День джихада - Александр Щелоков

— Ты прав, спорить с этим трудно.

— Тогда одно условие, Полковник. Я тебе честно сказал, что знаю. Делай с информацией, что хочешь. Но мое имя нигде не должно произноситься. Ты меня не видел, я тебя не знаю…

Полуян поднял руку, согнутую в локте, на уровень плеча раскрытой ладонью вперед. Вадуд сделал то же самое. Оба разом двинули руки вперед. Их ладони встретились, закрепив договор.

— Может, зайдем ко мне домой? — предложил Полуян. — Чаю выпьем?

— Извини, спешу. Время теперь — деньги. Ясно?

— Откуда ты узнал, что я здесь? Или эта встреча была случайной?

— Зачем случайной? Обижаешь. Я тебе сказал: информация — это все…

Вадуд обернулся и махнул рукой. «Вольво», медленно двигавшееся по улице, подхватило его и быстро набрало ход.

Полуян протянул руку на прощанье и задержал ладонь Вадуда в своей.

Это сообщение встревожило Полуяна. Поначалу он собирался поставить в известность обо всем Резванова, но потом от этой идеи отказался. Контрразведчик обязательно подготовит и пошлет по команде донесение. Начнутся расспросы, откуда, мол, у него, у Полуяна, такая информация. Будут давить, трепать нервы. Да ну их всех подальше!

Надо действовать самому.

Орцхо Шавлахов подъезжал к блокпосту. Он сидел в черном «Мерседесе», а за ним следовал серебристый рефрижератор с надписью на бортах «Холодтранс».

Шавлахов отсутствовал в Ковыльной всего несколько дней, но то, что он увидел на въезде в станицу, неприятно удивило его. Пикет ГАИ превратился в блокпост. И само, сооружение стояло теперь на новом месте, а от старого пикета не осталось и следа.

От одного этого настроение Шавлахова упало. Перемены такого рода сулят неприятности. Говорят же, что даже крысы покидают дома, где часто передвигают мебель. Хитрым тварям не нравятся перестановки.

Сержант Тараненко взмахнул полосатым жезлом, указывая машинам, где им следует остановиться.

Шавлахов выскочил на дорогу, не ожидая полной остановки.

С обволакивающей любезной улыбкой, он по старой привычке и установившемуся здесь обычаю, вытащил наружу корзину отборных краснобоких яблок и поставил на крышку багажника.

— Угощайтесь!

Подошел Полуян. Бросил взгляд на яблоки, прошел мимо.

— Документы?

— Все в порядке, товарищ начальник. Техпаспорт, техосмотр — все как надо! Я люблю порядок.

— Я тоже, — Полуян не повышал голоса. — А порядок требует все проверить. Разве не так? Откройте багажник.

— Начальник! — Шавлахов картинно воздел руки, словно апеллировал к Аллаху. — Все сделаем. Все! Сперва угоститесь. Я от всей души. Скажите только, достану и чачу… Очень хорошая чача! Домашняя! Не хотите?

Полуян взглянул в удостоверение водителя.

— Господин Шавлахов, мы не у вас в гостях. Верно? У нас служба. Откройте багажник.

— Ваттай! — Фразу, обозначавшую крайнее недоумение, Шавлахов произнес совершенно искренне. — Ну и ну!

Он выглядел расстроенным: его угощение отвергли. Как можно жить в таких условиях на этом свете?! Люди должны радоваться, когда их угощают. Разве не так? Ну и ну!

Шавлахов был человеком тертым. По дорогам от Грозного до Моздока, от Моздока до Ростова и аж до самой Москвы ездил много раз. Ездил с толком, поскольку каждый рейс давал солидный навар, такой, за который тому же менту, вроде этого, надо вкалывать, не разгибаясь, год, а может, и два.

Шавлахов перевозил через территорию центральных областей России в Чечню оружие и боеприпасы. Случалось, что в обратном направлении, в сторону Эстонии, тащил с собой груз наркоты. Дело, конечно, опасное, поскольку, даже по его мнению, еще не все менты скурвились, и кое-кто из них еще побаивался служить своему карману. Но таких становилось все меньше и меньше.

Впрочем, и сам Шавлахов перешел с милицией на «вась-вась» не сразу. На обкатанных маршрутах новичков прищучивают бывает со всей строгостью, но сразу откупаться не позволяют. В основном у ГАИ имеются уже постоянные клиенты, и начинать новую игру с незнакомцами инспекторы не спешат. И для них это рискованно: неровен час, напорешься на очередную операцию «Чистые руки».

«Может, и здесь, на знакомом пикете, — размышлял Шавлахов, — сего дня проводится очередной фестиваль борьбы с поборами? И надо же так влипнуть! Да и в будущем опять же худо: кончится месячник „Чистых рук“, гаишники тоже озвереют и поднимут таксу…»

Багажник все же пришлось открыть. Сделал это Шавлахов с большой неохотой. В ящике под свежими огурцами у него лежали гранаты Ф-1. Оставалось надеяться, что их не обнаружат. Не станут же менты высыпать овощи на землю.

Все было сделано проще. Сержант вынул ящик из багажника, поставил его рядом с машиной. Потом провел над огурцами какой-то черной коробкой. Раздался протяжный писк.

Металлоискатель! Вот собаки, что учудили!

Два десятка гранат без взрывателей легли рядком на землю.

— Ваши? — Полуян был предельно вежлив.

— Черт меня попутал, гражданин начальник! — Шавлахов умел и каяться, и даже слезу пускать при нужде: все надо уметь, когда с ментами дело имеешь… — Нашел и забрал. Думал, в милицию сдать.

— Ну и что, сдали?

Наручники появились неожиданно, и самое неприятное — впервые в жизни Шавлахову пришлось их примерить на себя.

— Придется проверить и трейлер.

Обыск фургона с грузом капусты дал куда больший эффект. В деревянных ящиках обнаружили тридцать автоматов АКС-74У.

Стальные оковы перехватили и запястья водителя трейлера. Машины загнали на штрафную площадку. Шавлахова провели в помещение блокпосты.

— Пусть он выйдет, — Шавлахов кивнул в сторону Тараненко.

Полуян понял, о чем собирается вести разговор бизнесмен, и отрицательно мотнул головой.

— Он останется. Мы с сержантом в доле.

— Хорошо, начальник. — Шавлахов понял, что в его положении скупиться нельзя. — Пять кусков.

— Чего? — как о чем-то неприличном протянул Полуян.

— Пять тысяч долларов, — объяснил явным дуракам Шавлахов. — Каждому.

Полуян засмеялся. Посмотрел на Тараненко. Он знал, что все схватывает на лету.

— Слыхал, сержант, а ведь он хочет нас с тобой купить! И купить за какие-то копейки. Там у него одних автоматов…

— Э, начальник! Автоматы оставьте себе. Меня отпустите. Я сейчас развернусь и уеду…

— Ты что, дурак в самом деле? — теперь уже Тараненко посмотрел на Шавлахова с изумлением. — Ты где живешь, дорогой? Зачем нам тебя отпускать? Слыхал, что такое свободное предпринимательство? Да я уже через час продам и твоего «мерина» и трейлер, и все автоматы. Ты нам нужен, да, скажи?