Куплю чужое лицо - Сергей Дышев

Но я отверг его дружбу. И тогда Отто стал намекать насчет того, что мы на пару вполне можем стать пастухами.

– А как же Сельдереев? – укоризненно спросил я.

– Он идиот! – твердо ответил Отто.

– Когда же выступаем, соратник? – воодушевленно спросил я.

Если бы меня сейчас слышали мои однополчане по Афгану и другим горячим делам – они бы уже катались со смеху.

Отто, прослезившись, схватил мою руку и с чувством сжал ее.

– Скоро. Я дам знать. У меня давно вызрел план!

Я еле сдерживал хохот, да тут, на мое счастье, из лесу выползли эсэсманы. Они пошатывались, злобно переругивались и тащили за ноги одного из участников вылазки. Дотащив до потухшего костра, они бросили его прямо в пепелище. Он заорал и откатился в сторону. Вид его был ужасен, глаза вытаращены от боли, лицо в сером пепле и глине.

– За что его так? – спросил я.

– А это ж эсэсовцы, они оторванные, – пояснил Отто, – у них такое правило: кто перепьет, того тянут не за руки, а за ноги.

– И в городе тоже?

– Так в городе ж в форме нельзя.

Я незаметно удалился в лес и самым коротким путем, по топкому мху и прелой прошлогодней листве, прошел к станции. За спиной что-то кричали, кажется, звали меня, но я лишь прибавлял шагу. Как раз и электричка подошла…

Добрался до дома я лишь к вечеру и прямиком пошел к соседу. Он что-то сосредоточенно писал. Увидев меня, тут же накрыл листы газетой.

– Что-то случилось?

– Имел удовольствие побывать на пикнике с идиотами, играющими в фашистов.

– А-а, – улыбнулся Красницкий. – Ты был с Сельдереевым и его ребятами? Не надо судить их строго. Считай их историками. Они увлеченные люди, форму шьют, значки собирают… Лучше, чем водку пить по подворотням.

– Водку они хлещут дай боже. Ты не видел этих придурков вблизи… Им посвисти – и они пойдут громить все подряд.

– Могут, если их направит талантливый организатор. А у них, как ты заметил, нет вождя. Сельдереев – просто старший тусовки.

– А кто ими руководит?

– Я – руководитель. И они ни шагу не сделают без меня. Я подкармливаю их идеями, ставлю им цели – и они с восторгом ощущают себя выше толпы.

– И все люди, которые собираются у тебя, играют в фашистов? И девы-скрипачки?

– Разумеется, нет. Сейчас они увлечены индийской философией и пытаются применить ее к своей жизни. Кстати, они интересовались тобой. Ты импонируешь им своей независимостью.

Я забыл об этом разговоре, потому что индийская философия была так же далека от меня, как и живопись древних шумеров. Да и как женщины они вряд ли могли бы меня взволновать. А через пару дней в мою дверь кто-то робко постучал, даже скорее по-конспираторски поскребся.

Это и были истощенные скрипачки – похожие друг на друга, как два смычка. Они только что отпилили очередную смену в метро, замерзли, как цуцики, и вместо «здрасьте» в унисон хлюпнули носами. Я уже знал, что их за что-то отчислили из консерватории и они пустились в океан свободного искусства. Правда, приходилось довольствоваться серыми людскими реками, которые текли в обе стороны в метрополитеновских переходах. В руках девушек нищенствующие скрипки рыдали: несомненно, скрипкам хотелось, чтобы их хозяек осчастливил бесшумный дождь купюр, падающий в домики-футляры.

Я предложил войти, и они с благодарностью улыбнулись отмороженными улыбками.

На улице свирепствовал леденящий ветер.

С моей помощью они скинули курточки, бережно уложили футляры с инструментами у окна. Гостьи тут же согласились выпить кофе, я отправился на кухню, мучительно вспоминая их имена. Вернувшись, с изящной небрежностью обронил, будто сахарную коврижку подал на блюдце:

– Кстати, меня звать Володя.

– Мы знаем, хотя все равно очень приятно, – вежливо сказала одна из девушек. Волосы у нее были сплетены в огромное количество косичек. Она назвала себя: – А меня звать Калинди.

– Сатйа, – сказала вторая и помахала ручкой, будто выглянула из окна. В отличие от подружки у нее на голове вырос только хвост.

Когда мы встречались у Красницкого, их называли не так мудрено.

После кофе девушки оттаяли, и я смог найти большее число отличий у каждой. Обеим вряд ли было больше двадцати, но Калинди казалась старше, возможно, потому, что на ее переносице обозначилась складка. Эту складочку она постоянно разглаживала мизинцем.

Потом без проволочек я стал потчевать девушек портвейном «777». Это был настоящий портвейн, мудрый Красницкий доставал его по большому блату в кремлевском президентском ресторане. Кто-то из окружения Хозяина, явно «семидесятники», испытывал ностальгию. Привозили это благое вино с родины последнего генсека.

Как только мои гостьи порозовели, я тут же вызвался проводить их до остановки. Последние купюры, выуженные из моего кармана, буквально присосались к протянутой руке. Выйдя на дорогу, махнули ползущим фарам. Машина остановилась.

– Поехали с нами! – сказала одна из девиц.

– Поехали, – добавила вторая. – Лучше сесть в машину, чем обратно подыматься в твою жалкую квартиру.

И я упал на черствое сиденье.

Подъехали к панельному дому. У дверей квартиры девицы предупредили меня, что я попаду в склеп паука… Они не преувеличили. На голых стенах висели самодельные картины на картоне: среди разноцветных пятен угадывались силуэты пауков, синие черепа и прочая сатанистская атрибутика. Полы были застланы коврами, на подоконнике, полу толпились разнородные индийские вазы. Мебели почти не было. По углам стояли маленькие шкафчики.

Я думал, что мне предложат кофе, но вместо этого девушки маленькими зажигалочками запалили разноцветные конусообразные предметы. Они тут же задымили, источая приторные запахи. Я понял, что это у них подается вместо кофе.

Зато мне предложили по их примеру опуститься на ковер. Одновременно и слаженно девушки запели, прихлопывая в ладоши и раскачиваясь. В слова я не вникал.

Но напрасно я рассчитывал так легко отделаться.

– Ты должен молить вместе с нами! – сказала Калинди и открыла книгу на вытканной из суровой нити закладке и запела: – «Дорогой Господин, ты управляешь творением, поддержанием и разрушением. Ты – Правитель трех миров – Бхур, Бхувар и Свар. Ты – Правитель четырнадцати высших и низших миров, и Ты – Тот, кто управляет тремя материальными гунами. Полубоги и люди, чье духовное знание высоко развито, всегда заняты тем, что всегда слушают рассказы о Твоих трансцендентных развлечениях и повторяют их, ибо этот процесс обладает особой силой – он уничтожает накопившиеся последствия греховной жизни…

Эти слова Калинди произнесла сорванным шепотом, отложив книгу, встала и, распустив едва приметную завязку на плече, сбросила сари. Сатйа тут же последовала ее примеру. Я почувствовал себя не совсем ловко перед обнажившимися девушками. Они вновь опустились на ковер, лицом ко мне, скрестив под собой ноги. Книгу взяла Сатйа. Туманно посмотрев на меня, она продолжила распевный речитатив: