Первая Арена. Охотники за головами - Морган Райс

Сумоист медленно и зловеще пересекает ринг, направляясь к лежащему вниз лицом без сознания мужчине. Приблизившись, он неожиданно падает на колено и приземляется прямо на поясницу мужчины.

Я отворачиваюсь, не желая это видеть, ужасно сочувствуя маленькому, беззащитному человеку. Я не понимаю, почему они не закончат на этом. Ведь ясно же, что сумоист победил.

Но они очевидно не собираются заканчивать. Сумоист берет обмякшее тело соперника обеими руками, поднимает его и кидает лицом вперед через весь ринг. Человек ударяется о металлическую клетку и снова валится на пол. Толпа неистовствует. Его тело приземляется в неестественном положении и я уже не знаю, жив он или мертв.

Борец все еще не удовлетворен. Он поднимает руки и снова медленно обходит ринг под скандирование толпы.

«СУ-МО! СУ-МО! СУ-МО!»

Рев достигает своего пика, когда сумоист пересекает ринг последний раз, поднимает ногу и опускает ее на горло своего беззащитного противника. Он встает на него обеими ногами, раздавливая. Глаза человека широко раскрываются и он вытягивает обе руки, пытаясь избавиться от ног на своей шее. Но попытки его тщетны и через несколько секунд борьбы он наконец останавливается. Его руки, ослабев, падают по обе стороны. Он мертв.

Толпа с ревом вскакивает на ноги.

Сумоист берет мертвое тело, высоко поднимает его над головой и швыряет через ринг. В этот раз он целится прямо на выпирающий шип, на который и натыкается тело. Тело прилипает к краю клетки, из живота торчит штырь, кровь течет рекой.

Толпа бьется в исступлении.

Меня сильно толкают и я выхожу на яркий свет, направляясь вниз по проходу на стадион. Когда я вхожу, я понимаю, где собственно нахожусь: это бывший спорткомплекс Мэдисон-сквер-гарден. Только теперь место обветшало, кровля обвалилась так, что внутрь попадает солнечный свет и дождь, трибуны разъедены и покрыты ржавчиной.

Толпа, должно быть, замечает меня, потому что зрители поворачиваются в моем направлении и шумят в предвкушении. Я смотрю вблизи на кричащие и оживленные лица и вижу, что все они – биожертвы. Их лица деформированы, расплылись. Многие не толще спички, они истощены. В них сочетаются самые садистские образы, которые я когда-либо встречала, а здесь их бесконечное количество.

Меня ведут по проходу прямо к рингу, и, когда я дохожу до него, я чувствую на себе тысячи глаз. Слышится улюлюканье и неодобрительные возгласы. Очевидно, они не жалуют новеньких. Или же только меня.

Меня проводят вдоль ринга и подталкивают в сторону небольшой железной лестницы на краю клетки. Я гляжу на сумоиста, который грозно смотрит на меня сверху вниз изнутри ринга. Я смотрю на мертвое тело, все еще висящее на клетке. Я колеблюсь: мне совсем не хочется лезть на ринг.

Меня сильно толкают дулом ружья в поясницу и у меня нет другого выбора, как сделать свой первый шаг на лестницу. Затем другой, и другой. Толпа ликует, а у меня подкашиваются коленки.

Охотник открывает дверь в клетку и я шагаю внутрь. Он захлапывает ее за мной и я неосознанно вздрагиваю. Толпа снова одобрительно ревет.

Я поворачиваюсь и оглядываю стадион, выглядывая Бри, или Бена, или его брата – или хотя бы просто дружелюбное лицо. Но там таких нет. Я заставляю себя посмотреть через ринг на своего соперника. Сумоист стоит там, глядя на меня сверху вниз. Он скалится, затем разражается смехом, глядя на меня. Я уверена, что он думает, что меня будет легко убить. Я его не виню.

Сумоист поворачивается ко мне спиной и широко разводит руки, встречая толпу и требуя поклонения. Очевидно, я его не беспокою и он считает этот матч завершенным. Он уже празднует свою победу.

Неожиданно в моей голове раздается голос папы:

Всегда будь той, кто начинает драку. Никогда не сомневайся. Неожиданность – твое лучшее оружие. Драка начинается тогда, когда ТЫ ее начинаешь. Если ты хочешь, чтобы твой соперник начал ее – ты уже проиграла. Первые три секунды боя определяют его исход. Вперед. ВПЕРЕД!

Голос папы кричит у меня в голове и я позволяю ему захлестнуть себя. Я непрерывно думаю о том, что это безумие, и что мой соперник намного превосходит меня. Но все, что я знаю, это то, что если я ничего не сделаю, я умру.

Я позволяю папиному голосу вести меня, будто передавая контроль над своим телом кому-то другому. Я обнаруживаю, что лечу через весь ринг, целясь в сумоиста. Он все еще стоит спиной ко мне, руки все еще подняты, он наслаждается зрелищем. И сейчас, хотя бы в этот миг, он незащищен.

Я бегу по рингу и каждая секунда длится для меня вечность. Я сосредотачиваюсь на том факте, что я все еще в боевых ботинках с железными носками. Я делаю три огромных шага и, прежде, чем сумоист успевает отреагировать, подпрыгиваю в воздух. Я лечу, ведомая импульсом, и тщательно целюсь точно в тыльную сторону его левого колена.

Чем они больше, тем тяжелее падают, слышу я голос папы.

Я молюсь, чтобы он оказался прав.

У меня есть только один шанс.

Со всей силы я пинаю его сзади колена. Я чувствую удар своего железного носка по его мягкой плоти и молюсь, чтобы это сработало.

К моему удивлению его колено подгибается и он приземляется одной ногой на ринг, сотрясая его своим весом.

Толпа заходится в удивленном и радостном крике, по всей видимости, не ожидая этого.

Самая большая ошибка, которую можно допустить в драке, это ударить кого-то и уйти. Ты не выигрываешь драку единственным ударом или пинком. Ты выигрываешь их комбинацией. После того, как ударишь его, ударяй снова. И снова. И снова. Не останавливайся, пока он не будет неспособен встать.

Сумоист начинает поворачиваться ко мне, на его лице написан шок. Я не жду.

Я разворачиваюсь и наотмашь ударяю его точно по задней стороне шеи. Он падает лицом вниз, тяжело ударившись об пол, отчего тот затрясся. Толпа бушует.

Я снова не жду. Я высоко подпрыгиваю, чтобы сделать удар с отскока, приземляясь каблуком на его поясницу. Затем, без промедления, я поворачиваюсь и сильно ударяю его по лицу, целясь носком прямо в висок. Слабое место. Я бью туда снова, и снова, и снова. Вскоре он весь в крови и пытается закрыть голову руками.

Толпа сходит с ума. Все вскакивают со своих мест, крича.

– УБЕЙ ЕГО! – кричат они. – УБЕЙ ЕГО!

Но я колеблюсь. От одного вида его, обмякшего, лежащего тут, мне тошно. Я знаю, что это не дело – он безжалостный убийца – но все же никак не могу собраться, чтобы прикончить его.

Это моя большая ошибка.

Сумоист пользуется моим замешательством. Прежде чем я успеваю сообразить, что к чему, он протягивает руку и хватает меня за лодыжку. Его рука огромная, нереально огромная, она обхватывает мою ногу, как веточку. Одним легким движением он поднимает меня за ногу, закручивает и бросает через весь ринг.

Я влетаю в железную клетку в паре сантиметров от штыря и падаю на пол.