Монтенегро - Анатолий Некрасов

При этом она не видела ни чертежей здания в целом, ни даже как выглядят внутренние покои, дворики, галереи, фонтаны… Но точно скажет вам: надо держать! Остальное – от лукавого. «Я могу», – доказывает она своё право.

«Можешь, но это тебя разрушит, – уговаривает Архитектор. – Создавать концентратор напряжения в одном месте конструкции – неразумно, бессмысленно. Спасибо за прекрасную работу, силу и выдержку, сейчас мы с тобой…»

Какие такие «мы»?! Как только я отвернусь, деревянные подпорки сломаются: я-то знаю, как тяжело держать тот угол. Как только я опущу руки – весь свод моментом сползёт всем на голову. Делайте, как я говорю, и никто не пострадает.

Но есть чертёж, макет и график работ. Есть конечный Замысел, от которого не будут отступать ради одной, безусловно прекрасной, кариатиды. Которая заведомо сделает выбор против колонн и в пользу обвивающего её плюща: ну, он разрушает мелкие трещины, делая их большими, зато не претендует на её груз! В один прекрасный день кариатида обнаруживает себя на складе или в мастерской реставратора.

В переводе на событийный язык – нарушается здоровье, в неожиданном виде предстают прежние связи, близкие люди. Логичная цепочка бунтов и конфликтов, ультиматумов и расставаний для кариатиды неожиданна. И уж точно её – каменную, непоколебимую – невозможно уложить на больничную койку. Не существует такой болезни, как депрессия. После операции нужно вставать на второй час. И идти. В тренажёрный зал. На совещание. На рынок за продуктами, а дома ещё гора неглаженых вещей.

Архитектор изымает творение из привычной ему обстановки, чтобы открыть глаза: без неё справляются. Без неё жизнь продолжится. Кариатида воспринимает это как изощрённое издевательство: она оказывается среди тех, кого всю жизнь подсознательно презирала за тунеядство, слабоволие, за то, что они не испытали и не подняли всё то, что довелось ей. Среди проигравших! Для неё неоспоримы законы компьютерных игр: новый уровень тяжелее предыдущих, иначе это не продвижение вперёд.

Таково потрясение кариатид, столкнувшихся с порогом качественных изменений. С тем, что ни вес, который ты поднимаешь, ни скорость, с которой ты печатаешь, не определяют твою сущность. Годовой доход, впрочем, тоже. И, лишившись обозначения себя как функции, кариатида должна найти новую точку опоры: внутри себя, а не снаружи, на чертеже, который ей вовсе не принадлежит. Она не может контролировать чертёж! И не может нести ответственность за замысел в целом, какой бы сильной она ни была фактически или же в своём воображении.

Словно в легендарном танце покрывал, статую-кариатиду от живого мира отделяют несколько вуалей, прозрачных по отдельности и непроницаемых, когда наброшен весь комплект.

Первое покрывало – тотальный контроль происходящего, будущего, возможного, потенциального и мимолётного.

Это именно у неё, кариатиды, контролёр может обнаружить и разовый билет, и годовой проездной одновременно. В сводках санэпидстанции отмечено, что нынешней весной стало больше клещей? Всему клану в законодательном порядке в лес и на зеленые поляны не ходить!

Это как раз та начальница, что не спит ночами, сверяя цифры в отчётах за весь отдел. И так годами, десятилетиями. Список можно продолжать до бесконечности, но он вовсе не вызван неумением кариатиды справляться с кризисной ситуацией. Просто кто, как не она, оградит всех вверенных ей от проблем? Ведь потом «а я же говорила», а окружающие так беспечны. Никаких нервов не хватит, чтобы их удержать и не пускать.

Лишаясь контроля, она теряет опору в жизни, ощущает себя ненужной – её мир рушится. Она судорожно ищет новое контролируемое пространство, предмет. Дети повзрослели, «отбились от рук», значит, надо взять под контроль внуков. Да много ещё чего в мире, что можно контролировать… Например, Президента. А что он делает? Как живёт? И она смотрит внимательно новости, читает, чтобы «быть в курсе».

Второе – иллюзорность «других живых».

На самом деле кариатида очень чувствительна, особенно к негативу. Но при этом все, кого она ментально «держит», для неё вроде фантомов. Хочешь не хочешь, а перевари мой бесценный опыт, которым я безвозмездно делюсь с тобою. И бунт человека с манифестом «мне нужен мой собственный опыт» приводит кариатиду в замешательство, которое может закончиться обидой, яростью или же холодным отторжением предателя.

Сбрасывая это покрывало, она вначале особо остро будет ощущать отдельность и самодостаточность каждой биологической единицы, которую считала своей подотчётной. Куда пошёл? Зачем упал? Но ведь я же говори… И вот тут главное не посыпать голову пеплом от уже сожжённого покрывала.

Третье – торжество истины.

Разумный взгляд кэрролловской Алисы опирается на физические законы и явления природы. Если выпить яд – почувствуешь недомогание, а если выйти под дождь – намокнешь. У кариатиды список гораздо длиннее. То полезно, а это – вредно. Инстанции вымогают взятку, а зелёное идёт только рыжим. Каждый постулат весом и проверен её бесценным опытом. Мир неизменен, а главная истина, которую кариатида проповедует, сама того не подозревая, – должно быть тяжело.

И нужно упорно трудиться.

Это признак настоящего пути.

Поставьте её перед простым вопросом «Зачем?» – и плотное покрывало упадёт, открывая перед ошарашенной каменной девой мириады вариаций. Необходимость целеполагания, а не просто процесс испытания себя на прочность (пожизненный!) взволнует её не на шутку.

Осознание того, что Мир не только цифра и порядок, но волна и непредсказуемость, разрушает её сферу, а точнее, кристалл жизни. Понимание того, что женщина – вода и может течь, а не только быть глыбой льда, вводит её в ступор.

Но мир идёт в сторону текучести…

И что делать? Продолжать оставаться каменной? Так это же опасно! А чувство опасности у кариатид существует. И вот они табунами бегают по тренингам – ищут спасение.

Четвёртое – покрывало недоверия.

Тут всё просто. Кариатиде известно, на что способны люди.

«Спасибо, не надо».

Это переводится как «никто ещё не сделал мне хорошо». Так сделай сама! Вот как всегда всё сама, так и хорошо тоже сделай. Только вот очень много самых-важных-дел, да и образца «хорошо» под рукой не имеется.

Кариатида допускает себя двигаться в направлении снижения дискомфорта, а вот повышать комфортность своего существования ей пока не под силу. Хотя какие могут быть важные дела, если ты уже стоишь в мастерской в очереди на реставрацию?

Недоверие во всём, всему миру. Особенно миру мужчин. Мужчина сказал комплимент?! Стоп! Опасность! Ведь за этим последует постель… Кошмар!

Когда спадают вуали, обнажённый мир кажется слишком близким, шумным и опасным. Кто знает, на что способна вся эта ярмарочная шушера, дай ей волю? Пока на плечах лежал груз, он же гарантировал защиту: если сбросить его вниз, мало никому не покажется. А теперь? Занятость равнозначна тому, что личность состоялась. И если не подпирать собою строительные блоки, то что предъявить во внешний мир, когда он обратит внимание на свободную кариатиду?