Наследница сокровищ Третьего рейха - Бахтияр Салимович Абдуллаев

Ордена, Соколов найдя укромное место, решил взглянуть на содержимое свертка, подаренного доктором. Когда он развернул его, увидел старинную шкатулку из красного дерева. Оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что никого нет вокруг, открыл его ключиком, находившимся в миниатюрной задвижке в правом углу шкатулки.

Внутри нее лежал большой старинный золотой браслет, усеянный драгоценными камнями. На обороте браслета, на золотой пластине, была надпись: «Доктору Берту фон Штаубе, в знак уважения и благодарности, от царя России, Петра 1». И ниже на немецком: «Капитану Игорю Соколову, от доктора Карла фон Штаубе в знак благодарности за спасение сына Герхарда».

Страх овладел майором, если эта вещица попадет в глаза посторонних, ему не миновать застенков особого отдела. Выбросить, но как, ведь это подарок от чистого сердца дяди Карла и он бесценен. Надеясь сам не зная на что, на свой страх и риск, решил его сохранить. Обратно упаковав, вынул из рюкзака все содержимое и сверток положил на самое дно. Затем сложил назад все вещи и пошел обратно в расположение части.

На следующий день рота гвардии майора Соколова сидела в теплушке, готовая к движению. В назначенное время эшелон с 88 бригадой тронулся в путь на Восток. На седьмые сутки состав подъехал к Иркутску. Оттуда, где остановился эшелон, до дому Соколова было около двенадцати километров. Сердце Соколова забилась учащённо, он, выглянув из теплушки, стал высматривать кого-то, чтобы спросить, зачем стоим. Вдруг мимо проходил машинист поезда, Соколов обратился к нему,

– Браток, а, что стоим?

– Диверсия на перегоне Иркутского вокзала.

– Не знаешь, это надолго?

– Дня на три, четыре, не меньше.

Соколов выскочив из теплушки, побежал в сторону штабного вагона. Дойдя до него, отправил часового с просьбой разрешить принять. Через некоторое время часовой пропустил его к комполка.

– Заходи, заходи майор, что случилось? – спросил комполка.

– Товарищ полковник, на перегоне диверсия,

– Знаю, и что?

– Товарищ гвардии полковник, ремонтные работы протянутся не менее трех суток, разрешите мне проведать родных.

– Как проведать?

–Понимаете, моя деревня Поддубки, находится в двенадцати километрах отсюда. Я с июня 1941 не виделся с ними, а тут такая возможность их увидеть. Разрешите сбегать на денек, мне больше не надо?

– Двенадцать километров говоришь?

– Так точно!

В это время постучали в дверь и, получив добро, в купе вошел майор,

– Майор Селиванов, новый комендант Иркутского вокзала,

– Почему новый? – поинтересовался комполка,

– Прежнего коменданта, после вчерашней диверсии, отдали под трибунал.

– Ясно, слушаю тебя майор, говори, с чем пожаловал?

–Мне приказано обеспечить личный состав вашего полка горячим питанием.

– Слушай майор, тебя сам бог к нам послал. У меня есть к тебе одна просьба.

– Слушаю вас товарищ полковник,

– Соколов, как говоришь, называется твоя деревня, Поддубки? – И обернувшись к Селиванову,– знаешь эту деревню.

– Так точно, мы обратно будем проезжать мимо нее.

– Вот этот гвардии майор, – показывая на Соколова, – родом оттуда. Ты можешь подбросить его сейчас, а послезавтра забрать?

– Так точно, могу.

– Повезло же тебе сукин сын, давай езжай, но послезавтра как штык был здесь.

– Товарищ полковник, разрешите спросить,

– Еще что?

– Разрешите с собой взять старшего лейтенанта Уварова и капитана Нефедова.

– Что, боишься, не с кем пить будет? Добро бери.

– Разрешите идти?

– Иди, майор, и за меня тоже погуляй.

Выйдя из штабного вагона, Соколов взял с собой Уварова и Нефедова и поехал к себе в деревню навестить родных.

Когда они подъезжали к его дому, отец Соколова Матвей Яковлевич возился в сеновале. Услышав звуки подъезжающей машины, он вышел из сеновала. Машина остановилась аккурат возле его ворот. И кто-то кого-то спросил, – Майор, может все-таки зайдешь домой, чайку попьем, а может, что и покрепче?

– Не могу, ехать надо. На перегоне еще три состава стоят, их тоже надо предупредить. Так что друг, в следующий раз мы с тобой погуляем, когда вернешься оттуда, – показывая на Восток, – послезавтра заеду, бывай, – сказав, Селиванов уехал.

Когда калитка открылась, Матвей Яковлевич окликнул,

– Это кого с утра спозаранку привело?

– Батя, это я Игорь, твой сын.

– Игорь, сынок, – крикнул отец и побежал ему навстречу. А Игорь, бросив рюкзак на землю, устремился к отцу.

– Живой чертенок, живой ведь, а живой, – целуя и тряся сына за чуб, сказал Матвей Яковлевич, а затем, – Мать, просыпайся, не то сына проспишь.

На его крики мама Соколова, Авдотья Никитична и его сестры Татьяна, Оля и Лена, накинув на свои ночнушки большие пуховые платки, выбежали во двор. Авдотья Никитична, увидев сына, чуть в обморок не упала. Поймав ее,

– Матушка, ты что, жив я, жив, – сказав, Игорь стал ее целовать. Сестры одна за другой кинулись на его шею. И когда они чуть его, приподняв, понесли домой, он им крикнул,

– Стойте, стойте, отпустите меня, я не один, со мной друзья, однополчане.– И подозвав их к себе,– Знакомьтесь, старший лейтенант Дмитрий Уваров и капитан Николай Нефедов.

Поприветствовав их и познакомившись, вся веселая компания вошла в дом.

– Демобилизовались, или как? – спросил отец у Игоря.

– На два дня, батя, проездом мы. Наш эшелон стоит на перегоне в Иркутске, едем на Восток.

– Слышал, слышал. Все говорят, Японцев бить будете.

– Будем батька.

– И правильно, будь он не ладен, этот самурай. Вы же с ним быстро управитесь, не так ли?

– Так батька.

– Какому супостату хребет сломали? – Матвей Яковлевич имел в виду Гитлера, – а этих, вы должны быстро одолеть. На рожон не лезьте, постарайтесь вернуться живыми. Война ведь закончилась, теперь будет больно терять сыновей.

– Куда денемся, обязательно вернемся, ты только не переживай, хорошо, батя?

– Во, во, смотри у меня, живым, – строго наказывая по отцовски, сказал, отец Игорю. – Ну, а теперь, нам стоит выпить за встречу, как думаешь? – И подняв свой стакан. – За победу, за встречу, – сказав, он выпил до дна.

– За победу, – сказали хором остальные и подняли свои стаканы.

– Сынок, что то твои друзья, себя ведут скромно, а ну ка, налей-ка им по полной, по нашенскому. А то сидят, как сироты. – А затем, – Ну сынки, будем, – сказав, залпом опустошил свой стакан.

До обеда они гуляли дома. Ближе к обеду сестры Игоря накрыли стол во дворе. К этому времени все жители деревни были уже у них дома. Отец скомандовал, – Всем во двор, теперь гулять будем там, а то стало тесновато. – Уваров и Нефедов,порядком охмелели и начали ухаживать за сестричками Игоря, так как они были не замужем. До поздней ночи вся семья Соколова и деревенские гуляли у них дома. И ближе к часу ночи стали расходится по домам.

На следующее