Колдун со Змеева моря - Анна Гурова

– Морозко пробудился…

Велько не мог отвести взгляда от кургана. На его вершине все так же курился вихрь, сдувая снег до прошлогодней травы. Становилось видно, что это не просто огромный сугроб, а в самом деле древняя изба-землянка. На толстых бревнах, вкопанных торчком в землю по кругу, шатром стояла дерновая крыша. В избу вела низкая, обитая железом дощатая дверь. В тишине и безмолвии студеной ночи она медленно, со скрипом открылась сама собой. В дверном проеме клубилась непроглядная тьма. Еще миг, и тьма облаком поползла наружу, поднимаясь вверх столпом дыма, закрывая звезды…

Велько вдруг сообразил, что он может сделать. Пока пальцы совсем не онемели, он вытащил из тула «щучьи» гусли. Дерево мгновенно покрылось белой крошкой инея. Лишь бы струны не полопались! Слаживать их времени не было – Велько ударил по струнам и запел, глядя прямо в проем, откуда истекала тьма.

В какой-то миг Велько почудилось, будто вихрь на вершине кургана заплясал согласно пению струн. Затем вдруг взвыла метель, бросилась на него белой волчицей… Сраженный незримым ударом Велько упал навзничь, успев прижать к груди гусли.

Громко хлопнула, закрываясь, окованная железом дверь.

Ледяное дыхание угасло, темное облако расточилось в воздухе.

Нежата, опомнившись, кинулся к брату и принялся трясти его:

– Велько! Очнись!

Прозрачные зеленые глаза Велько неподвижно смотрели в звездное небо.

«Морозко брата забрал!» – цепенея, понял Нежата.

* * *

Велько открыл глаза. Он стоял на поляне, и вокруг все было белое. Белый снег, белые деревья… Только в беззвездном небе полыхали зеленые вихри. Никакого холода он больше не чувствовал – и сразу понял, что это означает. Печаль охватила душу. Он рос воином и был приучен не бояться гибели… Но так рано, так напрасно?

Велько опустил взгляд и увидел, что по-прежнему держит в руках гусли.

«Ах вот как, – подумал он. – Ну тогда мы еще поборемся…»

– Тепло ли тебе, молодец?

Шелестящий шепот, подобный шороху ветра в сосновых кронах, прозвучал сразу со всех сторон.

– Еще как, батюшка-мороз, – кашлянув, отозвался Велько. – Точно в бане!

– Славная песня, молодец. Спой еще!

– Как не порадовать тебя, добрый хозяин зимы? – отозвался юноша, ударил по струнам и запел.

Странно и неуместно звучала песня, славящая новорожденное солнце, в этом краю вечной зимы и беззвездной ночи. Велько и сам не знал, почему выбрал именно ее. Может, потому что в ней звучала надежда – все, что ему сейчас осталось. «А может, – подумал он, – зимний Велес точно так же, как и мы, с нетерпение ждет прихода нового солнца…»

– Еще играй… – словно в подтверждение его мыслей, зашептала зеленая ночь.

– Я бы рад, да мне домой пора, – вежливо возразил Велько. – Навья ночь к утру движется, новое солнце встречать пора! Слышишь его приближение? Чуешь лучи его теплые?

Велько убрал гусли и скинул полушубок.

– Уф, жарко!

– Жарко тебе?

Морозный ветер с размаху ударил его, словно о незримую ледяную стену. Сердце болезненно сжалось, горло перехватило – не вздохнуть. Велько стиснул зубы и стащил с себя рубашку.

– Жарко, мочи нет! – процедил он. – Еще чуть, и загорюсь!

Он раскинул руки и упал в сугроб.

В миг, когда жгучее прикосновение снега опалил его тело, оно вспыхнуло пламенем, превратилось в чистую мощь. Велько расхохотался, взмахнул легкими огненными крыльями, в которое обратились его руки, и взлетел над застывшим лесом…

* * *

Велько вздохнул и опустил веки. Рука разжалась, гусли выскользнули на снег.

– Хвала богам! Дышит! – воскликнул Нежата. – Жив, братец!

Вспомнив наконец про свой отряд утопленников, Нежата быстро огляделся. Однако тех и след простыл. Нурманы будто растворились в зимней дубраве. Чешуйка Великого Хауги так и висела на шее Нежаты. «Потом разберусь», – подумал он, снова склоняясь над братом. Велько ровно дышал, лицо его было спокойным, бледные щёки понемногу розовели… «Вернулся, – подумал Нежата. – Он просто спит…»

– Батюшка Морозко… – робко послышалось поблизости.

Нежата поднял голову. Он и забыл про Славушу. Та очнулась и теперь стояла у кромки озера с таким лицом, будто едва проснулась и еще не до конца понимает, где сон, а где явь. Заметив, что Нежата смотрит на нее, она низко поклонилась ему.

– Прости меня, Лесной владыка! Сделаю все как ты скажешь, в твой дом хозяйкой пойду – только отпусти воина, что хотел спасти меня…

– Это кого? – изумился Нежата.

– Молодого нурмана, который со мной говорил…

Нежата было собрался расхохотаться, но вдруг почему-то обозлился – аж захотелось утопить Арнгрима Везунчика еще раз.

– Это мой воин, уж прости, – ответил он. – Участь у него теперь такая – мне служить. Но ты за него не бойся, ничего худого с ним уже не случится…

Славуша неохотно склонила голову, бросив долгий взгляд в сторону проруби. «А насчет того, чтобы до весны стать моей хозяюшкой, так я же разве против?» – очень хотелось сказать Нежате. Но он смолчал. Тогда ведь придется рассказать, кто он такой.

– Езжай домой, – вздохнул он. – Сама видишь, не до тебя…

Славуша поглядела на распростертое в снегу тело. Удивленно моргнула – что? Еще один Морозко? Поистине чудна жизнь богов!

– А с бабушкой моей что будет? – на всякий случай спросила она.

– Бабка мне точно не пригодится.

– А блины, кутья?

– Блины оставь, – разрешил Нежата. – Что-то я с этой беготней проголодался.

Славуша шагнула к Нежате, низко поклонилась и пылко поцеловала ему руку.

– Век буду помнить твоё добро, Велес-батюшка!

И бегом понеслась по тропе к воротам.

– Эй, погоди, не торопись! – опомнился Нежата. – Мне сани нужны! Велько, просыпайся! До ворот дойти сможешь?