готов.

Он вместо ответа притянул ее за руку, прижал к себе и замер, лишь его неспокойное дыхание тревожило Лоркины волосы.

– Вань… картошка подгорит, – спустя какое-то время подала она голос. Лишь под давлением этого вот обстоятельства, иначе стояла бы и стояла с ним, больше ни о чем не смея даже мечтать. Однако теперь зашевелилась, выскальзывая из любимых рук. Но едва перемешала картошку, как снова развернулась к нему. Он стоял, оперевшись одной рукой на шкаф, и смотрел на нее, не отрываясь. А когда поймал ее взгляд, губы дрогнули в улыбке.

– Вот и Мария Федоровна бы сейчас улыбалась, – тихо сказала Лорка.

– Наверняка. Украдкой, строя насчет нас с тобой свои планы. Она уже и мысли не допускала, что мы с тобой когда-то расстанемся. Последнее, что она мне сказала: «Будьте с Лорочкой счастливы». Будто благословила!

Услышав это, Лорка провела по щекам тыльной стороной ладони, утирая набежавшие слезы. Они с Ваней оба понимали, что исстрадавшейся женщине смерть была избавлением от мук. Но как же горько было осознавать, что никогда больше здесь не прозвучит ее ласковый голос и ее добрая рука не коснется их голов. Ваниной и Лоркиной, словно они оба были ее родными детьми.

Ваня и Лора похоронили Марию Федоровну рядом с ее мужем, Четыреста Четвертым. Лорка, как и обещала, взяла все хлопоты на себя. А потом они с Ваней стояли у свежей могилы, и Лора крепко держала его за руку. Близкого, родного, разделяя с ним всю боль потери. Здесь, возле могильной насыпи, они с Ваней оба вступали в новую жизнь, в которой многое уже не будет, как прежде. Уже сейчас на Лорке был гладкий темный парик и одежда совсем не в ее стиле. Все это плюс другая машина вселяло в Лорку уверенность, что ее не смогли бы отследить в ее поездках с похоронными бумагами и вслед за ней не пришли бы к порогу Ваниного дома. Который, Лорка уже и без вопросов это понимала, им с Ваней вскоре придется менять. Один из многих. И она не должна будет привыкать к новому дому, потому что это будет лишь временная обитель счастливых встреч. Основную же часть жизни ей придется, как и прежде, проводить в своем «скворечнике», чтобы окружающие даже не подозревали о переменах в ее судьбе. И урывать свои счастливые дни ей будет суждено только тайком, чтобы никто об их наличии даже не догадывался. И будет еще много мелочей, способных осложнить Лорке жизнь, но она была заранее согласна на любые условия! Потому что без Вани для нее все теряло смысл. А ради того, чтобы оставаться с ним, она пошла бы еще и не на такие жертвы, если бы потребовалось. Она ведь прекрасно понимала, что теперь является его уязвимой точкой, и готова была сделать все необходимое ради того, чтобы никто, как бы он ни был могущественен, не смог причинить через нее зло любимому человеку.

– Ну что, Лоретта, пойдем? – первым подал голос Ваня, словно бы отмирая. Взглянул на памятник своему отцу, печально усмехнулся: – Они теперь снова вместе.

– Да, – Лорка вздохнула, прижимаясь к Ване, словно пытаясь сказать ему: «Они там, а мы здесь и тоже вдвоем».

Он ее понял. Молча приобнял, скользнув губами по ее виску. Любимый человек, довольно скупо выказывающий Лорке свои ответные чувства. Но ей вполне достаточно было того, как он иногда на нее смотрел. За этот взгляд Лорка готова была отдать, наверное, все на свете, потому что никакими ласками и признаниями он при всем старании не смог бы выразить ей больше, чем в этот миг, когда она вдруг ловила его взгляд на себе. После чего он отводил от нее глаза в наивной попытке скрыть от Лорки все то, что он к ней испытывал, не желая еще сильнее привязывать ее к себе. Словно еще не понимал, что никакие испытания, пережитые рядом с ним, не будут для нее страшнее разлуки.

Лорка сама порой поражалась тому, насколько сильно ее затянуло в водоворот этих новых чувств. И тому, как она сама при этом изменилась, словно вылупившись из скорлупы своей прошлой жизни, когда она была еще робкой и мечтательной маминой девочкой. Теперь она ощущала себя сильной и смелой и училась жить по Ваниным правилам. Подмечать окружающие детали, машинально оценивать обстановку. В ближайшей перспективе у нее было попросить Ваню, чтобы он обучил ее некоторым хитростям в вождении машины. Тем, которыми он сам владел в совершенстве, они позволяли ему виртуозно перестраиваться на дороге, если вдруг там что-то его настораживало. Хотя бы самым азам, потому что Лорка прекрасно понимала, что ей никогда не сравниться с ним, прирожденным асом. Она очень любила, когда он был за рулем, всецело доверяя ему и получая истинное удовольствие от езды. И мечтая когда-нибудь снова пережить те сводящие с ума мгновения, когда в руках у Вани окажется не руль, а штурвал.