И пала тьма - Джеймс Клеменс

Капитан грудью навалился на штурвал. Только благодаря его умению «Прибой» выскочил, как поплавок, на поверхность и завертелся на волнах.

Но мийодон остался лежать посреди палубы, занимая почти все пространство от кормы до рубки. Он казался беспорядочным клубком длинных щупалец, шарящих вокруг бледного студенистого тела. Из глубины полупрозрачной массы выглядывали черные круглые глаза, каждый размером с тыкву.

Тилар увидел, как взгляд чудища остановился на троих оставшихся на палубе людях. Мийодон заметил добычу, и к ним потянулись несколько щупалец.

— Вниз! — проорал Граул и замахал рукой, приказывая им бежать к люку на корме.

Роггер начал пятиться, но остановился и швырнул в ближайшее щупальце масляным фонарем. Пламя тут же растеклось по коже чудовища.

— Глупец, ты спалишь мой корабль куда раньше, чем прожжешь хоть одну дырку на его шкуре! — Капитан толкнул вора к люку. — Его можно одолеть только льдом.

Роггер глянул на Тилара, и в его глазах явно читалось последнее предупреждение: надо действовать немедленно.

Тилар остановился в нескольких шагах от люка.

— Уведи капитана в трюм, — прошептал он.

Роггер кивнул и заторопился к люку, таща за собой Граула. Тилар повернулся лицом к мийодону.

Щупальца уже ползли к нему. В соленом воздухе чувствовалась горечь покрывающей их отравы. Под прозрачной кожей акулы-медузы переливался маслянистый желтый яд. Одно прикосновение растапливало плоть до кости, и тогда за дело брались более тонкие сосущие отростки, которые бахромой покрывали щупальца.

Тилар убрал меч в ножны.

— Что он делает? — донесся до него вопрос капитана.

— То, что надо! — ответил Роггер. — А теперь оставим мальчика одного.

У люка началась возня, и Тилар решил, что вор силой пытается увести упрямого Граула. Но его это уже не заботило. Одно из щупалец вопросительно потянулось к нему, и Тилар крепко сжал мизинец левой руки. Если не получится вызвать демона, по крайней мере, правая рука останется цела и он сможет держать меч. Мизинец выгнулся, Тилар ощутил боль.

— Стой!

Неожиданный крик заставил Тилара отпустить вывихнутый палец и обернуться.

— Во имя всех богов, что ты здесь делаешь? — рявкнул он.

Делия вырывалась из рук Роггера, а капитан недоуменно глядел на более чем странных пассажиров.

— Отпусти меня, чертов невежа!

Делия возмущенно вырвалась из рук вора. Ее щеки очень мило раскраснелись, но Тилар одернул себя: сейчас не время замечать подобные детали.

Девушка заторопилась к нему, таща за собой Роггера; капитан остался на посту у люка. Делия с тревогой сказала:

— Если ты освободишь дред хаула, мы не сможем запереть его обратно. У нас не осталось крови Мирин.

Тилар и сам понимал ее правоту. Они заплатили репистолой с остатками крови богини за побег. Но что же делать? Главное, корабль будет цел.

— У нас нет выбора, — ответил он и снова ухватился за мизинец.

Девушка пнула его в лодыжку. К несчастью, недостаточно сильно, чтобы сломать кость, но пинок вновь остановил его.

— Мийодоны боятся ледяной воды!

— Нам уже такое говорили, — сдавленно ответил Роггер. Извивающиеся щупальца теснили их в сторону от люка.

Тилар заколебался. Акулы-медузы действительно предпочитают теплые тропические воды. Так почему же тварь напала на них в Мирашской впадине?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он Делию. Но не успела она ответить, как звук распахнувшегося люка привлек их внимание. Из носовой рубки выскочил один из матросов с мечом в руках. Его глаза дико метались по сторонам, а ноги заплетались. Похоже, он приложился для смелости к бутылке.

— Проваливай отсюда! — закричал Тилар.

Пьяный моряк принял его крик за одобрение и рубанул по ближайшему щупальцу. Меч прошел насквозь, и в лицо ему брызнула смесь крови с ядом.

Кожа человека задымилась, изо рта вырвался ужасный крик. Ослепленный, он упал на колени и заскреб по лицу ногтями.

Мийодон почуял кровь, ринулся к матросу, и тот полностью скрылся под шевелящейся массой. Через секунду его крики затихли.

— По крайней мере, его смерть немного задержала эту тварь, — заметил практичный Роггер.

Чудище занялось обедом, теперь к ним тянулось лишь одинокое щупальце.

— Теперь самое время выпустить твоего демона, — продолжил вор.

— Нет, — возразила Делия. Она немного оправилась от потрясения и потянулась к внутреннему карману мантии. — Есть другой способ.

Но ее голос почему-то потерял уверенность.

Тилар коснулся плеча служанки и негромко спросил:

— Какой?

Из глаз девушки капали слезы страха, но она наконец вытащила из-под мантии хрустальный сосуд и протянула его рыцарю. Репистола была пуста и походила на ту, где хранилась кровь Мирин. Но на сей раз Делия хотела получить нечто иное.

— Нам нужна твоя вода.

— Что? — У Тилара невольно открылся рот.

— Ты хочешь, чтобы он туда помочился? — вторил ему Роггер.

Делия сунула сосуд ему под нос.

— Доверься мне! Пожалуйста!

Тилар в недоумении взял из ее рук репистолу и перевел взгляд на Роггера. Вор передернул плечами.

— Мать учила меня никогда не отказывать женщинам.

Тилар проглотил проклятие, покачал головой и отвернулся. Распустил завязки на панталонах и прицелился в сосуд. Ни разу за бытность рыцарем теней не попадал он еще в такое безвыходное положение. Если его не убьет мийодон, то прикончит публичное унижение.

Он перевел взгляд на бесценный хрусталь. Ему претило осквернять божественный сосуд своими водами, но, как и полагается истинному рыцарю, верный глаз и твердая рука его не подвели. Вскоре репистола наполнилась до краев.

Не успел он заправиться, как Делия выхватила у него сосуд, подняла его к свету и вздохнула с облегчением. Затем она снова протянула ему репистолу.

— Теперь кровь.

— Что?

— Всего каплю… быстрее.

Тилар уже не желал ни о чем расспрашивать. Мийодон явно не насытился и снова начал выказывать интерес к их компании. Рыцарь провел большим пальцем по лезвию меча и протянул кровоточащий палец девушке.

Делия прикрыла репистолу и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Думай обо льде. О холодной воде, что замораживает все вокруг.

Тилар кивнул. Он подчинился, представив себе ледяную воду. Что такое холод, Тилар знал. Когда-то он отправился в Ледяное Гнездо зимой. Он провел в тундре восемь дней и хорошо помнил, как на плаще бахромой нарастает иней, как хлещет по лицу колючий ветер. А потом он оступился и нырнул в полынью. И сейчас он вызвал к жизни воспоминание о том ледяном купании.