Как возрождалась сталь - Сергей Зверев

– Ты сам сказал, что катер неисправен, – возразил командир бригады. – Рыбак сказал, что за ним отправился его знакомый, вот он его и забрал.

– Но катер знакомого там же, в море. И тоже пустой. Знаю, вы сейчас скажете, что их еще кто-то подобрал. Только второй катер исправен, а подобрать их могли те, с кем вступал в перестрелку второй человек. А он офицер ФСБ и работал на мосту под прикрытием. Тот, кого он преследовал, тоже исчез.

– Что ты предлагаешь? – устало спросил командир бригады.

– К вам должен сейчас уже прибыть майор Вязников из краевого Управления ФСБ. Мы с ним говорили, он вам изложит наш план.

Через десять минут после разговора по рации Вязников выпрыгнул из вертолета и, пригнувшись, побежал к группе офицеров, ожидавших его на краю вертолетной площадки. Командир бригады, пожав майору руку, пригласил его садиться в машину, чтобы ехать в штаб, но Вязников упрямо замотал головой, доставая из внутреннего кармана пиджака на ходу карту, сложенную в несколько раз.

– Товарищи офицеры, времени нет кататься на машинах и заседать в кабинетах, – торопливо заговорил он, расстилая карту на капоте машины. – Прошу вас к карте. Хочу поблагодарить командование за высокую боевую выучку личного состава. Найти за полчаса на побережье место перестрелки и стреляные гильзы – это, надо признать, высокое мастерство.

– Благодарю, – кивнул командир бригады. – Так что вы предлагаете? Я так понял, с мичманом Тарасовым вы уже набросали план действий?

– Да, Тарасов хорошо знает, на что способен его командир, а еще он хорошо знает акваторию Азовского моря и северной части Черного. Я вам докладывал, что мы засекли украинскую яхту «Южная ночь», которая под видом прогулочной яхты бизнесмена часто курсирует в районе строительства моста и заходит в наши территориальные воды. С помощью вашей аппаратуры и ваших бойцов мы смогли сфотографировать нескольких пассажиров яхты. Один из них, мы полагаем, он и есть руководитель всей операции по проведению диверсии на мосту, полковник украинской разведки Ложичко. Второй – известный экстремист и диверсант Бородун. Но Бородуна мы взяли в Крыму при попытке взять в заложники семьи рыбаков.

– Это семьи рыбаков, которых заминировали на их баркасе и направили его на мост?

– Так точно, – подтвердил Вязников. – Бородун дает показания, от него у нас уже есть сведения и об этой яхте. Она, кстати, в ту ночь, когда пропали ваш офицер и сотрудник Главка ФСБ, крутилась возле моста и курсировала на траверзе острова Тузла. Так что у нас есть все основания полагать, что наши офицеры захвачены в открытом море и доставлены на эту самую яхту. И ее придется брать.

– Вам? – спросил командир бригады.

– Нет, – улыбнулся обезоруживающей улыбкой Вязников, – вам! Ваши боевые пловцы заточены на такого рода операции. Они все сделают чисто, быстро и без шума.

– Я согласен вам помочь, товарищ майор, но и вы поймите меня, что такого рода операции я не могу проводить по собственной инициативе. Мне нужно разрешение командования. Ведь мне придется использовать боевое подразделение для атаки на иностранное судно. Да еще, возможно, не в нейтральных водах, а в украинских территориальных.

– Вы получите разрешение и соответствующий приказ, – пообещал Вязников. – Самое позднее, через тридцать минут. Сейчас яхту засекли в западной части Азовского моря. Она вяло курсирует от Бердянска до Белосарайской косы километрах в 8–10 от берега. Если вы получите приказ на захват, то брать ее придется чуть ли не на глазах стоящих на рейде сухогрузов, которые ожидают своей очереди на погрузку зерна в Ейском порту.

– Яхту нужно будет после захвата уводить оттуда, – заметил командир бригады. – Я полагаю, обыскивать нам ее придется не час и не два, а пару суток. И делать это надо не в Ейском лимане.

– Мы с Тарасовым покумекали, – Вязников показал на карте пальцем. – Лучше всего увести ее в район Бейсугского лимана.

– Да, в Ахтарских лиманах линкор спрятать можно, – согласился командир бригады.

– И еще, товарищи, – Вязников посмотрел на офицеров. – Мичман уверен, что нам нужно прочесать все квадраты, через которые яхта проходила этой ночью. Он полагает, что капитан-лейтенант Большаков обязательно найдет способ покинуть судно и уйти в море. И он сейчас может быть на плаву. А это весь путь от Керчи, до Арабатской Стрелки и потом на север в сторону Мариуполя.

– Это нереально, – попытался возразить кто-то из офицеров, но командир бригады строго и задумчиво посмотрел на него, остановив возражение одним только взглядом.

– Большаков может все, – заявил он. – Он на учениях такое отчубучивал, я думал, погоны на моих плечах не удержатся. Он отличный пловец, грамотный боевой офицер. Прислушаемся к словам мичмана и займемся прочесыванием акватории. Я вышлю катера с аппаратурой, подниму по тревоге весь личный состав. Но нам понадобятся и вертолеты.

– С вертолетами решим, – кивнул Вязников. – Вертолеты поднимут с Кировской авиабазы. Приказ им подготовят, а мы поставим задачу.

Андрей Большаков знал, что с этой проблемой ему столкнуться придется очень скоро. Не имея гидрокостюма и находясь в среде, температура которой ниже температуры человеческого тела, он неизбежно начнет замерзать. Чтобы не замерзнуть, нужно все время двигаться, но человек не может плыть без отдыха. А потом начинает суммироваться физическая усталость и ощущение скованности в мышцах, которые продолжают остывать. И тогда все зависит от подготовки человека. Сумеет он удержаться на поверхности, значит, выживет.

Солнце поднялось почти в зенит, и спецназовец с удовлетворением отметил, что он еще в состоянии плыть. Главное, соблюдать баланс: не переутомляться резкими движениями и слишком энергичными гребками, но и оставаться все время в движении, гонять кровь по сосудам. Кровь питает мышцы кислородом, и они работают, сокращаются, согреваются. А еще помогал северо-восточный ветер, который господствовал над Азовским морем вот уже несколько дней. Постоянно дующие ветра формируют течения и сейчас одно из них несло Большакова к югу.

Посмотрев на линию берега, он прикинул расстояние. Наверное, около километра. Видно даже, что там какой-то населенный пункт. Наверное, Стрелковое, а это пока украинская территория. Надо еще плыть на юг. Спецназовец понимал, что, доплыв до российской части Арабатской Стрелки, он окажется на пустынной косе, по которой до ближайшего населенного пункта ему придется идти еще десятки километров. Без еды и без воды. Но идти – это вам не плыть. Там солнышко, там теплый песок. А ну-ка, хватит, рыкнул на себя Большаков и снова стал грести.

Первое, что он почувствовал, это приближение судороги в правой ноге. Там, где он получил на яхте сильный удар. «Чтоб тебя», – ругнулся он. Если ногу сведет судорогой, то только стараться добраться до берега или пытаться держаться на воде. Но, не ожидая помощи, просто так лежать смысла нет. Замерзнешь и пойдешь ко дну. И он стал плыть, работая только руками и одной ногой. Сразу почувствовалась усталость, сразу стали ощутимо тяжелыми конечности. Грудь уже давило водой и холодом. Озноб стал заметно быстрее пробираться внутри к легким, к сердцу. И чтобы не думать о смерти, о том, что он, скорее всего, не доплывет до берега, Большаков стал думать о Ложичко и украинских диверсантах на борту яхты. Он распалял себя злостью, мысленно поносил их последними словами и обещал им устроить такой ад на борту, когда туда доберется, что они пожалеют, что на свет родились.