Взаперти - Анна Пляка

«Мы называли его психом, но психопатом он явно не был. Как и социопатом – он прекрасно понимал, чем ему грозит нарушение законов, и принимал общественные нормы. Его преступление было осознанным, хоть и выглядело чистым безумием. Тут я могла бы вспомнить Андерса Брейвика, расстрелявшего молодежный лагерь в 2011 году, однако, в отличие от него, Миротворец дорожил человеческой жизнью. Настолько, что нарушал ради нее собственные правила. Например, один из непосредственных участников его садистской игры, попавший в ловушку раньше меня, рассказывал…»

Захлопываю блокнот. Я сам разберусь в том, что происходит в моей голове. Вздыхаю. Хороший план, Эдриан. Только для начала стоит ответить на вопрос: «Что со мной недавно было?» Конечно, я мог бы соврать себе. Мол, все просто: я мало спал, много нервничал, и вообще проходить бокс – не самая простая задача, тем более с бредящей Элли на руках. Но я себя знаю. Я был бы разбитым, только и всего. А со мной случилась истерика. Хотя я даже тогда, десять лет назад…

Закрываю глаза, прижимаю веки пальцами. Да, это ответ. Я тогда не плакал, шок и страх оказались сильнее горя. Может, сегодня я отдал тот долг. Не зря же думалось в боксе про реку и тонкий лед.

Проверяю состояние Элли: температура наконец поползла вниз. Выдыхаю. Тут же поднимаю голову, настороженно прислушиваясь. Вроде ничего необычного, но звуки, похожие на икание, продолжаются. А где котенок? Я не видел его с утра. Подскакиваю, сначала нахожу пачку корма с прогрызенным углом, потом догадываюсь заглянуть под кровать. Котенка, похожего на шарик с лапками, тошнит.

Сажусь на пол, с силой тру лицо. Ты с одним животным справиться не можешь, Миротворец! И при этом рассчитывал, что с гостями все будет в порядке. Если бы ты сначала завел аналогичное число котят, может, до тебя дошло бы, что собрать в доме десяток людей и пытаться их проконтролировать – не самая лучшая идея.

Прячу пакет с кошачьей едой подальше, наливаю свежей воды и убираю последствия отсутствия мозгов в одной ушастой голове. В двух, я тоже молодец.

– Назову тебя Проблемой, – бормочу, полоская тряпку в раковине. – Только решишь, что все в порядке, ты тут как тут.

Котенок мурлычет. Тон голоса он явно не воспринимает… Или я не умею сердиться на пушистый шарик, сидящий у меня на плече.

Проверяю уведомления на планшете. Десяток ключевых слов за две минуты, число увеличивается на глазах. Открываю трансляцию, одновременно мою яблоки. Кажется, не съел ни одного с тех пор, как купил их. После первого же укуса вспоминаю, что я вообще сегодня только допил йогурт после прохождения теста: острая резь в желудке пополам с таким зверским голодом, что захлебнуться слюной вполне реально. Слушать гостей в таком состоянии сложно, но тема беседы помогает собраться.

Прокурор и полицейская сверяют версии. Вернее, Мори вываливает свои размышления на голову Бемби и заходит сразу с тузов.

– Коллега, вы не думали, что наш похититель не может быть маньяком? – Бемби оглядывается, хмурясь. Мори продолжает вежливо: – Он не вписывается ни в одну теорию. Не проявляет ни социопатии, ни психопатологий, ни даже недостатка эмпатии.

– Он вас когда-нибудь наказывал? – Резко спрашивает полицейская. Мори качает головой. – Значит, вы не слышали, каким голосом Миротворец требует поклясться, что вы больше не нарушите его правила. Он этим наслаждается!

Закашливаюсь, подавившись куском яблока. То есть как я их не наказывал? А что у них был дважды усложненный тест, не считается? Или Мори этого не заметил? Да нет, тип ловушек менялся на глазах у гостей. Или для Мори вся ситуация с боксом была нормальной? Его ведь и сейчас ничего не смущает.

– У Миротворца определенно есть садистские наклонности, – кивает Мори. – Но чтобы чем-то наслаждаться, надо это понимать. Чувствовать. Проявлять, как ни странно, эмпатию. Для маньяков подобное не характерно, жертвы интересуют их, скорее, как площадка для выражения фантазии, обычно – эротизированной. Преступления маньяков окружены ритуалами. Миротворец же проигнорировал отсутствие грозы во время похищения Эрики.

– И что вы предлагаете, – саркастически интересуется полицейская, – порадоваться, что у нас не маньяк, а серийный похититель и садист?

Мори снова серьезно кивает, добавляя:

– И подумать, почему психически здоровый человек мог совершить подобное преступление.

Подумать у них не получается, Бемби сегодня нарасхват. Из ванной выныривает всклокоченная Рика, с порога заявляет:

– У меня к вам непристойное предложение, мэм! Идемте в бокс вместе?

На эти слова оборачиваются все. Из рук Лекс падает яйцо, она, ойкнув, бросается вытирать пол.

– Это плохая идея, – меланхолично отзывается Эл, кажется, совсем не удивленный. – Мы уже пробовали меняться, вышло хреново. Нужно, правда, знать друг друга, чтобы проходить тесты.

– И в чем проблема? – во все тридцать два зуба улыбается Рика. – Мне двадцать пять, я журналистка и оптимистка, у меня до хрена справок о психическом здоровье. А еще я курю, кстати, сигарет не найдется?

Она словно раздевается при всех. Некоторые реагируют соответственно, смущаясь и пряча глаза. Бемби щурится, достает из нагрудного кармана пачку. Протягивает Рике, закуривает сама. Интересуется:

– Вы считаете, Эл имел в виду такое знание? У вас есть пара. Не усложняйте всем жизнь. Я не хотела бы увидеть вашего кузена в том состоянии, в котором сейчас Элли.

Мори, до того стоявший соляным столбом, чуть склоняет голову. Это можно понять как сдержанную благодарность или стремление скрыть выражение лица. Впрочем, оно – привычно каменное. Для интереса проверяю пульс, естественно, сердце у него колотится, как при пробежке.

Упускаю момент, когда Рика, потеряв свою улыбчивую маску, вихрем влетает в облюбованную спальню. Хлопает дверь. Бемби молча поднимает бровь, Мори рассеянно потирает шею.

– Она всегда такая? – сочувственно уточняет Лекс.

Мори бросает на нее быстрый взгляд. Отвечает нейтрально:

– Рика давно хотела пройти тест с кем-нибудь, кроме меня.

– Я тоже не подарок, – подает хриплый голос Винни. Глаза у него красные, блестящие и измученные.

Недосказанное «отстаньте от них» повисает в воздухе. Лекс улыбается, походя касаясь руки напарника, возвращается к плите. Мне, пожалуй, нужно последовать ее примеру и организовать себе нормальный ужин, но взгляд снова падает на блокнот с черновиком статьи.

«Его мания была похожа на защиту. Конечно, кривую, но представьте, что вам нужно выжить в коробке, утыканной гвоздями! Тут не до удобства, приходится изгибаться буквой зю, лишь бы не напороться на острия.

Это возвращало меня к интересному вопросу. Что так травмировало нашего якобы маньяка? Очевидно было одно: пунктик на доверии указывал, что однажды его предали. И что-то случилось».

Осторожно закрываю блокнот, отодвигаю как можно дальше. Она ничего не знает. Ей неоткуда знать. Совершенно точно неоткуда.