Леди-горничная убирается - Илона Волынская

Впервые за долгие годы я почувствовала себя как в лесах севера, когда наш отряд уходил после очередной диверсии. Когда залпы спереди и залпы сзади, а ты — между. Три моих партнера глядели на меня в упор: Улаф — задумчиво, Сигурд — восторженно, Марита — неприязненно. Затылок буравили взгляды соседней четверки: тепло от Криштофа, раздражающий зуд — Трентон, жаркая ненависть — Агата. Клятые демоны, я почти любила ту седовласую даму, ведь она хоть изредка поглядывала на других!

Мы выстроились в две шеренги и принялись обмениваться партнерами: шаг — перемена, я подала руку Улафу. Шаг — перемена, напротив насмешливо улыбающийся Трентон. И снова шаг — я почти расплавилась под жарким взглядом Криштофа… и всех остальных гостей, которые уже путали фигуры несложного древнего танца, жадно глядя: сколько тактов я протанцевала с одним — и сколько с другим, как смотрела, как улыбалась, сказала что-то или не сказала ничего…

На галерее для оркестра грохнули литавры, партнёры поклонились, а партнерши присели в реверансах. Сигурд вдруг шагнул ко мне… и прижал мою руку к сердцу:

— Я буду… ждать вашего решения, леди! Очень-очень ждать!

Мальчик, ты что себе нафантазировал? Я недоуменно хлопала глазами, чувствуя, как со всех сторон на нас устремляются взгляды.

На галерее опять протяжно и волнующее запела скрипка… капелью звякнули струны… и взвихрилась музыка.

— А я не буду ждать… — прошептали мне в ухо, и рука лорд Трентона обвила меня за талию, унося в бешенный лавольт.

Лавольт бывает северный и столичный. Северный — это метель, самое ее начало, порхающий, как пушистые снежинки над землей, как шлейф платья. Метель, еще не выдувшая последние крохи тепла, еще не успевшая отнять ни одной жизни. Легкий. Геометрически правильный. Четкий. Опасный. Для каждого, кто не сумел разглядеть за легким кружением абсолютную безжалостность. Северный лавольт — как льдинка в сердце. Сперва холодно-холодно — а потом обжигающе горячо, и дзанг… хрупкое сердце разбито!

Столичный вольт — запутанный, как дворцовые интриги, ажурный, как кружева придворных красавиц. Он вьется, наполняя любое движение десятком смыслов, не каждый из которых понятен и самим танцорам. Заставляет пары пересекаться и расходиться, разбивая вдребезги один порядок и создавая другой. Обманчивый. Загадочный. Жестокий. Столичный вольт — как политика. Сперва много суеты и разговоров — а потом вдруг хоп, и мир изменился!

Южане и степняки лавольт не танцуют. А даже если думают, что танцуют… на самом деле они танцуют нечто совсем другое. Достаточно взглянуть на промчавшихся мимо Гюрзу с Ка Хонгом.

Южанке надо очень хорошо знать север, или столицу, или и то, и другое, чтобы научиться танцевать вольт! Надо понимать эти мгновенные вкрадчивые прикосновения к руке и талии — как на севере, где слишком холодно, чтобы сбежать со своим мужчиной в уединенную беседку в саду. На севере близость лавольта — все, что у вас есть. Или как в столице, где за каждым движением следят сотни глаз, где любая встреча наедине — свидетельство нового союза в Имперском Совете. И вольт — все, что позволено в минуты, когда двоим нет дела до политики.

Ни до чего дела нет! Здесь и сейчас для меня существует эта зала, и то как я откинулась на его руку в танце, и его горячая ладонь на моей талии и пальцы, незаметно ласкающие мою спину, и моя ладонь в его ладони и… Я совершенно неприлично сдвинула руку на его плече, и самыми кончиками пальцев коснулась шеи. Полоски обнаженной кожи над строгим воротничком. Лорд Трентон вздрогнул и посмотрел на меня так… А не вижу я, как он на меня посмотрел, у меня все как положено — голова повернута к правому плечу, взгляд устремлен на наши руки, а вовсе не на партнера. Только по участившемуся горячему дыханию, касающемуся моей щеки, я понимаю, что мое прикосновение он чувствует, еще как! Я медленно и дразняще провела пальцем вдоль края воротничка.

Я никогда не скрывала, что хочу этого мужчину. Я провела рядом с ним много лет — и я продолжаю его хотеть. И здесь, сейчас — в этом танце, в моем доме — он мой!

Скрипка на галерее взмыла в пронзительном, как крик, крещендо. Так кричат от любви. И от боли. И когда одно уже не отличишь от другого. И музыка оборвалась.

Мы замерли на миг — рука в руке, глаза в глаза. Я медленно отпустила его руку. Он снял ладонь с моей талии. И поклонился так, будто хотел спрятать лицо.

— Леди Летиция…

— Лорд Арчибальд… — сладко до зубной боли протянула я.

— Позволено ли мне пригласить вас…

— Второй танец? — фыркнула я.

— Второй танец — вполне прилично. — невозмутимо объявил он.

— Но не подряд! — вынырнувший из-за портьеры Криштоф шкодливо усмехнулся и со словами. — Моя очередь! — схватил меня за руку… и утянул за портьеру.

И бегом рванул по коридору, не выпуская моей руки и заставляя следовать за ним.

— Куда… вы меня тащите? — пропыхтела я, пытаясь упереться подошвами в пол. Но только проехалась по скользкой мозаике и… вслед за Криштофом вылетела в предусмотрительно распахнутую дворецким дверь.

Не сбавляя темпа, он проволок меня по посыпанной песком дорожке в цветочную беседку.

Обернулся на пороге:

— Ну же, моя леди, я вас не съем! — принялся подниматься по выщербленным ступенькам.

Беседку обвивали ночные цветы. В темноте они раскрывались, белыми звездочками сияя сквозь сумрак, и пахли совершенно оглушительно. Привлеченные ароматом крохотные светлячки гроздьями висели на лепестках, и казалось, беседка увита сверкающими ожерельями. Перекрывая доносящуюся из зала музыку стрекотали цикады.

Криштоф протянул мне руку. Я замешкалась: что-то такое уже мечталось мне сегодня — мужчина… беседка… южная ночь… Не совсем то, не совсем так, не совсем тот, но… приму что есть.

Я вложила пальцы в его ладонь и вслед за ним нырнула за завесу ветвей. Потревоженные цветы качнулись, а напуганные светляки засверкали… вдруг напомнив огоньки в Междумирье. Те, следом за которыми появляются демоны.

Я качнула головой, отгоняя неприятные мысли — и светлячки закружились у меня в волосах.

— Настоящая королева юга! — выдохнул Криштоф.

— Всего лишь глава рода. — возразила я. И не удержавшись, зло добавила. — Маленького и захудалого!

— Об этом нам и нужно поговорить.

— Черный бал… — я принужденно улыбнулась и покачала головой. — Мы должны танцевать. Особенно я, а то скажут, что новая глава рода не оказала должного почтения усопшему.

— И что? — он иронически приподнял брови. — Выберут другого главу? Об этом я и хотел с тобой поговорить… С вами поговорить, леди… Можно я буду обращаться на ты? А то леди Летиция, леди Летиция… Мы же с детства знакомы… Для тебя я Криштоф…

— Можно… Криштоф. Зови меня Летти. — немедленно согласилась я. — И пойдем — раз мы уже обо всем поговорили… — я попыталась шагнуть к выходу из беседки, но он преградил мне путь. И поглядел укоризненно: