Уникальный экземпляр. Истории о том о сём - Том Хэнкс

Тем не менее Сью сказала себе, что уже осваивается в Готэме, потому что развернулась на каблуках и опять вышла на Бродвей, составив программу действий на текущий день. Хватит разбазаривать свое время в Центральном парке, где ждут лишь неухоженные газоны, треснувшие скамьи, неопрятные детские площадки да мусор на дорожках — просроченные купоны на кофе, использованные презервативы и прочие гадости. Хватит попусту толкаться на книжных развалах и в магазинах грампластинок. Хватит тратить деньги на профессиональные издания — «Шоу-биз», «Закулисье», «Дейли вэрайети» — и выискивать в них объявления о прослушиваниях (для лиц, состоящих в актерском профсоюзе) и конкурсных отборах в преддверии различных презентаций (для лиц, не состоящих в профсоюзе). С этим придется повременить. Сегодня приоритетным направлением стала Публичная библиотека, знаменитое здание на углу Сорок второй и Пятой, примечательное здание с каменными львами у входа.

В двух кварталах от станции метро «Восемьдесят шестая улица» Сью попала под дождь. Она остановилась, откопала в сумке зонт и нажала на кнопку — автомат не сработал. Сью подергала складки, но лишь погнула несколько спиц. А от ее попытки воспользоваться бегунком стержень просто согнулся пополам, как ножка ломберного столика. Сью встряхнула зонт и потеребила ручку; в результате купол раскрылся, но только наполовину. Дождь усиливался; она привела бегунок в исходное положение и сделала вторую попытку; при этом купол вывернулся наизнанку и пара спиц, подобно раздробленным ребрам, утратила соединение со скелетом.

Сью сдалась и решила отправить этот бесполезный скелет в переполненную урну на углу Бродвея и Восемьдесят восьмой, но зонт сопротивлялся, не желая соседствовать с отбросами. С четвертой попытки Сью одержала верх.

Она поспешила укрыться в вестибюле станции, где, роняя с волос дождевые капли, отстояла в очереди, чтобы купить два жетона — для сегодняшних поездок в оба конца.

Как выяснилось, на этой ветке произошел сбой в движении поездов. Там, где линия выходила на поверхность, залило пути. Народу прибывало. Сью оттеснили за желтую ограничительную линию на краю платформы. Любой толчок локтем грозил падением на рельсы. Через сорок минут толпа внесла ее в набитый вагон, где люди были спрессованы в монолит, а от жара человеческих тел над тяжелой, промокшей верхней одеждой поднимался пар. В духоте Сью истекала потом. Вблизи «Коламбус-серкл» поезд застрял на десять минут; машинист заблокировал двери, чтобы пассажиры не повалили в тоннель. На станции «Таймс-сквер» Сью, работая локтями, выбралась из вагона и влилась в поток людей, которые знали, в какой стороне выход. Она топала по ступеням, проходила через турникеты, опять поднималась по лестницам и в конце концов вступила в хаос Перекрестка мира{59}, где все шли во все стороны.

Таймс-сквер представляла собой наземную версию подземного вестибюля: грязь, лужи, скученность. Еще в день своего приезда Сью затвердила главнейший урок: не останавливайся, двигайся к цели, даже если у тебя ее нет, особенно на Сорок второй улице, где нужно уворачиваться от подонков, которые сбывают прохожим наркотики, порно, а в дождливую погоду — еще и зонты по пять долларов.

По этому району она бродила не впервые, заходя в мелкие актерские агентства, чьи главные офисы находились вблизи большого «икса» на месте пересечения Бродвея и Седьмой авеню. Сью удивилась, когда поняла, что там, всего лишь в нескольких этажах от шуршащего бетона Таймс-сквер, трудятся вполне нормальные люди, которые сидят за нормальными столами и занимаются нормальным делом. Ни в одном из агентств чуда не произошло: дальше приемной ее не пускали, а потому ей оставалось только вручать свое резюме секретаршам, которые привычно отвечали: «Ладно, о’кей» — по странному совпадению точь-в-точь как ее временная компаньонка Шелли.

В этот понедельник на первом месте стояло резюме.

За последние два месяца в Скотсдейле Сью дважды снялась в рекламе универмага «Вэлли хоум». Она широким жестом обводила мебельный отдел, восклицая: «Для любой комнаты, на любой вкус, на любой бюджет!» Потом, четыре недели кряду, по выходным, она была задействована в «Осенней ярмарке Возрождения», где за тридцать долларов в день выходила в образе Строптивой и декламировала шекспировский текст. Свои новые достижения Сью вписала в резюме шариковой ручкой, но понимала, что это отдает, так сказать, дилетантством. Поэтому документ следовало перепечатать целиком, найти где-нибудь офсетную типографию и заказать сто экземпляров, а потом степлером прикреплять с оборотной стороны свой фотопортрет, на котором она выглядела копией Шерил Лэдд из телесериала «Ангелы Чарли», только с натуральной грудью.

Сложность заключалась в том, что пишущей машинки ни у нее, ни у Ребекки не было. А когда она обратилась к Шелли, та не ответила отказом, но изрекла: «В библиотеке машинки дают напрокат». Вот потому-то Сью Глиб и занесло в этот район, где она вначале лишилась зонтика, а теперь брела в западном направлении, мимо явно обкуренного подростка, который расстегнул штаны, достал пенис и, спотыкаясь, мочился прямо на ходу. Никто из прохожих и бровью не повел.

В тот самый миг, когда Сью обнаружила, что Публичная библиотека по понедельникам не работает, изрезанное небо Среднего Манхэттена отбелил разряд молнии. Стоя у запертой боковой двери в примечательное здание, Сью пыталась осмыслить простые слова: «Выходной день — понедельник». Когда же раскат грома заглушил сигналы уличного транспорта, она потерпела поражение в битве со слезами — количество огорчений зашкаливало: нью-йоркские соседки так и не стали ей родственными душами, Центральный парк встречал ее голыми деревьями, непригодными для отдыха скамьями, сморщенными «резинками»; решетки на окнах не пускали насильников в квартиру, но и не выпускали жертв, красавцы-моряки не спешили познакомиться с девушкой и заслужить поцелуй. В Нью-Йорке агенты по недвижимости отнимают у тебя деньги и без конца лгут, наркоманы прилюдно справляют нужду, а в Публичной библиотеке выходной день — понедельник.

Сью плакала прямо на Сорок второй, между Пятой и Шестой авеню, или, если верить карте, «Авеню Америк». Рыдания, всхлипывания, слезы — нешуточное зрелище. Свою помощь или хотя бы сочувствие предложили ей ровно столько прохожих, скольких шокировал пенис того обдолбыша. Хотя…

— Сью Глиб! — раздался мужской голос. — Ты ли это, синичка?

Единственным мужчиной, который говорил ей «синичка», был Боб Рой. Директор АОТМК, Боб Рой жил в Нью-Йорке. С ним, как с профессионалом, заключали сезонный контракт. В свое время он (кстати, гей) подвизался на Бродвее, а в шестидесятых снимался в рекламе, но своей основной профессией выбрал организацию театрального дела. Руководство любительским музыкальным театром на Дальнем Западе было для него сродни летнему отдыху: он ежегодно приезжал в Аризону и выполнял свои обязанности почти так же самозабвенно, как хохотал и сплетничал. Судя по всему, театр он знал досконально, и если ты работал под его началом, если он подписывал твои расчетные листы, то он тебя либо обожал, либо ненавидел. Отношение к конкретным людям целиком и полностью определялось тем, в какую сторону дул ветер его предвзятых мнений.