Наследство в Тоскане - Джулиана Маклейн

меня. Я просто считаю.

Антон снова повернулся к Лилиан.

– Вы, моя дорогая, отлично разбираетесь в бизнесе.

Они искренне улыбнулись друг другу, и она, ощутив прилив восторга, заставила себя отвернуться.

– Мне надо идти работать, – сказала Лилиан, внезапно почувствовав неловкость. – Увидимся позже.

Ветер набирал силу, по небу быстро неслись облака. Воздух был полон свежести и предчувствия дождя. Лилиан глубоко вдохнула, и ее тело, казалось, задрожало от предвкушения. Неужели это Тоскана вызывала в ней такой восторг? Или же после приезда сюда что-то изменилось в ней самой? Она чувствовала, как будто что-то в ней распахнулось настежь, и это было хорошо, потому что впервые за всю жизнь ей хотелось смотреть вперед и встречать то, что предлагала ей жизнь, без страха и опасения. И в то же самое время эта открытость несла с собой отчетливое ощущение собственной уязвимости.

Пошел дождь, как и предсказывал Антон. Лилиан под большим черным зонтом быстро шла вверх по холму к вилле, стараясь переступать через лужи, но все равно, дойдя, оказалась промокшей насквозь. Франческо засуетился вокруг нее.

– Моя бедная синьорина! Вы бы позвонили. Я бы приехал за вами на машине.

– Спасибо, в следующий раз так и сделаем, – со смехом ответила Лилиан, радостно снимая куртку, стряхивая с нее воду и вешая ее на вешалку.

– Пошли, пошли. Вот сюда, за мной, – Франческо привел ее в большую гостиную, в центре которой горел огонь в камине, а на стенах висели семейные портреты, освещенные многочисленными лампами. Доменико и Антон стояли у огня, увлеченные беседой. Доменико, разговаривая, жестикулировал.

Как только Лилиан вошла, Антон встретился с ней взглядом и улыбнулся. Через пространство комнаты она ощутила странное чувство – как будто она была как-то связана с ним, как будто у них был какой-то общий секрет, о котором никто не знал.

– Вы пришли, – сказал он, когда она подошла к ним. – А я боялся, что вы можете передумать, боясь утонуть.

Она рассмеялась.

– Я почти утонула. Дождь хлещет как из ведра. Но это очень освежает.

– Сюда, сюда, дорогая, – сказал Франческо, беря ее за локоть. – Вот так, поближе к огню. Мы вас высушим.

– Спасибо. – Тепло бальзамом проливалось ей на душу, согревая кровь.

Мужчины говорили про виноградники и про то, не изменит ли дождь планы на завтрашний день, потому что должна была прийти команда для обрезки усов винограда.

– Что такое усы? – спросила Лилиан.

Антон объяснил, что усы – это молодые побеги, которые отбирают силы у более крупных ветвей, на которых зреют грозди.

– Это приятная работа, – сказал он. – Их легко срезать, так что это нетрудно.

Она немного подумала.

– А где вы будете в одиннадцать часов? Потому что экскурсанты будут рады увидеть, как происходит настоящая работа на виноградниках. Это даст им ощущение, как будто бы им удалось заглянуть за кулисы.

Антон повернулся к Доменико.

– Где вы будете к концу утра?

– На Сира, – ответил тот и описал месторасположение поля.

Вошла Катерина и поздоровалась с Лилиан, расцеловав ее в обе щеки.

– Как чудесно, что вы пришли.

Они немного поговорили о погоде, после чего Катерина сказала, что пришло время ужинать.

Все сели за стол с восковыми свечами в подсвечниках и блюдами с антипасти для закуски. Катерина принесла томатный суп с базиликом, а после него – равиоли с тыквой, которые буквально таяли во рту у Лилиан.

Все это сопровождалось вином, чудесно подходившим к каждому блюду.

Доменико поднял бокал.

– За мою чудесную жену, которая может вызвать слезы у взрослых мужчин своими равиоли с тыквой.

– За Катерину, – сказал Антон, тоже поднимая бокал, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку. – Спасибо за очередной восхитительный ужин.

В конце вечера Лилиан снова помогала в кухне, и Катерина поделилась с ней секретным рецептом тыквенных равиоли, который вовсе не был секретным, потому что Катерин любила делиться всем и вся, если речь заходила о еде.

Вымыв тарелку, она протянула ее Лилиан, которая их вытирала.

– Расскажите про вашего мужа. Антон сказал, он утром уехал в Париж. Почему он оставил вас?

Лилиан напряглась от самого предположения, что Фредди «оставил» ее.

– Ему надо работать, – объяснила она. – Он пишет книгу, и ему нужно собрать определенный материал.

– Он уже печатался?

– Пока нет, но мы надеемся, что это будет его дебютный роман. Когда у него будет агент, все, конечно, будет гораздо проще, и финансово тоже. Тогда мы заведем детей.

Катерина немного подумала.

– Так, значит, сейчас вы основной добытчик?

Лилиан кашлянула.

– Ну да, полагаю, сейчас это так. Но я не против. Мне нравится работать. Особенно здесь, – улыбнулась она.

– Но вы хотите детей, си?

– Да, очень.

Катерина опустила в горячую мыльную воду большое керамическое блюдо.

– Вы должны сказать нам, как называется книга вашего мужа, чтобы мы купили ее, когда она выйдет.

– Держим кулаки, – ответила Лилиан.

Катерина передала ей блюдо, и она, вытерев, поставила его на рабочий стол позади себя.

– Ваш муж, должно быть, творческий человек, – продолжила Катерина, засовывая в раковину чугунную сковороду. – В творческих людях есть что-то очень привлекательное, вы согласны?

– Си, – ответила Лилиан.

– А Антон художник, – невзначай заметила Катерина. – Вы знали об этом?

Лилиан вспомнила, каким восхищенным он ей показался, когда она сказала, что хотела бы иметь в руках кисть, чтобы запечатлеть облака.

– Нет, я не знала. А какой именно художник?

– Он пишет маслом. И очень хорошо.

Лилиан тихонько улыбнулась.

– Я и удивлена, и не удивлена.

– Как это?

– Потому что в нем видна художественная душа.

Это проявлялось и в том, как он говорил про вино, и в удовольствии, и в более глубоком восприятии всего вокруг.

Потом Лилиан с Катериной вернулись к столу выпить с мужчинами граппы. Как только в разговоре возникла пауза, Катерина воспользовалась возможностью сменить тему.

– Антон, я рассказала Лилиан о твоем творчестве.

Все вокруг затихли. Антон выпрямился в кресле и, наклонив голову, начал слегка сердитым тоном:

– Кат…

– Я не удержалась! – оправдывалась она. – Само сорвалось.

– А что, это секрет? – невинно поинтересовалась Лилиан.

Доменико хлопнул ладонью по столу.

– Я тоже об этом спросил в первый же день, когда мы повстречались с этим человеком. Антон, почему ты никому не показываешь свои картины? Они очень хороши. Они достойны того, чтобы их видели и наслаждались.

– Я не рисую для других людей, – ответил Антон. – Только для себя.

– А что вы рисуете? – спросила Лилиан, отхлебнув граппы.

– Да ничего такого, – ответил Антон.

– Он рисует Тоскану, – сказал ей Доменико. – У этого человека на все свой, свежий взгляд. И у него уникальный