Дохлокрай - Дмитрий Манасыпов

Семеныч поморщился, в очередной раз окунувшись в мысли стандартного слизняка, имеющего диплом и не имеющего знаний с опытом, считающего себя городским хищником и пускающим слюни от вида не своей груди сивой мымры напротив. А с виду такой весь из себя положительный и сдержанный, аяяй… ну и мыслишки.

Стоит проучить?

– Может, не надо?

Семеныч повернулся, зыркнул горящими углями глаз. И ничего не сказал, вернувшись к паутине. Оставалось только следить дальше, лишь чутьем понимая происходящее. Даром он не обладал никогда. А тот, что имел… не помогал в таких случаях.

Семеныч подумал и… Ну точно, вон оно как. Как будто чуть щёлкнул незаметным для окружающих рычажком в живом процессоре модно-делового. Через какое-то время сдерживающий страх внутреннего барьера рухнет, и он полезет к девочкам. И нарвётся на хмурого индивидуума. Останется относительно целым и без серьезных переломов, так его счастье. Скорее всего, что останется, только вряд ли будет таким же самоуверенным потом.

И Семенычу явно нестыдно. А за что? Просто человек, не видевший жизни сложностей и считающий всех вокруг должными, получит свою долю унижения и боли. И? Полноте, оно полезно. Возможно, его дружки, казавшиеся внутри близнецами, начнут думать головой, а не чем-нибудь другим. Глядишь, упадёт процент изнасилований. Из-за которых каждый месяц в участки загребают бродяг и хулиганьё, закрывая глаза купюрами, которые вытаскивают из кожаных бумажников вот такие вот ухари.

О, неужели что-то интересное? Хм…

А вот сейчас он напрягся, следуя за невидимыми нитями, раскидываемыми Семенычем.

Девушка. Одетая нарочито безвкусно и вызывающе, стоявшая возле барной стойки. Что-то тянуло к ней сканнера, заставив уклониться от прощупывания улыбчивого отца небольшого семейства, у которого в голове давно созрел план по удобному уходу из семьи к молоденькой секретарше. И от гордо выпрямившегося солидного чиновника, наслаждающегося пирожным с вишенкой, а в голове рисующего забавные картинки с маленькой попкой десятилетней девочки, сидевшей справа от отца-изменщика. И от ее сестренки думающей только о своей школьной подружке и ее парне. Ну, любовный треугольник, с кем не бывает?

Семеныч положил руки на стол и задумчиво уставился на неё, нисколько не смущаясь того, что кто-нибудь может обратить на это внимания. И пригласил охотника, уже все понявшего. Итак, что у нас тут?.. Совсем свежее воспоминание:

Красный и приглушённый свет в кабинете, обитом шёлком. Она сама, совершенно другая: красивая, с буйной гривой волос, громко и хрипло дышащая. Из одежды: пояс с чулками. Со стеком в руке, презрительно смотрящая на жирную волосатую тушу, прикованную наручниками к кованой спинке кровати. Ну и что?

Клинок холодил поясницу. Рукоять привычно шероховато коснулась ладони. Да, мать твою, неужели вот так нагло?!

Она улыбнулась и подмигнула, призывно глядя ему в глаза. Оставалось только встать и пойти навстречу. Раз уж зовет, понимая: никуда не деться именно вот этому человечку. Да…

– Привет…

О-о-о, какой голос. Такой бархатный, с легкой хрипотцой, обещающей все-все и даже больше. Действительно, как же еще добывать пропитание?

Правило первое: стригой кормится не там, где живет.

Правило второе: стригой живет двумя жизнями.

Правило третье: стригой всегда настороже.

Все верно, да. Если только не зарываться, не быть настоящим, старым стригоем. И понимать: кто, в конце концов, придет по твою душу. А эти, что любитель ковыряться в чужих мозгах, что супер-оперативница, проворонили под носом такое вот чудо. Или?..

– Я Влада.

Да ладно? Какие интересные имена выбирают современные упыри.

Он не представился. Сел за стул рядом, попросил воды. И взял ее ладонь в свою. Крепко, не вырваться. И совершенно не увидел страха в глазах. Только любопытство.

– Я знаю, кто ты.

Даже так?

– И кто?

Женщина, на глазах чуть поменявшись, улыбнулась. Сверкнула клыками, тут же спрятав их в челюсти. А вот теперь он поверил.

– Старшие назначили тебе встречу.

– И?

– Я хочу договориться раньше.

– О чем?

Стригой снова улыбнулась. У нее получалось так хорошо… Этого не отнять.

Легкий флёр флирта. Легкое касание сознания. Легкий намек. Блеск шальных глаз, полуулыбка, едва задравшаяся юбка, открывающая колено и чуть-чуть само бедро. Именно так, крайне просто, она находила себе еженедельную пищу. Никто и не пытался связать тоненькую красивую девушку, стоящую на самой границе с молодой женщиной, и исчезновения людей. Даже сейчас, не захоти показать недавнюю удачную охоту, могли и не обнаружить.

– Мне не хочется жить здесь вне безопасности и покоя.

– Предложение?

– Есть… Есть место, там спят коконы.

– Старшие расскажут. А услуги, которую хочешь, не будет. Кровопийцам не место среди живых.

Стригой закусила тонкую светлую губу. Взглянула с… жалостью, как на глупого ребенка.

– Старшие не покажут всего. Им не надо вашей помощи во всем. Мрак дает силу не только своим детям. А живые… Их много. Я не пложу себе подобных. Мне нравится одиночество.

Он помолчал. Почему-то казалось, что стригой не врет.

– Где мне тебя найти?

Квадратный листок для записей нашелся у бармена. Вместе с ручкой. Адрес и телефон легли в память сами собой. А листок сгорел в пепельнице.

– Я знаю, тебе можно доверять. – женщина с темными алчными глазами встала. – И знаю не только это.

– Завтра вечером. Зайду до сумерек.

– Конечно, до сумерек. Квартиру увидишь сразу.

Он вернулся к своим.

Маша нахмурилась:

– Это что такое сейчас произошло?

– Переговоры. Нам не пора?

– Пора… – крякнул Семеныч. – Переговоры… Ничего не хочешь рассказать?

– Нечего пока рассказывать. Только догадки и намеки. Да и…

– Меньше знаешь, лучше спишь?

Он не ответил. Зачем, когда все и всё понимают?

Смеркалось. Фонтан чуть светился и пел невдалеке. Еще немного дождя даже и не намечалось. Троица перешла проезжую часть, помахав лениво катящимся запоздавшим автомобилям. Зашуршала мокрая листва. Пахнуло рекой, темной лентой плывущей за ограждениями. Высился черным истуканом князь, держащий хоругвь.

Музыка мурлыкала впереди. Фонтан, вроде бы уже закрытый к осени, вдруг еще раз прощался с горожанами, отбыв свое летнее теплое время. Последние аккорды созвали последний ажиотаж. Старшие Других выбрали место и время идеально.

– Вот потом и думай, – Маша сплюнула, – кто у них в городской администрации?