Я люблю Голливуд - Линдси Келк

— Я же сказала, он был недоволен, — буркнула я и подала официанту кредитку, даже не взглянув на счет. — Но он же все поймет, да?

— Это твой бойфренд, откуда мне знать, — сказала Дженни, передавая мне свой блеск для губ. Она очень тщательно относится к мелочам. — Ты сама как думаешь?

— Я думаю, что нам пора перестать говорить о парнях, а. нужно сесть в машину и поехать купаться. — Я приняла у официанта мою карту и чек. — А если здесь есть СПА; закажем: массаж. У тебя все-таки отпуск, а у меня свободное время до завтра, до одиннадцати утра.

— Хорошо сказано, Энджи! — Дженни встала и начала собирать наши пакеты. — Мне всегда нравился твой образ мыслей.

Ровно до той минуты, когда на следующее утро лимузин Джеймса остановился у «Голливуда» в четыре минуты двенадцатого, я ждала звонка от Блейка, с тем что они не приедут и что интервью отменяется. Но они приехали, а я их уже ждала — в огромных темных очках Дженни, со старбаксовским кофе в руке и красивой, но уже немного потрепанной сумкой от Марка Джейкобса на плече. Глубоко издохнув, я успокоилась насчет интервью, открыла дверцу и сразу поняла, что если вчера я назвала Алекса недовольным, а Мэри рассерженной, то для Блейка понадобятся более сильные эпитеты.

— Вот почему эти сраные интервью «один день из жизни» никогда не получаются, — бушевал он, сверля меня глазами, когда лимузин отъехал от отеля. — Вы будете молчать как рыба, пока мы не приедем в гостиницу. Надо было сразу договориться о часовой встрече с журналистом и секьюрити, и этого никогда бы не случилось.

Я не могла спорить с его логикой.

— А там будет бутилированная вода? — спросил Джеймс.

— Конечно, — прошипел Блейк, глядя на меня.

— А такое крошечное печенье?

— Нет, потому что в этом месяце ты не ешь углеводы.

Блейк скрестил руки на груди и окинул меня самым двусмысленным взглядом.

— Блейк, успокойся, Энджел не виновата.

Джеймс осторожно положил руку на плечо ассистента. Я сняла очки и приняла самый невинный вид.

— Да, мерзкие снимки — это твоя вина, я тебе уже говорил, — ответил Блейк, продолжая смотреть на меня. — И еще твоя вина в том, что она до сих пор здесь. Но я вам обоим заявляю — хватит! С этой минуты я не отойду от нас ни на шаг.

— Я понял, Блейк. — Джеймс легко улыбнулся. — Мы клянемся играть по твоим правилам. Но если мы будем говорить целый час, я захочу кофе. «Кофе Бин» за углом; можно, мы что-нибудь возьмем? Ты же знаешь, я ненавижу гостиничную бурду.

— Отлично, — сказал. Блейк, не сводя с меня испепеляющего взгляда. — Пусть она сходит и купит тебе кофе.

— Ты хочешь, чтобы Энджел вышла из лимузина и заказала мой любимый кофе в кафе, где я часто его беру? — Джеймс перегнулся через сиденье и взял меня за руку. Я подавила нервный смех. Ах, эти нервы… — Блейк, да ты же только подольешь масла в огонь! «Кофе Бин» кишит папарацци!

— Кишит, — хрипло подтвердила я.

— Я сказал: ни слова, пока мы не приедем в отель, — предупредил Блейк, выходя из лимузина.

Я сдерживала дыхание, пока не захлопнулась дверца.

— Извините, — задушено пискнула я. — Я понимаю, что смешного мало…

— Энджел, одну секунду. Джек, — сжав мою руку, Джеймс тронул кнопку микрофона и сказал водителю: — Когда мы подъезжали, я, кажется, видел несколько паппараци. Нельзя ли переставить машину? Ну хотя бы к «Пинкберри» на Беверли-Хиллз?

Неясный силуэт за тонированным стеклом кивнул, и мы поехали.

— Какое облегчение, правда? — вздохнул Джеймс, вольготно положив руки на спинку сиденья. — Блейк просто с ума сошел при виде этих снимков в Интернете.

— А сейчас он что, успокоится? — запаниковала я. — Нужно за ним вернуться. Джеймс, он же в журнал позвонит! Я на волоске от увольнения. Если он им позвонит…

— Не позвонит. — Джеймс снял несуществующую пушинку с синей рубашки. — Сколько раз мне вам говорить — Блейк не может ничего отменить. А журнал не может вас уволить. Я вчера сразу послал им е-мейл, как только увидел фотографии. Я согласен дать интервью только вам, и они это знают.

— Бессмыслица какая-то… — Я потерла виски, стараясь не думать, что рубашка точь-в-точь цвета его глаз. — От меня вам только неприятности и беспокойство. Вы могли пригласить настоящего интервьюера на часовое интервью в гостинице и избавить себя от хлопот. А снимки? Разве они вас не возмутили, не расстроили?

— Вы в самом деле не читали обо мне до нашей встречи? — Джеймс покрутил головой. — В Интернет просачивалась информация и похуже. Фотографии, видеозаписи — словом, такие вещи, которые я не показал бы моей матери. И с чего мне сидеть в номере и повторять осточертевшую байку о новом фильме, о том, что мне нравится в Лос-Анджелесе, скучаю ли я по Англии и тому подобное, когда я могу есть бургеры и говорить с вами о реальных вещах?

— Логично, — согласилась я. — Но вас действительно нисколько не задели эти снимки?

— Меня задело, что они доставили беспокойство вам. Я-то к ним привык, — пожал он плечами. — А девушки, с которыми я снят, как правило, давно освоились в такого рода ситуациях.

Он даже не покраснел, поэтому я покраснела за нас обоих.

— И еще хочу извиниться, что с самого начала не предупредил. Когда замечаешь папарацци, обычно уже поздно, — сказал он, вглядываясь в окно. Я тоже посмотрела в окно на буквы «Беверли-Хиллз», установленные на безупречно ухоженном газоне. Не совсем как надпись «Голливуд», но все равно волнующе. — Как ваша подруга, нормально вернулась в гостиницу?

— Ну, она осталась очень недовольна, — нехотя созналась я. — Но шопинг ее немного успокоил. Спасибо, кстати, до сих пор в себя не приду… Но вы не должны были этого делать…

— Не стоит об этом, — отмахнулся он от моего блеяния. — А ваш друг Джо?

— Я его не видела. Извините, ради Бога, он перешел все мыслимые границы. — Мне просто не верилось, каким ослом Джо показал себя в баре. — И я позавчера уже говорила, что он мне не друг.

— Да, этот парень немного… — Джеймс замолчал. — Ну, забудем. В жизни нет таких проблем, которые нельзя решить замороженным йогуртом.

— Господи, вы говорите просто как женщина! — не выдержала я. — Хотела бы я послушать, как вы повторите это в Шеффилде!

— Молчите и доставайте кошелек, — сказал он, когда мы остановились у обочины. — Платите вы.

— За йогурт? — Я выбралась из лимузина после Джеймса. — М-да, справедливая компенсация за все, что мы вчера накупили.

— Ха, зато мне не придется платить за дорогой замороженный йогурт!

— Эх, забываете вы свои корни, Джим Джейкобс, — прищелкнула я языком.

Оказалось, замороженный йогурт «Пинкберри» обладает легким магическим действием. Джеймс положил себе ананас и клубнику, а я натрусила в свой стакан кокосовые хлопья и шоколадные чипсы. И с десяти долларов мне еще дали сдачи.