Сломанная роза - Хельга Нортон

Он подождал минуту, затем наклонился — очень медленно — и коснулся губами ее плеча, там, где пластырь не полностью прикрывал ранку.

— Твоя кожа такая нежная и прохладная, — тихо произнес он.

Марион погрузилась в спокойное, сладостное состояние. Она едва дышала. Веки ее опустились, губы дрожали.

Внезапно руки Андроса обвили ее тело, и он поднял ее.

Девушка широко открыла глаза и, глядя на него, покачала головой, но ничего не произнесла, охваченная любовной истомой.

Андрос не мог оторвать взгляда от ее трепещущих губ. Его глаза стали как раскаленные угли. Заглянув в них, Марион потеряла представление о реальности — страсть завладела всем ее существом.

Неожиданный шум в дверях насторожил обоих. Андрос повернулся, все еще держа Марион на руках.

В дверном проеме стоял Джозеф с налитыми кровью глазами.

— Значит, отец был прав! Этот тип поимел тебя ночью, ты, лживая потаскуха! — грубо выкрикнул он.

Андрос окаменел. Он осторожно опустил Марион в кресло, затем повернулся к Джозефу.

— Убирайся прочь! Вон из моего дома, пока я не потерял терпение! — зарычал он.

Марион кое-как натянула свитер и вскочила.

— Прекратите, вы, оба!

Мужчины не обратили на нее ни малейшего внимания. Джозеф истерически расхохотался.

— Я не боюсь тебя, будь ты проклят!

Он бросился, словно зверь, на Андроса. Его удар достиг цели, и Андрос скривился от боли. Но в следующий момент он нанес ответный удар, и Джозеф растянулся во весь рост на полу.

Ужаснувшись, Марион ждала, что Джозеф поднимется, но тот продолжал лежать. Глаза его оставались закрытыми, он не шевелился.

— О боже, ты его, наверное, убил! — Марион бросилась на колени рядом с Джозефом.

Она всматривалась в его лицо и вдруг заметила, как дрогнули ресницы. Он моргнул, открыл глаза. Мутный взгляд, устремленный на нее, постепенно становился осмысленным, наконец он узнал Марион и застонал.

— Джо, ты в порядке? — взволнованно спросила она.

Он потрогал нижнюю челюсть и скорчил скорбную физиономию.

— Один зуб шатается. В остальном, кажется, я цел. — Он посмотрел на Марион, затем на Андроса. — Извините, что разочаровал вас: я остался жив.

— О, перестань же, Джозеф! Не будь ребенком! — взмолилась Марион, поднимаясь на ноги.

Джозеф тоже попытался встать, но ноги плохо его держали. Он вырвал руку, когда Марион хотела ему помочь.

— Оставь меня в покое!

— Кажется, ясно было сказано тебе и твоему отцу, чтобы вы убирались прочь с моей земли? — Андрос властно обнял Марион, с силой притянул к себе.

Джозеф следил за ними, мрачно глядя из-под насупленных бровей.

— Мы отплываем незамедлительно, не беспокойся. Но прежде чем мы поднимем паруса, я решил узнать, не предпочтет ли Марион отправиться с нами — просто на случай, если вертолет не вернется вовремя. — Джозеф печально усмехнулся. — Забавно, не правда ли? Мои рыцарские порывы всегда заканчиваются смехотворно. Мне жаль, я потревожил вас, когда вы так хорошо развлекались.

Он повернулся на каблуках и нетвердой походкой вышел из дома.

— Ты не должен был бить его с такой силой! — заявила Марион, порываясь пойти за Джозефом. Однако Андрос удержал ее, еще крепче обняв.

— Да, не должен, но мне очень хотелось! — признался он, все еще кипя гневом. — Я не мог позволить ему безнаказанно оскорблять тебя. Он не имел права так обращаться к тебе!

— Ты не можешь упрекать его за низкое мнение обо мне после того, что он видел здесь собственными глазами.

— Ты себя чувствуешь виноватой, Марион? — сухо спросил Андрос, и ей захотелось, чтобы он чуть помедленнее соображал и не был таким проницательным.

— Я была с ним обручена… — начала она, но Андрос оборвал ее нетерпеливым жестом.

— Не начинай все сначала. Мы обговаривали это уже много раз. У тебя нет причин чувствовать себя виноватой перед Джозефом. У него страдает только гордость, а вовсе не сердце. Ну а теперь, если ты хочешь позвонить матери, то я предложил бы сделать это до прибытия вертолета. Он вскоре будет здесь.

Андрос направился в кабинет, где была установлена радиоаппаратура. Марион последовала за ним. Он сел за стол, и девушка принялась молча наблюдать за его действиями.

— Не уходи, — произнес он категоричным тоном и вскоре добавил: — Связь есть.

Голос матери звучал несколько странно, преодолевая шум на линии.

— Мама, это я — Марион!

— Откуда ты звонишь? Тебя очень плохо слышно!

— Я на Гимносе.

— Где?

— На острове, который — помнишь? — выставлялся на аукцион. Я тогда тебе объясняла, что мы прибыли в Грецию, чтобы купить его. Гимнос.

— Помню, помню. Мне просто не сразу пришло на память название. Ну и как? Они его купили?

— Нет. Мама, послушай, произошло непредвиденное. Боюсь, это не самые хорошие новости. У папы был сердечный приступ.

Марион услышала тяжелый вздох на другом конце провода.

— Это серьезно?

— Еще не знаю. Его отправили на вертолете в больницу, и я вскоре полечу следом. Я буду держать связь с тобой и дам знать, как его состояние.

— Да, будь добра, — сказала мать. — А как ты, моя дорогая? У тебя взволнованный голос. Для тебя это тоже страшное потрясение. Джозеф, наверное, окружил тебя вниманием?

— Помолвка расторгнута, мама, — хриплым голосом произнесла дочь.

— Что ты сказала? Очень плохо слышно. Мне показалось, ты сказала…

— Я не выхожу замуж за Джозефа.

— О господи, что же происходит? Впрочем, неважно. Не обращай внимания. Послушай, может, мне приехать?

— О, я очень хотела бы, мамочка. — Марион была признательна матери. — Если бы ты могла… Тебе удастся выбраться?

— Конечно. Не волнуйся. Мне надо лететь в Афины? А где находится больница? Как далеко до Афин? Как туда добраться?

Марион посмотрела на Андроса. Он наклонился и сказал в микрофон:

— Миссис Бреннон… это Андрос Янаки. По моим представлениям, вы знаете, кто я…

— Да, — ответила мать, еще более встревожившись. — Конечно, мистер Янаки.

— Я предлагаю следующее. Я закажу вам билет от Хитроу до Афин, встречу вас в аэропорту и отвезу в больницу.

— Вы очень любезны, мистер Янаки. Буду весьма признательна, если вы меня встретите, но нет нужды беспокоиться о заказе авиабилета для меня.

— Миссис Бреннон, я намерен стать вашим зятем. Прошу вас, разрешите мне оказать вам эту маленькую услугу, — произнес Андрос официальным тоном.