Новая власть. Какие силы управляют миром - и как заставить их работать на вас - Генри Тиммс

И все эти контакты сошлись воедино, образовав идеальный треугольник. «Невидимые дети» нашли правильные способы привлекать, вдохновлять и вознаграждать своих приверженцев.

Однако даже через восемь лет после начала кампании, несмотря на всю сбалансированность треугольника и энергичность участников движения, перед ними по-прежнему стояла важнейшая проблема.

Джозеф Кони продолжал творить свои злодеяния.

«Следующие 27 минут — это эксперимент…»

«Невидимые дети» были разочарованы. Они заработали репутацию инновационного общественного движения. Их обожала целая армия молодежи. Но их молодые основатели не могли считать свою миссию выполненной, пока Джозеф Кони не предстал перед судом.

Поэтому (в каком-то смысле просто от отчаяния) они решили двинуться в совершенно ином направлении.

Им требовался мощный всплеск известности. Им было необходимо, чтобы имя Кони зазвучало повсюду. Основатели движения полагали: возможно, благодаря этому им все-таки удастся завершить историю, которую они начали почти десятилетие назад. С помощью успешных, но все же локальных (проводимых в школах и студенческих кампусах) проектов нельзя было достаточно широко распространить информацию.

И тогда организаторы движения решили направить все свои усилия и ресурсы на создание нового фильма, который они планировали выпустить в прокат совершенно по-иному. Вместо того, чтобы обратиться к проверенной роуди-модели (когда каждая локальная организация сама представляет контент своему сообществу), организаторы решили выпустить фильм непосредственно на рынок. Они рассчитывали на вирусный эффект. Фильм назвали «Кони-2012» [254].

Успех превзошел самые смелые их ожидания. Картину выпустили 5 марта, и уже через неделю ее посмотрели 100 млн человек (длительность видео составила почти 30 минут, и никто не предполагал, что многие захотят смотреть такую продолжительную киноработу на телефоне или ноутбуке). Фильм провозгласили «самым вирусным видео в истории» [255]. Как показали социологические опросы, более половины американцев из категории «молодые совершеннолетние» хотя бы слышали об этой картине [256].

«Кони-2012» был амбициозной, вдохновляющей и драматичной работой, задевающей все эмоциональные струны. Закадровый текст читал харизматичный лидер «Невидимых детей» Джейсон Рассел, который много раз появлялся и в кадре: иногда камера даже разворачивалась, показывая его прелестного маленького сына, вместе с отцом обещавшего «остановить Кони». На создание фильма не пожалели сил, и результат свидетельствовал о том, что кинематографическое образование Рассел получал не зря.

Призыв к действию, сопровождавший это видео, был хорошо продуман. Более того, для того времени он представлял собой настоящую новацию. Основатели движения запустили специальный сайт, через который можно было легко адресовать твит «двадцати людям, формирующим культуру, и двенадцати людям, формирующим политику, — чтобы они использовали свою власть ради благой цели» [257]. Посетителей сайта просили обратиться к таким известным личностям, как Марк Цукерберг, Джастин Бибер, Билл О’Райли, Опра Уинфри, — чтобы помочь «сделать Кони знаменитым» [258].

Ролик продвигало уже существующее сообщество сторонников «Невидимых детей» — особенно его пылкая тинейджерская база поддержки (в основном к ней принадлежали подростки женского пола). Похоже, упорная восьмилетняя работа сообщества наконец стала приносить плоды. При необходимости сторонники движения сами являлись в нужное место, чтобы выступить в защиту своего начинания. Джилад Лотан из медиакомпании SocialFlow отмечал: «Это движение зародилось не в мегаполисах, а скорее, в городах средних размеров, разбросанных по всем Соединенным Штатам» [259]. Однако затем база «связующих элементов» обратилась к бесчисленным знаменитостям. Не прошло и нескольких часов после взрывного старта нового этапа кампании, как фигуры вроде Опры Уинфри начали отвечать (отчасти словно бы оправдываясь). Опра написала в своем Twitter: «Спасибо фолловерам за инфу о том, как остановить #LRAviolence [насилие со стороны LRA[37]]. Знаю о проблеме. Поддержала акцию своими $$ и голосом. Буду и дальше. #KONY2012»[38] [260]. Кампанию подхватили крупные СМИ, начав рассказывать о всплеске интереса к этой проблеме и тем самым еще шире распространяя сведения о фильме. Сам Боно заявил, что внезапно прославившийся Джейсон Рассел заслуживает «Оскара» [261]. Фамилия Кони мелькала повсюду.

Но потом что-то пошло совсем не так. Сайт «Невидимых детей» рухнул от колоссального наплыва посетителей. Не выдержал и Джейсон Рассел: всего через несколько дней после выпуска фильма он пережил психический срыв и какое-то время разгуливал нагишом по улицам возле своего дома [262]. Разумеется, его прогулку кто-то снял на телефон. Это видео тоже стало вирусным.

Эти две неприятности спровоцировали мощную негативную реакцию. Масса интернет-пользователей, поддавшихся стадному инстинкту, находила жестокое вуайеристское удовольствие в публичном обсуждении психического кризиса Рассела. А похвалы таких фигур, как Боно, утонули в воплях бесчисленных критиков и скептиков, теперь настроенных решительно против «Невидимых детей». Поднялся такой шум, что некоторые крупные издания завели отдельные блоги по этой теме [263].

«Невидимых детей» обвиняли в диванном активизме, комплексе белого спасителя, нарушении приличий, сомнительных сделках, скрытом миссионерстве, колониализме, патернализме, а также в том, что они работают на ЦРУ. На лидеров движения обрушились многочисленные нападки: бедняг называли опасно наивными, безмозглыми, безрассудными и невыносимо снисходительными. Влиятельные фигуры африканского общества заявляли, что «Невидимые дети» борются не с той проблемой и выбрали для этого неподходящее время. Свое мнение начали высказывать и неправительственные организации, давно работающие в этой сфере: некоторые из них почувствовали, что их место пытаются узурпировать. Знаменитости, которые вначале поддерживали кампанию, переключились на другие проблемы. Один студент завел в Tumblr аккаунт «Видимые дети», набравший огромную популярность: здесь предлагался увлекательный контрсюжет, ставивший под сомнение финансовую политику «Невидимых детей» и их стратегию [264].

Противодействуя всему этому, «Невидимые» отчаянно пытались рассказать миру свою историю. Но их сайт по-прежнему лежал, их лидер — тоже (в больнице), а их 19-летняя стажерка-пиарщица по имени Моника вряд ли могла вовремя обработать четыре тысячи электронных писем с вопросами журналистов. Несмотря на годы неустанных усилий, общественность теперь воспринимала движение сквозь два очень примитивных фильтра: тревожащую простоту их фильма и патологическую тревожность их основателя.